Читать интересную книгу Шарф Айседоры - Мария Брикер

– Сама, – коротко сказала Елена Петровна. – Как только в себя придет. А ты пока сними свидетельские показания у соседки со второго этажа. Опера говорят, что она просто кладезь информации, – попросила Зотова и отправила Лысенко из квартиры, чтобы не путался под ногами.

* * *

– Я ее ненавидела, – тихо сказала Алика, с ужасом и удивлением глядя на Елену Петровну. Откровенное признание, слетевшее с губ хрупкой, похожей на девочку-подростка женщины с мальчишечьей стрижкой и большими темными глазами, казалось, поразило не только Зотову, но и саму Алику.

Алика отвернулась и потерла лицо ладонями: характерный жест человека, не жалеющего верить в происходящее. Движения у сестры Марины Гольц были плохо координированы, заторможены, она все еще находилась в глубоком шоке, но успокоительные немного блокировали ее истеричное состояние.

Они сидели в гостиной. Алика на диване, чуть привалившись на подушку, которую ей подсунули под спину. Елена Петровна в кресле, напротив дивана. Тело погибшей увезли, но тяжелый запах смерти проникал даже сюда даже сквозь закрытую дверь. Хотелось открыть окно, проветрить, но Алику колотил озноб, даже завернувшись в пушистый плед, она стучала зубами, поэтому Зотова воздержалась. Удивительно, Алика совсем не походила на свою сестру, они были очень разными, отличались друг от друга, как… луна с солнцем, подумала Елена Петровна и скривилась. Что-то ее в лирику понесло ни с того ни с сего. Совсем обалдела, но если уж брать для сравнения образы небесных светил, то Алика, без сомнения, была луной, вернее, луноликой, только вряд ли ее за это сходство могли бы воспевать поэты – Марина Гольц, без сомнения, сестру затмевала по всем показателям. Впрочем, некрасивой Алику никак нельзя было назвать: милая, симпатичная барышня, которая по какой-то причине, будто нарочно, не желает демонстрировать окружающим свое женское начало и кажется бесполой, неброской и неяркой.

– Что же теперь делать? Я с продюсерами договорилась. Отличный проект, полнометражный фильм, главная роль как раз для Маринки. Как же теперь с новым фильмом быть? – Алика вопросительно посмотрела на Зотову, словно спрашивая у нее совета. – Простите, я немного… – смутилась Алика, поежилась и плотнее завернулась в плед.

– Ничего, я все понимаю, – участливо сказала Елена Петровна. – Как вы себя чувствуете? Может, разговор на завтра отложим? – предложила она.

Алика отрицательно покачала головой.

– Ужас какой-то. Какой-то ужас! Я весь день ее искала, звонила, ругалась, что трубку не берет. Марина вечно забывает телефон заряжать. Я ругаю, а бесполезно. Весь день на нее ругалась, а она, оказывается, уже была мертва. Я на мертвую ругалась! Это плохо, да? Нельзя плохо о мертвых говорить.

– Вы же не знали, – успокоила ее Зотова.

– Да… не знала. Когда мне позвонили, я не поверила. Поехала, а сама думаю – как это так? Ведь этого не может быть! Это ошибка, розыгрыш. Вы знаете, она такая живая всегда была. С детства, очень живая, ее бесенком родители называли. Хулиганка страшная, по заборам лазила, по лужам шлепала, вечно в синяках и царапинах, дралась, дразнилась, за это тумаки все время получала. А потом вдруг решила стать актрисой, супер– пупер-мега-звездой, – усмехнулась Алика. – Серьезно так решила, начала готовиться, рожицы корчила, стихи учила, репетировала – мы смеялись. Зря, выходит, смеялись, ведь Марина стала тем, кем хотела. Жаль, что мама этого так и не узнала. Гордилась бы. Маринка на маму очень похожа. Я в отцовскую родню пошла, а она все от мамы забрала. Мама умерла, когда Маринке шестнадцать было, мне – двадцать два.

– А отец?

– Отец? Был отец, да весь вышел. У него другая семья сейчас, мы не общаемся. Ему до нас, как до фонаря. Все, больше у меня никого не осталось, – Алика отвернулась к окну, сдерживая слезы.

– Поплачьте, легче, когда плачешь, – посоветовала Елена Петровна, но Алика неожиданно повернулась и так зло посмотрела на следователя, что Зотовой стало холодно.

– Не надо меня жалеть, – сказала Алика. – Обойдусь как-нибудь. Думаете, я не понимаю, почему вы такую добренькую из себя строите? Вы же меня подозреваете в убийстве и пытаетесь втереться мне в доверие своими сочувственными вздохами и охами! Я читала о вас в газете, вы – циничная сука и не способны на сопереживание. Довольно комедию ломать! Задавайте свои вопросы, и давайте покончим с этим.

– Что, простите? – Елена Петровна впала в ступор, редко с ней такое случалось.

– Довели до самоубийства редактора программы «Чудеса света» и отправили в камеру актрису Марию Леви, которая была тяжело больна. Скажете, не было этого? [2]

Внутри все заболело от неприятных воспоминаний. Да, год тому назад в ее кабинете покончила с собой неадекватная женщина: приняла таблетку от язвы, в которой был яд, Елена Петровна не успела ее остановить. Шизофреничка к смерти готовилась, планировала умереть именно в ее кабинете, разыграла сцену с приступом язвы, попросила таблетки, которые лежали у нее в сумочке… кто же мог предположить, что в капсуле окажется цианид! С актрисой Леви, которая проходила по делу об убийстве своего мужа, вышла роковая случайность. Леви спрятали в камеру, чтобы вычислить настоящего убийцу, и актриса подписала бумаги о своем согласии с этой акцией, но внезапно скончалась в камере. Газетчики тогда караулили Зотову у прокуратуры и у дома, обвиняли во всем, особо зверствовал один журналист, Филипп Панкратов, из желтой газетенки, представив следователя по особо важным делам Елену Петровну Зотову просто исчадием ада. Плевать ему было на результаты служебного расследования и на то, что актриса по доброй воле в камеру пошла. Зотовой в то время было все равно. Она чувствовала свою вину, потому что не заметила признаков опасного заболевания у актрисы, но сейчас упрек в циничности и бессердечности больно хлестнул по лицу, словно пощечина. Захотелось ответить тем же, урыть хамскую сестру Марины Гольц, ведь Елена Петровна искренне ей сочувствовала и в данный момент занималась расследованием смерти актрисы. Похоже, она ошиблась, предположив, что сестры не похожи, – они определенно стояли друг друга. Сейчас, когда Алика зыкнула на нее с ненавистью и оскорбила, проявился ее характер, такой же сволочной, как и у супер-пупер-мега-звезды Марины Гольц.

– Алика, зря вы так. О вашей сестре Марине тоже много писали в прессе, – ровным голосом заметила Елена Петровна, решив с «укрытием» сестренки Гольц повременить. Главным в данный момент было добыть показания, чтобы продолжить работу.

– Извините. Извините меня, ради бога! – опомнилась Алика. – Я скурвилась, работая в шоу-бизнесе. Пардон за мой французский. Не хотела вас оскорблять, защитная реакция сработала. Вижу в людях только акул, готовых сожрать, и непроизвольно обороняюсь. Простите меня! Я в эту сферу влезла из-за Маринки. Если бы не Маринка, давно ушла бы, устроилась в офис какой-нибудь администратором, но не могла ее оставить, маме обещала о ней позаботиться. Она же только с виду стерва, а в душе – маленький ребенок, шлепающий по лужам босиком. Показное все, понимаете? Все эти ее выкрутасы идиотские, понты, любовники, красивые тряпки, побрякушки, косметика. Она так и не выросла, как была дразнилкой, так и осталась. Глупенькая девочка, дурочка. Иногда я ее не выносила, ненавидела, я готова была ее убить! Марина ходила по лезвию бритвы, провоцировала всех. Да, я знала, что когда-нибудь все это закончится именно так. Господи, но почему?! Я не понимаю, что она делала в этой квартире?

– Как раз хотела у вас на эту тему поинтересоваться. Вы разве не были в курсе, что Марина снимала эту квартиру? Насколько я знаю, вы – самый близкий для Марины человек.

– Она ее снимала? – ошеломленно перепросила Алика. – Зачем она это сделала?

– Полагаю, чтобы встречаться здесь с любовником. Марина рассказывала вам о своей личной жизни?

– Она всем рассказывала о своей личной жизни. У нее хобби было такое: завлечь мужика в постель, а потом обсудить с журналистами все его мужские достоинства. Вообще-то… Да, самым сокровенным Марина делилась только со мной.

– Последний роман с кем у нее был?

– С Сергеем Шаховым, ее пластическим хирургом. Но они давно расстались.

– Больше ни с кем?

– Говорю же, ни с кем у нее не было романа! Я бы знала. Она все рассказала бы мне. Знаете, а она какая-то странная в последнее время была, замкнутая, но и счастливая одновременно. Я даже испугалась, что ее какие-нибудь сектанты снова заманили в сети.

– Были прецеденты?

– Были, давно. Отделались легким испугом. Она решила проверить, как работают сиентологи, ради прикола. Вдохновилась проповедями одного симпатичного сектанта, хорошо, что Марина быстро к нему охладела и к его проповедям тоже.

– Вы уверены, что ваша сестра все связи с сектой порвала?

– Уверена! Иначе они меня звонками с угрозами бы не доставали. Марина, добрая душа, на меня стрелки перевела. Дескать, я строго-настрого запрещаю ей вступать с ними в контакт.