Читать интересную книгу Мачеха для Золушки - Нина Васина

Прибывшие напряглись и потребовали доложить, куда еще она просила позвонить. А тут и представитель русского консульства появился. И вместе с ним – адвокат, которого Медея вызвала по телефону.

Оставив всю эту теплую компанию ругаться в своем кабинете, инспектор успел сбегать к автомату с кофе, утащить с тарелки дежурного его бутерброд и яблоко, съесть все это, а в кабинете мужчины только перешли к яростной перепалке.

– Стильная штучка, – кивнул сержант в сторону занятого кабинета. – Она кто по национальности, эта Агали?

Инспектор поморщился – слово «стильная» никак не сочеталось у него с обритой головой – и, поспешно доедая яблоко, объяснил в двух словах, что означает это странное слово.

Дежурный не поверил.

– То есть, если мне попалась в постели стерва и я не смог… это самое, а потом стал бояться всех женщин, потому что они все стервы, и вот я иду к психоаналитику…

– М-м-м… – только промычал с набитым ртом инспектор.

– И он мне говорит, что я теперь – агали?

– Это только на Новой Гвинее так называется, – успокоил его, как мог, инспектор, вытирая рот.

Тут инспектору доложили, что его уже давно дожидается свидетельница, опознавшая мертвого старика. Пока он соображал, не отправить ли ее в мужскую компанию в кабинет, кто-то, весьма уверенный и нетерпеливый, постучал его сзади по плечу. Он резко повернулся.

– Где изумруды? – первым делом спросила женщина лет тридцати в изящном костюме, нервно тиская дорогую сумочку.

Инспектор, естественно, решил, что она хозяйка гарнитура, и вызвал дежурного сержанта, который в этот момент зачем-то разглядывал огрызок в урне – все, что осталось от его яблока.

– Мой отец был хозяином комплекта, – заметила женщина. – Это я его опознала. Его документы у меня забрали, а мои данные у вас записаны. Они в целости и сохранности?

– Что? – Инспектор ничего не понял.

– Изумруды. Я хочу взглянуть на них вблизи.

– Это гарнитур вашего отца? Который… которого вы опознали? Это ваш отец набросился на показе… – Инспектор лихорадочно шарил в ближайшем чужом столе в поисках магнитофона и делал знаки своим подчиненным.

– Да, да, да, – три раза кивнула женщина. – Позавчера он прочел в журнале о редком гарнитуре с изумрудами, который будет показан вместе с другими дорогими украшениями в Лондонской галерее. Там была фотография гарнитура. Мы сразу поехали в аэропорт и едва успели на самолет. Я уговаривала отца не лететь, хотела все выяснить сама и потом… А он не мог успокоиться, он, понимаете… После одиннадцатого сентября он совсем перестал себя контролировать, чуть что – набрасывается на обидчика, а ведь отец был военным разведчиком, вы понимаете? Я не пошла с ним в галерею. Я больше не могу предотвращать его приступы, ходить по судам… А потом увидела репортаж по телевизору, и вот…

– У вас украли эти изумруды при катастрофе 11 сентября! – догадался инспектор.

– Я не знаю, – пожала плечами женщина. – От офиса ничего не осталось, он был на втором этаже. Сказали, что сейф тоже оплавился до комка… – Женщина попробовала показать руками размер куска оплавленного металла, потом очнулась и опять вцепилась в сумочку. – Так я могу на них посмотреть?

Инспектору доложили, что прибыл фургон для доставки драгоценностей в банковское хранилище.

– Где вы остановились?

– Нигде. Я ждала отца в кафе недалеко от галереи и там увидела по телевизору репортаж.

– Почему у вашего отца не было с собой документов?

– Не могу понять. Хотя… Знаете, однажды он шел наказать очередного обидчика и все документы оставил дома. Взял только армейский нож. Сказал, что нож и кредитки несовместимы.

– Задержитесь на полчаса, я попробую все узнать.

Модель заявила, что если ее будут обыскивать, то только в присутствии кого-то из консульства, а еще лучше сразу позвонить в Службу внешней разведки России. Представитель консульства впал от такого заявления в истеричное состояние и долго связывался по телефону с ФСБ – пусть служивые сами решат этот вопрос. Отдел внешней разведки ФСБ захотел поговорить с английскими коллегами, после чего по факсу в Москву было послано профессиональное досье Медеи Агали, гражданки России, постоянно проживающей в Париже, фотомодели, рост – 187, брюнетка, бюст… и так далее, а также ее сегодняшнее фото с обритой головой.

Москва думала больше часа. По этому поводу адвокат процедил сквозь зубы, что таким снимком кого хочешь можно вогнать в длительный умственный ступор, а уж русских!..

За это время случилось много всяких потрясений. Были полностью оформлены бумаги на передачу изумрудов. Гарнитур в бумажной коробке отнесли в фургон.

Бронированный банковский фургон с водителем и двумя охранниками взорвался, не отъехав и пятидесяти метров от участка. Почти все присутствующие в отделении полиции упали на пол под звон вылетевших стекол и завывание сигнализации пострадавших соседних автомобилей.

Что еще?.. Приехали пожарные тушить фургон, а на инспектора напала дочь старика и била его по голове сумочкой из крокодиловой кожи за то, что он так и не дал ей посмотреть на Элизу. Ее кое-как оттащили, усадили и выяснили, что Элиза – это название гарнитура. Оказывается, у него было имя и длинная кровавая история всех владельцев изумрудов, уходящая корнями в семнадцатый век. И эту историю дочь старика в подробностях рассказывала двум очумелым полицейским минут тридцать, а те покорно слушали, нервно трясясь – это именно они относили коробку в фургон.

И вот когда предел терпения у всех присутствующих в кабинете инспектора был превышен настолько, что даже вид большого факела на улице (уже сильно стемнело) и процесс тушения огня пожарными не помогал отвлечься, им доложили, что у задержанной есть важное предложение.

Привели Медею.

Фотомодель сказала, что может ускорить процесс выяснения всех вопросов, если ей дадут тридцать секунд на переговоры с Москвой. Только пусть человек из консульства еще раз наберет тот самый номер, а то она не знает, куда звонить.

Прозвучало это все по-женски бестолково и провокационно, поэтому мужчины принялись горячо спорить. Решение было принято единогласно, когда Медея сказала, что никому не придется выходить из кабинета и даже затыкать уши – никаких секретных кодов. Ей дали трубку телефона. К полному разочарованию всех, она сказала только одно слово:

– Моцарт.

Через пять минут представители английской службы разведки под усиленной охраной вывезли ее из полицейского участка. Инспектор, которого шатало от голода, усталости и всех ужасов этого нелегкого дня, вышел на улицу и, хрустя битым стеклом, топтался там несколько минут. Сначала он смотрел, как модель сажают в машину, и думал, почему этой представительнице так называемого слабого пола пришло в голову взять себе псевдоним Агали, означающий «комплекс страха после неудачного сексуального контакта у мужчин Новой Гвинеи». Потом ему стало важно досмотреть, как машина скроется за поворотом, потом он просто давил стекло каблуками, закрыв глаза, без единой мысли в голове – и это было здорово.

Медею привезли в отель с решетками на окнах и камерами слежения в каждой комнате, включая ванную. Двери в таком отеле открывались пластиковыми карточками, а заказать еду или еще что-то по необходимости можно было в динамик у двери – никакого намека на телефон.

Осмотрев двухместный номер, содержимое холодильника и набор полотенец в ванной, Медея открыла шкаф и удивленно присвистнула.

На плечиках висела ее одежда, причем вот эту блузку и летний жакет явно заботливо достали из саквояжа. На полке лежали туалетные принадлежности и косметичка – все из того же саквояжа. Рядом документы, кредитки, ключи от парижской квартиры. Все – из небольшой сумочки, которой здесь не было.

Медея легла на кровать и стала думать. Кроме как о кокаине в небольшом тайнике в сумочке, беспокоиться было не о чем. Она улыбнулась, представив, как серьезные мужчины, специалисты английской разведки, потрошат упаковку презервативов, раздирают два тюбика с кремом – этого нет в шкафу – и ищут банковскую ячейку, ключ от которой они тоже унесли в сумочке.

Она уже знала уровень сервиса в подобных отелях, поэтому, собравшись принять ванну, разделась до трусов, открыла воду и выключила свет. Выкатила кресло в коридор и расслабилась.

– Раз, два, три…

На счет «пятнадцать» свет в ванной комнате зажегся сам собой. Отлично, значит, там нет камеры с прибором ночного видения, как в спальне. Экономят. Медея представила человека, наблюдающего за ее действиями где-то здесь, в отеле, и как ему скучно сидеть помногу часов перед экраном. Ладно, развлекайся! Она осмотрела электропроводку, достала из косметички пилочку для ногтей и за полторы минуты вскрыла выключатель и сломала микросхему под крышкой. Свет в ванной погас. Медея нажала на клемму выключателя костяной ручкой пилочки – свет загорелся. Еще раз нажала – погас. Пятнадцать секунд прошло – сам не зажегся. Вот так-то. Она вставила под ручку входной двери спинку прочнейшего стула, прихватила с собой из бара бокал со свечкой и, пустив желтый язычок плавать у своей груди, спокойно отлежалась в ванне, потихоньку восхищаясь высокой квалификацией английских электриков. Лет пять?.. шесть назад такие действия в подобном шведском отеле для так называемых государственных нужд привели к глобальному замыканию во всем здании – электроника повредилась.