Читать интересную книгу Миллион в кармане - Андрей Дышев

– А почему ты? – спросил я и только сейчас заметил, что глаза девочки красные и полны слез.

– Не садите его в милицию, – сглатывая, произнесла Рита.

– Что? – не понял я.

– Не надо на него заявлять, – повторила она.

Поднос в ее руках накренился, из-под салфетки показался носик чайника. Я едва успел подхватить поднос, иначе мой завтрак оказался бы на полу.

– Зайди! – сказал я, ногой захлопывая за спиной Риты дверь. – Сядь!

Она была самым слабым звеном – во всяком случае, так мне показалось. Но то, что звеном – в этом я не сомневался. Рита просила то же, что и Марина, только не настойчиво, словно против своей воли выполняла чью-то просьбу. Это было не просто подозрительно. Это было уже смешно! Все, кто окружал меня в гостинице, участвовали в каком-то заговоре, в какой-то дьявольской игре, а я до сих пор не мог постичь ее правил.

Девочка продолжала стоять. Она испугалась того, что я предложил ей сесть – это предполагало долгий и серьезный разговор. Я накинул на плечи белую рубашку, чтобы не стеснять ее, вплотную подошел к Рите и взял ее за плечи.

– Кто велел тебе просить меня об этом?

Она промолчала. Я, не контролируя себя, крепче сжал ее руки и, кажется, сделал ей больно.

– Почему Сашка не пришел?

– Отпустите меня, – взмолилась она.

– Почему ты боишься милиции? Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь! – всхлипнула Рита. – Сашка ни в чем не виноват!

– Что он делал в номере профессора?

– Не знаю. Не отдавайте его в милицию, пожалуйста, оставьте его в покое!

– Да замолчи ты! – прикрикнул я, отпуская Риту. – Никто не собирается отдавать его в милицию. Я только хочу знать, какого черта он делал в номере профессора?

– Не знаю, не знаю, – бормотала Рита, пятясь к двери.

Я едва сдержался, чтобы не наговорить ей грубости. «Самое слабое звено» оказалось таким же крепким, как и все остальные, и я ничего не смог сделать, чтобы вклиниться, ухватиться за конец цепи и начать ее раскручивать.

Скинув салфетку с подноса, я с ненавистью глянул на два вареных яйца, нарезанный ломтиками сыр и кофейный сервиз. Девочка развернулась и побежала по лестнице вниз, словно опасалась, как бы я не начал в ее присутствии швырять посуду на пол.

Расчесываясь на ходу, я спустился в кафе. Сашка, сидящий у стойки, вскочил при моем появлении, а Рита, ссутулившись и часто перебирая ногами, словно пародируя старушку, нырнула в посудомоечную. Несколько томительных мгновений я и официант смотрели друг другу в глаза. Ему было несложно выдержать мой взгляд – он прятал себя за стеклами черных очков.

– Кирилл Андреевич, – сказал Сашка негромко. – Я бы хотел… Я должен вам сказать…

Он оглянулся, сделав быстрое движение головой, словно водитель на скорости глянул в боковое зеркало. По дворику, растягивая резиновый эспандер, энергично прохаживался Курахов и, кажется, изо всех сил прислушивался к нам.

– Говори, я слушаю, – поторопил я, чувствуя, что мое дело вот-вот тронется с мертвой точки.

– Не сейчас, – еще тише произнес Сашка, каменея, будто короткие взгляды профессора секли его плетью. – Никто не должен знать… Потом…

Глава 16

Я тупо смотрел на пустынный берег и узкую полоску коричневых водорослей, на которые накатывали тихие волны, мгновенно впитываясь в них, как в губку. Санитар, стоящий позади капитана, закурил какую-то зверскую сигарету, испускающую ядовито-зловонный дым.

– Место не перепутали? – спросил капитан, отходя подальше от санитара.

– Нет, – ответил я и, чтобы милиционер не сомневался в моем ответе, поднялся по тропе на край обрыва, откуда хорошо просматривался весь заповедный берег. – Здесь она лежала! – крикнул я сверху. – Ошибка исключена!

Когда я спустился, санитар сидел в тени валуна, а капитан с задумчивым видом ходил по водорослям, глядя под ноги. Водоросли пружинили под ним, словно скрученная в рулон рыболовецкая сеть, из-под ботинок взлетали тучи дрозофилок.

– Когда они утонули? – спросил капитан, когда я подошел к нему.

Протокол нашего разговора никто не вел, но, тем не менее, я не стал отвечать на некорректный вопрос.

– Не знаю, утонули ли они вообще. Я этого не видел и не могу утверждать.

Милиционер усмехнулся:

– Ну, частный сыщик! Такой умный, что меня сейчас икота задушит. Я спрашиваю, когда они нырнули под воду?

– Приблизительно в полдень.

– А почему сразу не сообщил о случившемся?

– Я был уверен, что молодые люди просто дали деру. Они мне задолжали, и у них была причина расстаться со мной не простившись.

Капитан снова пошел по берегу.

– Странно, – произнес он. – Кому она могла понадобиться, правда? А ты уверен, что она была мертва?

– Но я видел ее лицо! – ответил я. – Точнее, то, что от него осталось.

– А если предположить, что это был макияж? Маска?

– Живой человек даже с макияжем должен чем-то дышать под водой.

– Ты же сам сказал, что девушка держала загубник во рту.

– Да, она его держала. Но мембрана легочника была порвана.

– Ну и что? – с несгибаемым упорством ответил капитан. – На вдохе можно закрывать отверстия легочника ладонью, а на выдохе – открывать. И дышать так довольно долго.

Я устал от него. Капитан изо всех сил старался показать мне, что я как частный детектив – ничтожество, что в сравнении с ним я безнадежный тупица, потому как Ольга и Олег вовсе не утонули, а просто разыграли меня, идиота.

– Значит, занимался частным сыском? – спросил он.

– К несчастью, да.

– Не своим делом занимался! Тебе ясно? Где труп? Кто, кроме тебя, его видел? На каком основании я буду возбуждать уголовное дело? Ложный вызов это называется. Умышленное отвлечение сотрудника милиции от своих служебных обязанностей. Ясно, частный детектив?

– Ясно, – ответил я.

– Э-э, командир! – позвал меня санитар, когда милиционер поднялся на обрыв и сел в «уазик». – А кто платить мне будет за ложный вызов? Пушкин?

* * *

Я подошел к дому ровно в девять, к началу завтрака, и потому меня удивило, что Рита сидит за столиком соседнего открытого кафе конкурентов с пластиковым стаканчиком в руке. В это время она обязана была находиться за стойкой бара и готовить «кофе по-восточному». Если девочка уже на второй день после назначения барменшей позволяла себе такие вольности, то что можно было ожидать от нее через неделю?

– Рита! – позвал я ее.

Она отреагировала как-то странно: медленно повернула голову в мою сторону. В лучах солнца блеснули ее карие глаза. Девочка отвернулась и пригубила стакан.

Теперь я по-настоящему пожалел о своем скоропалительном решении назначить ее вместо Анны. Она явно за что-то обиделась на меня. Может быть, проследила, как я ходил в милицию, и решила, что я подал заявление на Сашку?

Первое желание – повернуться и скрыться за стальной калиткой своего хозяйства, а потом отчитать девчонку как следует, быстро пропало, когда я заметил, что стакан в руке Риты дрожит, и дрожь настолько крупная, что на белый пластиковый стол проливается темно-вишневая жидкость. Бедолага была сильно взволнована. Она, наверное, накрутила себя, пока меня не было, и сейчас переживала что-то близкое к аффекту.

Я подошел к ней со спины, глядя на гладко расчесанные темные волосы и крупную заколку-ромашку, посаженную несимметрично, с правого бока головы. Кажется, эту китайскую поделку она купила на свою первую получку. Или Сашка ей подарил?

– В твоем баре вино ничуть не хуже, – сказал я. – К тому же, ты сидишь у наших заклятых конкурентов.

Рита замерла, словно прислушивалась и боялась пропустить очень важные слова. Ее спина выпрямилась, тонкие бретельки от сарафана впились в плечи. В пальцах щелкнул стаканчик.

– Пойдем! – Я коснулся ее локтя, но Рита отреагировала так, будто я ткнул раскаленным паяльником. Молниеносно отдернула руку, повернула искаженное болью лицо ко мне и судорожным толчком кинула стаканчик мне в лицо.

– Ненавижу! – сдавленным голосом произнесла она. – Гадина!!

Теплый портвейн стекал по моим щекам и подбородку. Я провел ладонью по лицу и взглянул на нее. Казалось, что рука окрасилась кровью.

Я кинулся к калитке, ввалился во двор и тотчас увидел запавшие глаза отца Агапа.

– У нас беда, – сипло произнес он. – Сашка повесился…

И стал неистово креститься.

Глава 17

Я едва не снес плечом обитую жестью дверь. От удара содрогнулся каменный забор, отделяющий открытое кафе от хозяйственного дворика. Клумбу с цветами я пропахал, словно трактор, и вылетел к дровяному сараю, рядом с которым, скрытый грязно-желтой ширмой, стоял топчан отца Агапа. Все еще не веря в случившееся, я замер у пожарной лестницы, глядя на Сашку. Официант лежал на бетонном полу, у стены гостиничного корпуса, широко раскинув руки и поджав к животу колени. Его шею стягивала петля; кожа под веревкой сморщилась, словно клапан воздушного шарика под ниткой. Лицо несчастного было отвратительным: из открытого рта вывалился распухший фиолетовый язык, отчего казалось, что Сашка не смог проглотить какую-то гадость и подавился ею.