— Вы знаете, что Иван Владимирович Мичурин назвал грецкий орех «хлебом будущего»? — спрашивает Александр Яковлевич тоном экзаменатора и строго смотрит на меня.
— Что-то слышал, — виновато отвечаю я и, напрягая память, вспоминаю, что действительно слышал нечто такое. Помню, где-то читал дифирамбы ореху — что-то о жирах и белках…
— В ядре ореха содержится до семидесяти семи процентов белков, до двадцати одного процента жира. Оно в семь раз питательнее говядины… — подсказывает Александр Яковлевич. — По витамину «С» грецкий орех — чемпион! В его недозрелых плодах витамина больше, чем в шиповнике, черной смородине или лимоне. А древесина? А листья? Запах какой, чувствуете?
Да, я давно заметил, что запах здесь особенный — то ли хвоя, то ли какое-то освежающее лекарство.
Александр Яковлевич срывает крупный семилопастный лист и протягивает его мне.
— Попробуйте, попробуйте, разотрите… Чувствуете?
Так вот оно что! Вот от чего запах — от листьев. Пряный, терпкий аромат, напоминающий хвою.
— Это эфирные масла, которые выделяют листья ореха, — продолжает мой строгий гид. — Как и у эвкалипта, они имеют фитонцидные свойства. Убивают микробов. Бактерии, помещенные вместе с листьями грецкого ореха, погибают через двенадцать — восемнадцать секунд.
— Значит, здесь, как и в сосновом лесу, может пройти насморк? — находчиво спрашиваю я.
— Не только как в сосновом, а как в эвкалиптовом, то есть еще лучше! — уточняет Александр Яковлевич. — Экстракт эвкалиптовых листьев лечит катар верхних дыхательных путей… Грецкий орех — прекрасное дерево, прямо клад для человека. По-латыни он называется так: «югланс регия». «Регия» — это значит «царский». Царский орех! В Южной Киргизии по склонам Ферганской долины орех растет лучше, чем у нас: там и влажности больше и теплее, — продолжает Александр Яковлевич. — Но ведь наш, узбекистанский орех тоже ценен. Разве не заслуживает он еще большего внимания хотя бы потому, что здесь условия для него хуже, чем ему здесь тяжелее?
— Разумеется, заслуживает! — поспешно соглашаюсь я. — Но как же быть? Ведь наладить орошение в горах очень сложно…
— Верно! — радуется Александр Яковлевич моей пробуждающейся понятливости. — Вот мы и пытаемся решить проблему без орошения. Сейчас пройдем на опытный участок, я вам все покажу…
Опытный участок, примостившийся на небольшой, почти ровной площадке в горах, в чаще леса, поделен на две половины. С одной стороны стоят маленькие хилые деревца, какие-то желтые и корявые, с другой — здоровые и зеленые. Они раза в два выше и гуще и чувствуют себя, судя по всему, превосходно.
— Видите разницу? — с удовольствием спрашивает Александр Яковлевич.
— Нельзя не видеть, — отвечаю я. И, желая сделать приятное, добавляю: — Но ведь это совсем разные деревья!
— Нет! — удовлетворенно возражает мне Александр Яковлевич. — И те и другие посажены в одно и то же время. В 1941 году. И посажены, заметьте, на плохом месте, вдали от ручьев. А разница в том, что в одном случае мы применили наш метод, а в другом — нет…
— Какой же метод?
— Минеральные удобрения, только! Понимаете, почва здесь хорошая и без удобрений. Беда в другом — отсутствие влаги в летний период, засуха. Но еще Тимирязев говорил, что минеральные удобрения творят чудеса. Даже от засухи можно спасти растения минеральными удобрениями!
— Как витамины для человека, да?
— Скорее — как хорошее, полноценное питание хотя бы периодами. Мы вносим удобрения осенью и весной, в период дождей. Растения набираются сил. Повышается водоудерживающая способность протоплазмы листьев — раз. Да еще сосущая сила корней увеличивается — два. Когда наступает засуха, здоровое, полное сил дерево с успехом сопротивляется ей. Видите, эти деревья цветут, осенью они дают по нескольку килограммов орехов, а те вот-вот засохнут. И вы учтите, что удобрения мы планомерно вносим лишь с шестьдесят четвертого года, а то и не такой эффект был бы.
Я еще раз внимательно смотрю на опытный участок. Желтые, беспомощные сиротки-деревья, лишенные минеральных удобрений, действительно с трудом цепляются за жизнь — кажется, они вот-вот прекратят свое унылое существование. Зато полнокровные соседи их небрежно раскинули в стороны мощные ветви, равнодушные, как видно, к судьбе соплеменников. Возможно, они даже считают себя деревьями другой породы, этакими избранными мира сего, любимцами бога. А дело, оказывается, просто. И бог, Александр Яковлевич Бутков, лауреат республиканской премии имени Бируни, как раз и думает над тем, как сделать все деревья такими же вот избранными, как уничтожить унизительную, печальную разницу между ними. И в этом свете судьба несчастных сироток по-своему героическая…
— Неужели все-таки лишь удобрения? — спросил я Александра Яковлевича для точности, а сам подумал: слово-то какое — «удобрения», производное от все того же, от старого, как мир, слова «добро».
— Только! — с удовольствием ответил мне опять Александр Яковлевич. — Минеральные удобрения в лес привезти — это не то что ирригацию налаживать. Попробуйте-ка ирригацию в горах наведите! А мешки с солями — на лошадях можно или на ослах. И ведь как окупается! За несколько лет окупается весь метод. Вот, сами видите… Наши ореховые леса редеют. Вырубаются человеком, гибнут от недостатка влаги. Южный склон долины, вы знаете, почти пустует. Сейчас мы проводим опыты по засадке южных склонов с применением нашего метода. Опыты удачные! Шафкат Камалов как раз ими и занимается. Но есть у нас и беда. Мало внимания уделяют нам вышестоящие организации. Не принимают орех всерьез! А почему, спрашивается? Ведь это золотое дерево, хорошего хозяина еще как отблагодарит! Да что у нас… Возьмите Киргизию, и то… Ставились там опыты, подобные нашим, в 1939 году, но прекратились. Почему? Быстрого эффекта не увидели! Так ведь надо же иметь терпение, нельзя же сразу. Дерево ореха вон сколько времени растет…
Когда мы возвращаемся, я уже другими глазами смотрю вокруг. Действительно, многие деревья на самом деле вовсе не такие роскошные, как казалось на первый взгляд, а кое-где — и, пожалуй, даже слишком часто! — виднеются настоящие древесные скелеты, живописные, правда, но ведь — мертвые…
— Ореховые леса можно спасти, — устало говорит Александр Яковлевич. — Их можно улучшить, расширить… Но пока всё больше разговоры. Особая, настойчивая и убедительная агитация нужна, как видно. У нас на стационаре не хватает рабочих — всего только трое-четверо. И участок, отведенный под стационар, слишком мал. А ведь, кроме ореха, мы занимаемся еще и плодовыми — дикой яблоней, алычой, хвойными деревьями, кормовыми травами. Скоро в этом районе будет зона отдыха ташкентцев — появятся новые проблемы. Нужно, например, продлить дорогу, чтобы рассредоточить зону и тем самым обезопасить леса. Никак не принимают орех всерьез…