Читать интересную книгу Поединок. Выпуск 17 - Анатолий Ромов

Я взяла книгу, перелистала страницы. Фотографии монет, гравюры с изображением значков, таинственные буквы глаголицы, колонки описаний. Ничего не понимая, все же сказала:

— Да, в самом деле интересно.

— Именно здесь я нашел подтверждение моих сомнений по поводу женщины, которую искал ваш молодой человек.

Услышав это, я поневоле уставилась на один из значков, изображающих всадника с копьем на крылатом коне.

— Здесь?

— Здесь, Юлия Сергеевна, не улыбайтесь. Похоже, ваш молодой человек искал не женщину, а монету.

Не женщину, а монету. Ну конечно, Лагин требовал у Лещенко вернуть монету, именно монету. Слова Уварова предугадывают мое открытие — о монете, открывающей не только дверь квартиры, но и сейф. Еще не зная, что имеет в виду Уваров, подумала: важно, что этот мой вывод подтверждает сейчас эксперт-специалист.

— Знаете, Константин Кириллович, это очень важно.

— Что именно важно?

— То, что Лагин искал монету. Но мне нужно подтверждение, официальное подтверждение, что это было именно так.

— Подтверждение в этой самой книге, у вас в руках. Видите ли, у нумизматов свой язык, непосвященному их разговор вообще может показаться тарабарщиной. Свидетельница, слышавшая, как Лагин настойчиво требовал вернуть ему какую-то Елизавету или Екатерину, точно она не помнит, подумала, что речь шла о женщине. А на самом деле… Разрешите? — Уваров взял книгу, перелистал страницы. — Вот, эта мысль мелькнула у меня сразу, когда я услышал о фразе: «Отдайте мне мою Елизавету», но я хотел ее проверить. Видите? Вот что требовал отдать ему Лагин, вот эту «Елизавету», вот она. — Он показал фотографию монеты с женским профилем. — Так называемая «Елизавета», монета достоинством в один рубль с профилем императрицы Елизаветы, отчеканена в 1758 году, конечно же речь шла не о женщине, а о монете, и о монете редчайшей, видите индекс — тире, совмещенное с двоеточием? Это предпоследняя степень редкости, но есть и последняя, которая обозначается двумя буквами — «ЕД» и означает «единичная», иначе, монет существует всего несколько штук, адрес, как правило, хранится в тайне. Вот видите, еще одна «Елизавета», также достоинством в один рубль, но отчеканенная в 1742 году, у нее именно этот индекс — «ЕД».

Я вгляделась в фотографию. Вполне может быть, что это тот самый русский рубль 1742 года, о котором говорил Лагин.

— Простите, Константин Кириллович, за наивный вопрос: эта «Елизавета», конечно, монета ценная?

— К монетам такого класса слово «ценная» не очень подходит. У монеты есть госцена, если вы откроете последний каталог, там проставлена стоимость, двенадцать тысяч рублей. Но цена эта проставлена чисто номинально, если такие монеты и появляются в продаже — они выставляются на аукционы. Допустим, если бы на аукционе «Сотби» появилась одна из четырех «Елизавет» 1742 года, во что я не верю, она бы ушла за сумму, в десятки, если не в сотни раз превышающую номинальную плату. Вы говорите, Лагин сам назвал эту монету?

— Сам. Он сказал, что эта монета, русский рубль 1742 года, послужила поводом для его знакомства с Лещенко.

— Что значит «поводом»?

— Он отдал эту монету Лещенко для консультации.

— Он что, утверждает, что был владельцем монеты?

— Утверждает. По его словам, около двенадцати лет назад эту монету подарил ему некто Савостиков. Вы слышали такую фамилию?

Уваров с сомнением покачал головой:

— Слышал, но… Во-первых, исключено, чтобы у Савостикова могла оказаться подлинная «Елизавета» 1742 года, во-вторых, даже если это и так, он никогда не  п о д а р и л  бы ее Лагину. Никогда. Тем более двенадцать лет назад. Но у вашего юноши серьезная осведомленность, Савостиков действительно был крупным коллекционером.

— Был?

— Лет пять назад он умер от инфаркта, но дело не в этом. Дело совсем не в этом. — Уваров снова стал рассматривать угол кельи, будто надеялся что-то там найти. — Вы сказали, что у вас есть какие-то соображения?

— Да. Я считаю, Лагин действительно дал эту монету Лещенко для консультации. — Я помедлила, но Уваров только пробурчал:

— Так, так… я слушаю…

— Они договорились о каком-то определенном сроке, но Лагин раньше срока стал ломиться в квартиру Лещенко с требованием вернуть монету. Лещенко был вынужден его впустить и даже открыть сейф, в котором хранилась монета. Об остальном можно догадываться.

Уваров долго сидел, шевеля губами, будто что-то подсчитывая.

— Стройная система. Очень стройная. Но есть в ней одно «но».

— Какое?

— О Лагине я услышал только, от вас, судить о его действиях не могу, поэтому буду рассматривать события со своей точки зрения. Так вот, если бы у Лещенко появилась такая монета, пусть лишь предложенная на консультацию, пусть на короткий срок, пусть возможная подделка, он обязательно сказал бы об этом мне. Обязательно. Даже сомнение, даже слабая надежда, что он откроет одну из «Елизавет» 1742 года здесь, в Ленинграде, было бы для него событием. Только подумать — «Елизавета» семьсот сорок второго года. Но он почему-то сказал мне лишь о знакомстве с Виктором, о том же, что тот предложил ему на консультацию «Елизавету» с индексом «ЕД», даже не упомянул. Чем это объяснить?

— Может быть, он хотел сначала проверить подлинность монеты? Убедиться, что она настоящая?

— Насколько я понял, монета у Арвида Петровича лежала около недели, время достаточное, чтобы убедиться, подлинник это или подделка. Да и вообще, Арвид суеверием не отличался, сглазу не боялся, какой смысл ему это скрывать, тем более от меня?

— Может быть, это была другая монета, и Лагин нарочно темнил?

— Может быть. Кроме того, есть еще одно сомнение насчет того, что Лещенко открыл сейф, когда Лагин вошел в квартиру. Не уверен, что Лещенко положил бы неатрибутированную, то есть непроверенную, монету в сейф. Самое для нее место в шкафу, на верхнем планшете.

— То есть у вас есть уже несколько сомнений, а может набраться и больше?

— Безусловно. Понимаете, Юлия Сергеевна, со многим, что я от вас услышал, можно спорить, хотя в целом версия интересная. Но она требует тщательной проработки. Тщательной.

— Вы согласны помочь мне в этой проработке?

— Согласен не то слово. Обязан.

— Я хочу попросить вас присутствовать на следующем допросе, вы не против?

— Отчего же, помогу, чем смогу.

21

Выйдя из Петропавловской крепости, я решила пройтись до прокуратуры пешком. Двинулась по любимому маршруту: вдоль Кронверкского пролива к стрелке Васильевского острова, мимо здания Биржи, Ростральных колонн, Адмиралтейства. Идти было легко, погода стояла солнечная, но не жаркая, большинство прохожих было уже без плащей. Я люблю эти дни — по ленинградским понятиям пока еще весна, в тени холодок, но ясно, вот-вот наступит лето. Я старалась думать именно об этом, о предстоящем лете. Усмехнулась: хорошо, когда есть с кем провести лето. Когда до прокуратуры оставалось минуты две хода, перешла улицу и увидела Русинова — он шел в нескольких метрах впереди. Подумала: идет легко и пружинисто. Сколько ему лет — за сорок пять? Да, наверное, около сорока пяти, может, чуть больше, но пятидесяти нет наверняка. Кажется, идет туда же, куда и я, в прокуратуру. Точно. Поневоле прибавила шагу. Русинов увидел меня, остановился: