— Эге, да ты, значит, от Толстого Йогана прибыл? Ну тогда знай, что если хочешь увидеть Фогеля, то возьми вон там, за печкой, железную щетку да протри себе оба глаза. А если хочешь передать Фогелю привет, то положи свою бутылку прямо в мой карман, потому что меня уже шестьдесят лет зовут Карлом Фогелем, а других Фогелей до самого Далласа ты не найдешь.
С этими словами старик выпятил свой живот, подставляя капитану большой нагрудный карман комбинезона. Как только карман обвис под тяжестью темно-зеленой бутылки из таверны Шварцвальда, Фогель цепко подхватил Орлова под локоть и повел за собой к палатке, стоящей отдельно от других.
— Вот мое королевство, и я тут король, — провозгласил старик, оттягивая полог и широким жестом приглашая гостя внутрь. — Только сигару затуши. Сам знаешь, камрад, как тяжело сюда возить динамит. И если рванет, меня потом долго возчики ругать будут.
— Поделишься? — спросил Орлов, окинув взглядом деревянные ящики с пугающими надписями и рисунками.
— Отчего же не поделиться с хорошим человеком. Ты ведь, как я понимаю, не просто так сюда завернул?
— Не просто так.
— Даже не верится, — Фогель хлопнул в ладоши. — Семнадцать лет прошло. Семнадцать лет! И Йоган Шварцвальд, наконец, решил вернуть должок!
— Какой должок? — насторожился капитан Орлов.
— Как это, какой должок? — улыбка на лице Фогеля мгновенно исчезла, и губы сжались в белую щель. — Как это? Двадцать три доллара! Семнадцать лет я жду, когда он вернет мне должок! Да я его и на том свете достану, только уже с процентами! Как это, какой должок? Тогда какого дьявола ты сюда притащился!
— Да передал он, передал какие-то деньги, — начал выкручиваться Орлов. — Только я и не думал, что это должок.
— Передал? Так чего ты ждешь?
— Вот, в целости и сохранности, — он полез в боковой карман и на ощупь отделил три бумажки от пачки. — Вот он, должок.
— Ого, тридцать долларов! Глаза меня не обманывают? Он там, у жаровни, совсем сдурел, или ослеп, или станок печатный завел? — Фогель посмотрел банкноты на свет, похрустел на сгибе. — Вроде, настоящие. Да ты садись, устраивайся, рассказывай. Как там этот бездельник, все хвастается медалями? Нашел чем хвастать! Лучше бы гордился теми милями, что мы с ним прошли с кувалдой в руках. Слышал про Магистраль от океана к океану? Наша работа! Знаешь, сколько мы с ним шпал уложили, сколько костылей забили? С самой Омахи, штат Небраска, жили мы с ним в одной палатке… Держи стаканчик, да не кривись, не кривись: он чистый, только мутный.
Орлов не торопился проглотить содержимое своего «мутного» стаканчика, потому что знал — вторую порцию ему не нальют, и надо растягивать эти жалкие капли, пока старый Фогель в своих воспоминаниях не дойдет хотя бы до Промонтори, штат Юта, где были состыкованы встречные ветки Трансконтинентальной магистрали. Капитан владел нелегким искусством выслушивать — по крайней мере, он всегда давал выговориться любому собеседнику, прежде чем приступить к делу.
Однако старик вдруг отвлекся от истории и принялся учить его обращению с динамитом. Это было универсальное средство для выполнения земляных работ.
— Если бы динамит изобрели немного раньше, мы бы проложили дорогу сами, без китайцев, и в десять раз быстрее, — заявил Фогель, ласково поглаживая лежащий на ладони промасленный цилиндр.
Этими цилиндрами можно было сравнять холмы — чем, собственно, и занимался отряд Фогеля в этой пустыне. В холмах сверлили дырки, закладывали туда динамит, поджигали пороховой шнур и прятались в укрытие. После взрыва в работу вступали лопаты и тачки, и скрип их колес разносился по прерии.
Правда, сейчас слишком много тачек стояли без дела. Народ разбегался из отряда, и Фогель не осуждал дезертиров. Уже второй месяц люди не видели живых денег. Раньше платили хорошо, каждую субботу из города привозили сундук с деньгами. Потом начались перебои, и с рабочими стали расплачиваться векселями. С одной стороны, это было вроде даже выгоднее, потому что на векселя товары продавали со скидкой. А с другой стороны, векселя принимали только в двух лавках и только в одном салуне, так что особо и не потратишься.
Фогель усматривал тут сговор банкиров и торговцев, и надеялся только на то, что трудовой народ рано или поздно сметет с лица земли эту накипь. А пока с лица земли медленно, но верно устранялись неровности рельефа. За деньги или за бумажки, но взрывники делали свое дело. Следом за взрывниками по плоскому пространству пойдут насыпщики, трамбовщики, укладчики, — и столбы взметнувшейся пыли на горизонте будут подсказывать им направление, если их компасы и буссоли заржавеют. А чтобы инструмент не ржавел, его надо — что? — правильно, промывать! И Фогель в очередной раз промыл свою глотку.
— Так вот, камрад, динамита бояться не надо, он тебе ничего плохого не сделает. Ты только дай ему работу, не позволяй сгореть впустую. Оставишь его лежать на земле — он только траву пригнет. А зароешь — вот тогда от взрыва польза будет. Все хорошее надо сначала зарыть в землю, чтобы получить плоды. Тебе какие плоды нужны?
— Площадку под дом ровняю.
— Под дом? Сколько тебе нужно? Десятка два?
— Хватит и дюжины, с запалами и шнуром, — сказал Орлов и быстро добавил: — И лошадь под седлом.
— Лошадь? Лошадь…. Будет тебе лошадь, — внезапно помрачнел Фогель. — У нас вчера охранник помер, вот его гнедую и возьмешь, никто не заметит.
— А что случилось?
— Сам виноват. Утром забыл сапог вытряхнуть, сунул ногу, а там скорпион. Маленький такой, желтый…
— Дюранго?
— Да, мексиканцы их так называют, хотя по мне все скорпионы одинаковы, что дюранго, что не дюранго. Одна зараза. Тридцать лет парню было. Не пил, не курил, вот и не справился с ядом. Меня вот никакая дрянь не кусает. Наверно, боится, что отравится.
— Я заплачу за лошадь, — сказал Орлов.
— Кому? Хозяину? — Старик махнул рукой. — Если и спросят, спишем на апачей.
— Сколько я должен за динамит?
— За какой динамит? За одну несчастную упаковку? Ты, камрад, совсем, я гляжу, окосел, — покачал головой Фогель. — Ну, пора закрывать бутылочку покрепче, пока тебя вконец не развезло.
Старик вдруг хлопнул себя по лбу и выскочил из палатки. Скоро послышались частые удары колокола. Выглянув наружу, Орлов увидел, как рабочие выходят из-под навеса, складывая свои миски в деревянное корыто. Обеденный перерыв кончился, об этом возвещал Фогель, дергая за веревку колокола. Рабочие, поправляя шляпы и натягивая рукавицы, нестройной цепочкой поднимались на холм вдоль протянутой веревки с красными флажками.