Читать интересную книгу Мачеха для Золушки - Нина Васина

Мачеха

Через шесть часов после разговора с полковником Кнуром Медея вышла из самолета в парижском аэропорту. Она бы справилась и раньше – представители российского консульства и английской разведки избавились от ее присутствия в Англии с нервозной поспешностью предотвращения эпидемии. Но Медея решила поскандалить из-за выставленного ей счета по поводу выведения из строя электроники в гостинице. Ничего получилось, стало легче. И вот, устроившись наконец с чашечкой кофе разглядывать за огромным стеклом открытое покатое пространство – ей всегда казалось, что взлетные полосы аэродрома уходят за округлившийся горизонт, – Медея услышала русскую речь. И не просто речь – настоящий, можно даже сказать эксклюзивный, мат. Не поворачиваясь, она слушала перепалку четверых мужчин, один из которых боялся летать. Если отбросить эксклюзив, то из оставшихся слов складывалась такая картина. Трус требовал плыть на лайнере до Колона, [1] а оттуда уже добраться в Каракас. Ситуация осложнялась тем, что у кого-то из четверки не было панамской визы. Огромный и самый малоразговорчивый мужик вклинился в ругань и доходчиво пробовал объяснить трусу, что «Питер уже пролетел», а на вопрос: – Почему?! – заметил, что они в Париже. А в Колон нужно было плыть из Питера. А из Парижа – лететь в Каракас. А в Колон – только из Питера, но плыть… А у Вольдемара нет панамской визы. А в Каракас – лететь, но только из Парижа. Тут Медея не выдержала и обернулась.

Трус был в стельку пьян и не понимал разницы между городами на букву П.

Отец

– Нас не пропустят в самолет, – заметил Вольдемар, поддерживая Шурупа под левую руку. Они находились в огромном полупустом зале парижского аэропорта.

– Когда это пьяных в стельку русских спасателей не пускали в самолет?! – возмутился Абакар, поддерживающий Шурупа под правую руку.

Таким образом они поставили товарища на обе ноги и следили, чтобы тот не подгибал колени.

На полу рядом с мужчинами стояли четыре огромные дорожные сумки.

– Мы сейчас не спасатели, мы летим к друзьям, – многозначительно пошевелил бровями самый могучий из четверки.

– Филимон, ты мне друг? – решил уточнить Шуруп.

– Я тебе – друг, соратник и брат, и я тебя уважаю, – предотвратил дальнейшие выяснения Филимон.

Вольдемар – высокий худощавый блондин с носатым лицом принципиального эстонца дернул плечом и потер сзади шею ладонью – он почувствовал чей-то пристальный взгляд, как легкий укус насекомого.

Обернувшись, что оказалось не очень удобно – пришлось всей троице слегка перегруппироваться, Вольдемар застыл под изучающим женским взглядом. Почувствовав неладное, Абакар и Филимон тоже посмотрели на женщину.

Она сидела у стойки бара на высоком стуле, а ноги при этом исхитрилась переплести вокруг одной из ножек столь невероятно, что отследить их причастность к длинному гибкому телу было сложней, чем выбраться из лабиринта. Платиновый парик, открытое облегающее платье, не оставляющее сомнений, что из белья на ней присутствуют только трусики, и выступающие ягоды сосков сквозь вишневую ткань.

– Мадам!.. – выдохнул свой восторг Вольдемар и тут же решил исправить бестактность: – …уазель! Мадемуазель, коман са ва?

– Где?.. – очнулся задремавший было на весу Шуруп.

– Отвали, – спокойно сказала Медея, отворачиваясь.

– Как это – отвали?.. – забормотал Вольдемар. – Русская? А какого хрена тогда глазки строила?

– Не разговаривай с ней, – предупредил Абакар. – Ты что, не видишь, где она и кто – мы?

– Нет, но она же строила!..

Вольдемар был самым молодым из четверки – ему недавно исполнилось тридцать пять.

Абакар испугался женщины у стойки до небольшого столбняка, поэтому некоторое время Вольдемар не мог тащить за собой Шурупа – Абакар цеплялся за него, как за якорь, чтобы не сойти с места.

– Филимон, – попросил Вольдемар здоровяка, – подержи!..

И с открытым ртом смотрел потом, как Филимон идет к стойке, проигнорировав его просьбу.

Остановившись рядом с женщиной, Филимон нагнулся и рассмотрел длинную узкую лодочку на ее ноге. На какой именно, он так и не смог определить в их сложном переплетении.

– Чумовые у тебя ноги, – выдал Филимон первый комплимент. – И лодыжки, как у горной козы.

Это был второй комплимент. Женщина закрыла глаза.

– Это ты от удовольствия или от раздражения зажмурилась? – уточнил он, задумчиво разглядывая ее лицо.

Женщина распахнула глаза и уставилась на него расширенными зрачками в зеленых озерцах.

– Бутылки такие раньше были, – заметил Филимон, ткнув перед собой указательным пальцем. – Из зеленого стекла. Это ведь линзы?

Женщина кивнула. Медленно, многозначительно.

– А волосы? Ты ведь брюнетка. Угадал?

Медея сняла парик.

– Ох, ё!.. – вскрикнул Вольдемар и выронил левую часть тела Шурупа. Шуруп провис, Абакар не стал его устанавливать, опустил на сумки.

– Мне нравится, – серьезно кивнул Филимон, изучив форму женского черепа. – Я думал – что у тебя с лицом не так? Теперь понял – бровей нет. Лицо, которое потрясно выглядит без волос и без бровей, многого стоит. Куда летишь?

– В Марракеш, – честно ответила Медея.

– Скоро?

Медея посмотрела на лежащий перед ней на стойке телефон.

– Через тридцать три минуты закончится посадка.

– Пошли, погуляем? – Филимон кивнул на окно. Поскольку женщина никак не отреагировала, он покопался во внутреннем кармане легкой куртки и достал коробочку. Открыл ее. Огромный бриллиант в платиновой оправе. От малейшего движения камень ловил в себя свет и тут же разбрызгивал его фейерверком.

Медея посмотрела на кольцо, потом – на людей вокруг, потом – сквозь стекло на крошечные самолетики внизу, подалась к мужчине и тихо спросила:

– Ты что, идиот?

– Это «да» или «нет»? – уточнил Виктор Филимонович Лушко, которого близкие друзья называли Филимоныч, а чаще – Филимон.

– В каком смысле? – Медея с удивлением обнаружила, что нервничает.

– Ты можешь не спешить с ответом, подумай. Я мужик надежный. Бриллиант этот совершенно законный – у меня есть сертификат.

– Чего у тебя есть? – не верила ушам Медея.

– Сертификат. Я его купил на аукционе. Это якутский алмаз. Видишь, он достаточно большой, и у него есть имя. Витязь. Где ты остановишься в Марракеше?

– Ты так хорошо знаешь Марракеш?

– Не очень хорошо. Но я тебя найду.

– Ты меня найдешь в Марракеше? – не скрыла удивления Медея. Она могла поклясться, что никакой разведке мира не удалось бы собрать эту совершенно естественную четверку придурков и подставить ее, Медею, под подобную слежку, а уж какому-то полковнику Кнуру – подавно!..

– Я тебя в любом месте найду, если ты возьмешь это кольцо. Примерь.

Невозмутимость и уверенность здоровяка уже не ошеломляли – скорей нервировали ее. Пора сматываться, а то, чего доброго, процесс обручения состоится немедленно.

– Мне пора. – Медея расплела ноги и встала.

– Можно я кое-что измерю? – Филимон присел и выжидающе посмотрел на нее снизу. – Я аккуратно.

И на полсекунды обхватил ее левую лодыжку пальцами. Выпрямился и уважительно хмыкнул.

– Это рекорд. Возьми кольцо. Оно очень дорогое. Если передумаешь, обратно не потребую. Останется на память о докучливом мужике, который измерил твою щиколотку.

Медея разозлилась. До окончания посадки десять минут. Если это наглая слежка полковника Кнура!.. А если – нет?

– Давай свое кольцо.

На безымянный палец оно было чуть велико. На средний, которым она напоминала Кнуру о последнем своем задании в ранге секретного агента – маловато, но терпимо.

– Спасибо, – от души, прижав ладонь к груди, поблагодарил ее Виктор Филимонович.

– Ну что? – спросил Абакар.

– Нашел, – коротко ответил Филимон, глядя вслед женщине.

Она шла – высокая, невероятная, как инопланетянка, помахивая париком в левой руке. Не было ни одного человека, который бы не обернулся.

– Что, вот так просто? Столько лет искал, искал, а тут – нашел? – Абакар нервничал, он с первого взгляда испугался этой женщины.

– Помнишь, мы с тобой охотились на Балканах. Ты подстрелил дикую козу.

– Я подстрелил заблудившуюся овцу! – возразил Абакар.

– Это в другой раз. Это когда мы выехали на землетрясение. А тогда – козу. Красивая была коза. Такая… настоящая, понимаешь?

– Не понимаю. Настоящая коза. А какие еще козы бывают? Искусственные, что ли?

– Ее ножки лежали на траве, и я почему-то подумал тогда о женщине.

– Это нормально, – внедрился в беседу Вольдемар. – У них там пастухи, когда захотят женщину, всегда смотрят на козу. Ненормально, что ты бабу клеишь, обмеривая ее щиколотку.

– Учись! – хлопнул его по спине Абакар. – А то – «мадамаузель»!

– Нет, ты прикинь, – развеселился и Вольдемар, – как она парик так – ширк! – и стянула. Поговорили бы подольше – и линзы вынула бы.