Света гладила меня по рукам и успокаивающе шептала, не обращая внимания ни на гостей, которые без стеснения нас разглядывали и возбужденно переговаривались, ни на жениха, который переминался с ноги на ногу у нее за спиной, не решаясь ни подойти к нам, ни вернуться за стол.
— Прости, солнце, я что-то разволновалась, — минут через пять дар речи ко мне вернулся, — какие там приметы насчет панических атак?
— Тоста от подружки не будет, вот какие. Ты как? — Света, не отводя от меня глаз, убрала с талии руку жениха, который настойчиво пытался вернуть беглянку на место.
— Спасибо, все в норме, — я благодарно кивнула и вернулась за стол, продолжая размеренно дышать.
С разговорами ко мне больше никто не приставал, только косились неодобрительно. А конверт, каким-то образом забившийся под стул потеющего дедули, я все-таки добыла и вручила ближе к концу вечера.
15. Поддержка
— Может я все-таки останусь? Как ты тут одна? — Света уже почти упаковала вещи, но решила пожертвовать своими планами в пользу болезной подруги.
Я с самого утра пыталась ей втолковать, что паническая атака, которой я подпортила ей торжество, просто случайность, повода для переживаний нет, но подруга никак не успокаивалась. И теперь, передвинув застегнутую сумку ближе к двери, и усевшись на пуфик «на дорожку», в очередной раз завела свою шарманку.
— А вдруг это повторится? В прошлый раз ты ногти сожрала. До мяса!
Света нашла самый подходящий момент, чтобы заикнуться о событиях, упрятанных в самый потаенный уголок памяти. Сомневаюсь, что сама она оставалась бы столь же спокойной и рассудительной, если бы это ее несостоявшийся ухажер повесился, получив от ворот поворот. Объективно «не виноватая я, он сам», но мысли о том, что я была недостаточно деликатной и подтолкнула парня к такому решению, терзали меня очень долго. Лоб покрылся испариной — то ли от воспоминаний, то ли от усилий по застегиванию молнии на сумке, которая чуть не трещала по швам.
— Даже не сравнивай, в девятнадцать я была робкой фиалкой и все принимала близко к сердцу. И ногти больше не грызу!
Я утерла рукавом лоб, и, в доказательство своих слов, продемонстрировала свеженькое гель-лаковое покрытие, которое сделала как раз накануне ее свадьбы. Раскошелилась на френч по такому случаю, и, временами, украдкой любовалась, насколько изящно стали выглядеть мои коротенькие пальцы.
— Ты уверена? Просить о помощи не стыдно, — Света проникновенно смотрела на меня, сложив руки на коленках.
— Спасибо за заботу, конечно, но это лишнее. Ты планировала переезд, значит переезжаешь. Я много нервничала на работе, потом на солнце перегрелась, пока вы все памятники объехали. Мне просто отдохнуть надо. А ты храпишь. Фиг выспишься! — я поставила к двери второй баул и уселась рядом, подвинув ее задницу бедром.
— Вот ты коза, Ника. Я к тебе со всей душой! А ты! — она наигранно вздохнула, и, развернувшись ко мне корпусом, отвесила звонкий щелбан.
На этом мы обе посчитали психотерапию завершенной и потащили пожитки к выходу. Виталя, как и собирался, умотал в свадебное путешествие с мамой, а другой грубой мужской силы у нас не имелось, поэтому пришлось действовать двумя женскими.
Хорошо, что обе огромные Светкины сумки были оснащены колесиками и телескопическими ручками, иначе кое-у-кого пупочек бы развязался, пока мы волокли их по длинному общажному коридору, а потом через весь двор к припаркованному за оградой такси — эта красавица успела обзавестись солидным приданым — в сумках, обмотанные одеждой и полотенцами, покоились системный блок, монитор и принтер.
— Зачем ты все это с собой тащишь? У Витали, что, компа нет? Поди еще и получше этой рухляди.
— Кому рухлядь, а кому средство производства. Я теперь неизвестно, когда на нормальную работу смогу выйти, так что от прикормленного источника дохода отказываться не собираюсь. Скоро учебный год начнется, заочники приедут. А у Витали — танки.
— И чем он только тебя заманил, не понимаю. Фееричным сексом? — я, позабыв о приличиях, говорила громко, не думая, что кто-то может услышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Водитель такси, выскочивший из машины, чтоб помочь нам загрузить багаж, аж крякнул от неожиданности и осуждающе на меня зыркнул. От этого взгляда я растерялась и замерла, испуганно хлопая глазами.
— Деньгами, дорогуша. Я, знаешь ли, меркантильная сучка. Все ради его зарплаты и роскошных апартаментов, — Света улыбнулась во весь рот и подмигнула таксисту, отчего тот стушевался, суетливо захлопнул дверцу багажника и вернулся в автомобиль.
Роскошные апартаменты, как я и догадывалась, оказались скромной двушкой в спальном районе. А холостяцкой берлогой ее делало, по мнению Светы, отсутствие привычных для нее атрибутов уюта — комнатных цветов, штор, отдельных полотенец для разных частей тела, и, возможно, котика. Котика подруга хотела завести давно, но в общежитии запрещено держать домашних животных. Что ж, теперь такая возможность у нее появится.
Типовая советская «распашонка» с совмещенным санузлом и крошечной кухонькой порадовала меня практически аутентичной отделкой. И линолеум, и обои наверняка были новыми — ни одно покрытие не выдержит семьдесят лет, но не выглядели современными. Я словно попала в прошлое — деревянные крашеные плинтуса, голубые стены в мелкий цветочек, беленый потолок. Особенно впечатлял встроенный шкаф в прихожей, антресоли и «хрущевский холодильник» под кухонным окном.
— Я еще попробую в библиотеку или на почту устроиться, пока пуза нет. Хоть какие-то деньги, — Света, раскладывая и развешивая свои вещи по отведенным для них местам, пустилась в рассуждения о насущном, — хотя пособие все равно будет минимальным. Так что придется мужу меня содержать.
— А шея у Виталия Изольдовича выдержит, не переломится? Это же не на пару месяцев.
— Не уверена. Но свекровь обещала всячески помогать. Папа осенью половину бычка привезет, картошку. Голодать точно не будем. А дальше посмотрим. Меня вон вместо люльки в чемодан спать укладывали, и ничего.
— Так себе аргумент, если честно. А я в школу носила сарафан из перешитого маминого платья, но это не значит, что я пожелаю такого своим детям.
— Идеалистка ты, Веруся. Не всегда получается так, как мы хотим, — Света, до этого момента бодрая и жизнерадостная, ощутимо скисла.
Ни мои извинения, ни попытки вернуть оптимистичные нотки в нашу беседу, не помогли восстановить доверительную атмосферу. Подруга поддерживала разговор, но улыбалась натужно, будто через силу, вызывая у меня острые сожаления о неумении вовремя прикусить язык. Запланированный вечер с пиццей пришлось перенести на другой раз.
16. Ссора
— Ты считаешь, что это справедливо? — в кабинет влетела Анечка и начала говорить прямо с порога, — все же не так было! — ее глаза возбужденно блестели, губы подрагивали, а кисти рук, стиснутые в кулаки, оказались направлены на меня, будто перед дракой.
Эх, нужно было слушать Надежду Алексеевну, и поговорить раньше, а я все откладывала, тянула время, в надежде, что проблема рассосется сама собой. Чудесное утро понедельника!
— Аня, давай выйдем и поговорим спокойно, — я выбралась из-за стола, выставив руки ладонями вперед, вместо щита.
Девчонки за соседними столами уткнулись в мониторы, изображая кипучую деятельность, при этом даже дышать стали тише, прислушиваясь. Лариса хмыкнула, глянув на нас и тоже отвернулась. Я успела заметить на ее лице презрительную гримаску, но не смогла сообразить, к чему ее отнести.
— Давай сюда, — я протянула руку, чтоб за локоть увлечь Аню в кухонный закуток, расположенный рядом с кабинетом, но она, заметив мое движение, отшатнулась.
— Лучше в конференц-зал, здесь ушей много, — она бросила взгляд в сторону двери, демонстративно отвернулась и пошла впереди меня, чеканя шаг.
Казалось, даже спина ее излучает ярость, а уж лицо, когда она открыла передо мной дверь и обернулась, подавно не обещало ничего хорошего. Ухоженные бровки сошлись к переносице, на лбу появилась некрасивая складка, ноздри раздувались, а лицо покрылось лихорадочным румянцем, перетекающим даже на шею.