— Все же признайтесь, мисс Джеймс, со мной вы загораетесь, как спичка.
— Простите?
Он расправил свою постель, не убирая камней, и, усевшись на нее, принялся открывать банки.
— Вы уверены, что хотите бобов в наш первый вечер вдвоем?
— Не надо менять тему, мистер Баррет. Я хочу, чтобы вы объяснили ваши последние слова.
— Бобы имеют обыкновение…
— Я не о бобах, сэр. Я хочу, чтобы вы объяснили насчет этого вздора, что я загораюсь. Мне не хочется вас разочаровывать, но я совсем не увлечена вами, наоборот, вы мне не слишком приятны.
Этот нахал усмехается ей прямо в лицо! Он не имеет права себя так вести, его нужно поставить на место; проучить как следует за то, что он смеется над ней!
Он рассмеялся, и она почувствовала сильное желание ударить его.
— Прошу прощения, — извинился он, беря себя в руки. — Просто когда вы лжете, ваши глаза вас выдают…
— Я не лгу!
Он вывалил из банок горох и бобы в отдельные котелки и поставил их на огонь.
— Давайте не будем ссориться, мисс Джеймс. По крайней мере, не в наш первый вечер.
— Вы сами это затеяли! И не думайте, что будете спать так близко от меня.
Он повернулся к ней, и на этот раз выражение его лица было серьезным.
— В этих горах могут таиться разные опасности, и, если это потребуется для вашей безопасности, я буду спать прямо на вас.
Саманта побледнела, но не от страха за свою жизнь, а при мысли о шерифе Баррете, спящем на ней.
— Я… я сама могу за себя постоять.
— Если бы это было так, вы бы не нуждались в моем сопровождении, не так ли?
Она поджала губы и уставилась на огонь. Бесполезно спорить с ослом, а именно им Баррет и был — длинноухим, хвостатым, фыркающим, горластым ослом!
Он разбудил ее, когда солнце едва показалось на горизонте, и бросил ей на живот револьвер.
— Я пойду добуду на завтрак какого-нибудь мяса. Оставайтесь здесь.
Саманта обвела взглядом светлеющее небо и окружающие ее густые заросли, пытаясь сориентироваться. Спала она ужасно, несмотря на убранные из-под постели камни. Проводив взглядом скрывшегося в лесу шерифа, взяла в руку револьвер. Затем поднялась, свернула свою постель, умылась водой из ручья и уселась в ожидании шерифа.
Солнце совершало свой привычный путь по небосклону. Звуки окружающей природы становились все громче. Она попыталась отвлечься, рисуя прутиком в грязи разные фигуры, но все равно продолжала чутко прислушиваться даже к малейшему шуму вокруг.
Щебетали птицы, гудели пчелы. Иногда она могла даже различить стук падающих время от времени сосновых шишек.
Громко и резко каркнула ворона, и Саманта подпрыгнула от неожиданности. Встала и принялась ходить взад-вперед по крошечному пятачку, пытаясь успокоиться. Шериф отсутствовал уже более двух часов, и она начала сомневаться, что он вообще собирается вернуться.
У нее заурчало в животе.
Рядом хрустнула ветка, сердце у нее упало. Вслед за этим из зарослей донесся резкий треск. Кто-то или что-то приближалось к ней. Что если это не шериф?
Она поспешно схватила револьвер и юркнула за большой камень.
Когда шум от ломаемых веток послышался совсем близко, она выкрикнула:
— Кто идет?
К ее ужасу, ответа не последовало. Саманта вытянула руку вперед и покрепче ухватила револьвер. Когда кусты зашевелились, она поднялась и выстрелила. Звук выстрела гулко отозвался от горного склона.
Глава девятая
— Черт!
На опушку, ругаясь на чем свет стоит, вышел Макс. Саманта от изумления раскрыла рот и растерянно перевела взгляд на дымящийся револьвер в своей руке.
— Я думала, это…
— Кто? Медведь, несущий в одной руке кролика, а в другой ружье?
— Вам нужно было ответить мне, когда я вас окликнула! Откуда мне было знать, кто ко мне подкрадывается?
Он резким движением выдернул револьвер из ее руки.
— Я не отозвался, потому что заметил еще одного кролика, мисс Джеймс. И запомните — никогда, никогда не стреляйте, прежде чем не поймете, во что именно вы прицелились!
Она вызывающе вздернула подбородок. Она ненавидела его за способность заставлять ее чувствовать себя провинившейся маленькой девчонкой. Заметив в его руке ободранную тушку кролика, она усмехнулась:
— Похоже, ваша охота была удачной.
— Я рассчитывал на двух.
— Мне очень жаль! Вам обязательно нужно во всем винить меня?
— Простите меня, мисс Джеймс. По-видимому, у меня нет оснований сердиться на вас за то, что вы трижды чуть не убили меня за последние три дня. Почему бы вам не покончить с этим раз и навсегда и просто не столкнуть меня с утеса?
— Не искушайте меня, мистер Баррет.
Он холодно улыбнулся ей.
— Уже поздно об этом говорить, мисс Джеймс, но я надеюсь, что вы будете держать себя в руках так же, как и я поклялся делать это.
Саманта сжала кулаки и заскрежетала зубами. Ничего, когда-нибудь она победит. Когда-нибудь она переспорит его и смешает с грязью. В ее распоряжении еще осталось две долгие недели, чтобы как следует постараться.
Он подошел к костру, собираясь зажарить кролика на огне. Она вытащила из своей сумки полотенце и кусок мыла и повернулась к шерифу.
— Я пройду немного вниз по течению, мне надо помыться…
— Нет.
— Нет? Может быть, вы и являетесь моим проводником, мистер Баррет, но уж во всяком случае, вы не мой отец или опекун. Я буду поступать так, как сочту нужным.
Он посмотрел на нее поверх костра, и она заметила отражение язычков пламени, пляшущее в его ярких глазах.
— Я советую вам не отходить далеко.
— Ваш совет будет учтен.
Она пошла вдоль ручья, отметив, что, кажется, уже начинает осваиваться в этих словесных поединках. Она искала место поглубже и вскоре обнаружила чистую заводь глубиной по пояс. Быстро разделась, оставив лишь нижнее белье, и вошла в воду. Вода показалась ей великолепной, как только тело немного привыкло к ее обжигающему холоду. Она вымыла волосы, закрыла глаза и вытянулась, лежа на спине, отдав себя речной прохладе и солнечным лучам.
Какая-то тень упала на ее лицо, и она решила, что это шериф. Но то, что она увидела, было намного хуже этого самоуверенного нахала — перед ней был индеец, высокий, темнокожий и очень свирепый на вид. Он стоял не дальше пяти футов и смотрел на нее своими выразительными карими глазами.
Индеец протянул руку, чтобы коснуться ее, и она пронзительно закричала. Ее крик звонким эхом отозвался в горах.
Индеец произнес что-то на языке, незнакомом Саманте, а она отплыла подальше, к противоположному берегу, кляня себя за то, что не послушалась и не стала держаться поближе к лагерю.