Читать интересную книгу Две недели у моря - Ирина Лобусова

– Я и спросить забыл…. Как твои дела?

Находясь в сумасшедшей эйфории, я не услышала этот простой вопрос. Наверное, он бы возмутил меня в обычной обстановке – ну что за отношение, если о моих делах спрашивают после секса! Но я находилась в столь приподнятом состоянии духа, что всё, что бы он ни сказал и ни сделал, было для меня хорошо.

Я до сих пор задыхалась от бурного секса, и я прекрасно знала, что больше он не повторится. Я буквально сходила с ума, растворяясь в нём как в горячей ванне с медовым раствором. Он был лучшим в мире, и моя выстраданная любовь превратилась в бесконечное обожание, не похожее вообще ни на что… Больше, конечно, на гипноз, чем на счастье. Но что поделаешь, если я все ещё витала в облаках и не могла понять: всё, что происходит со мной – правда. И это Филипп Рубинов. Это действительно он. Не бред. Не сказка. Не иллюзия. Не припадок непонятного сумасшествия. А если и припадок, я не хочу, чтобы он проходил. Я становлюсь совершенно больной от одной только мысли о том, что стоит мне зажмуриться – и он исчезнет. С моим сознанием не всё было в абсолютном порядке. И так происходило с зимы, значит, достаточно давно.

Когда я не ответила на вопрос, он бросил странный взгляд на моё лицо, но ничего не сказал. Его лицо было абсолютно плоским, ничего не выражающим, как самая непроницаемая в мире маска. И почему так, я понять не могла.

– Я спросил тебя кое о чём…

– Я не слышала. Что ты спросил?

– Как твои дела?

– Господи, да теперь-то какая разница!

– Не понял. Теперь – это как? Ты экзамены хоть сдала?

– Сдала.

– А знаешь, что будешь делать дальше?

– Нет.

– С тобой как-то странно. Ты что, влюбилась?

– Нет… – Он что, совсем придурок? Ну и вопрос!

– Значит, твоя сессия уже закончилась, и у тебя каникулы?

– В конце июня? Да.

– Прекрасно. А почему ты не интересуешься, зачем я здесь?

– Это так важно?

– А ты как думаешь?

– Неужели твоя мексиканская шлюха выставила тебя за дверь?

Резко, с шумом, он поставил бокалы с шампанским на стол, даже не предложив мне, и я поняла, что перегнула палку. Наверное, я была неправа. Но что же сделать? Эти слова вырвались из меня против моей воли! Я вообще не хотела их говорить!

Неправда, хотела. Мне хотелось расшевелить его заторможенность, вырвать из этого аморфного состояние абсолютной плоскости, в которой, пребывая в своём мире, он относился ко мне невыразительно и ровно, как к плоской доске, наливая шампанское с непробиваемым равнодушным лицом и интересуясь моими делами только после секса. Мне хотелось сказать ему что-то грубое, причинить ту же самую боль, что когда-то он причинил мне. И мысль о том, что я совершенно не властна над его эмоциями и над его болью, доводила меня буквально до исступления.

Я была рада, что он сбросил непроницаемую броню, и отреагировал, как живой человек, так, как и должен был отреагировать. Мои слова стали для него неудобством, и в раздражении он швырнул бокалы с шампанским, едва не разбив. Если бы разбил, было б лучше. Я испытала бы более глубокое удовлетворение, чем в сексе.

– Так, мне всё понятно. – Рубинов повернулся ко мне, забыв обо всем: – Давай оставим, пропустим сцену ревности. Да, Хуана была. И нечего называть её мексиканской шлюхой. Она звезда Голливуда, а ты никто. Таких, как ты, по пятьсот штук на каждом углу, так что не тебе изгаляться, выдумывая всякие гадости о Хуане. Да, у нас был роман. Да, долгий роман и бурный секс. Но почему-то я бросил её и приехал сюда, к тебе. Я почему-то ждал, что ты спросишь, зачем я приехал.

– А зачем ты приехал? – Его отповедь в ответ на мои слова не разочаровала меня, наоборот. Я видела, что сумела его задеть, и это мне даже понравилось. Ведь оскорбить кого-то – значит, выдать свою боль, проявить слабость. И в том, что он меня оскорблял, он становился уязвимым сам. Как правило, равнодушные люди не вспыхивают в ответ. И оскорбления, услышанные в ответ на обидную реплику, не всегда признак ненависти. Бывает и несколько иначе.

– Я приехал потому, что в корне изменил все свои планы.

– Какие именно планы?

– Жениться на Хуане – в том числе.

– И что дальше?

– Два месяца назад я купил виллу в Крыму. Это довольно удобный двухэтажный дом с выходом к морю, в месте, где есть и горы, и лес. Вилла, конечно, громко сказано, просто это очень хороший, удобный дом, и я купил её для нас с тобой. Я хочу закончить возле моря свою картину.

– Что ты только что сказал?

– Я сказал, что купил этот дом потому, что думал о тебе. Постоянно думал о тебе, и ничего не смог с собой сделать. Смотрел на Хуану, обнимал её, занимался с ней любовью – а думал о тебе. Глупо, правда?

– Я не знаю. Я ещё не слышала в жизни ничего подобного.

– Догадываюсь, что не слышала. И не думаю, что тебе приятно это слышать. Но я всё равно буду говорить так, как хочу. И если тебе что-то не понравится, мне плевать, это твои проблемы. Так вот: главным образом я думал о тебе, потом о картине. Я хотел закончить свою картину. Я знаю, чувствую: это будет самая лучшая картина, из всех. На самом деле я ещё не был внутри этого дома. Я видел только фотографии, мне прислали их по Интернету. Я подписал бумаги и расплатился заочно. Теперь мне очень хочется поехать туда, посмотреть.

– Всё это понятно, только при чём тут я?

– Ты едешь со мной.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ровно на две недели. Ни днем больше. Больше я не выдержу. После этого я дам денег и отправлю тебя домой.

Сказать, что я была в шоке, означало ничего не сказать. Речь моя отнялась в буквальном смысле слова. Усмехнувшись как-то нехорошо – так усмехается боксёр на ринге, когда тяжёлый соперник падает в нокаут от его удара, – Рубинов протянул мне бокал с шампанским. Я машинально взяла и залпом выпила потрясающе вкусный напиток. В жизни не пила такого изумительного шампанского!

– Итак, я предлагаю тебе поехать со мной на две недели к морю. Теперь мы можем поговорить об этом серьёзно. Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно. Я предлагаю тебе хороший отдых, больше ничего. Я очень хочу, чтобы ты поехала со мной. Но перед отъездом давай расставим все необходимые точки. Я тебя не люблю. Я в тебя не влюблён. Я ничего тебе не дам – ни любви, ни взаимности, ни нежности. Я не женюсь на тебе, и я не дам тебе будущего. Будущего у наших отношений попросту нет. Они будут длиться ровно две недели, после которых мы разъедемся в разные стороны и больше никогда не станем встречаться. Это моё условие. По истечении срока двух недель без всяких истерик, сопливых признаний, лживых уговоров, слёз и прочего я отвожу тебя в аэропорт и усаживаю в самолёт. Я понимаю, что моё предложение выглядит сомнительным, что в глубине души ты будешь рассчитывать, что за эти две недели я потеряю от тебя голову, и решу на тебе жениться. Ещё ты будешь обдумывать, что мужчина никогда не сделает подобное предложение девушке, если не имеет на неё серьёзных планов. Для обычных мужчин – да. Но я не отношусь к обычным людям. У меня всё не так. И поэтому через две недели я уберу тебя из своей жизни, и ты должна принять это как должное, а не строить всякие сомнительные иллюзии. Продолжения двух недель не будет. Я не собираюсь с тобой расписываться, и я не намерен оставлять тебя в своей жизни. Запомни это правило и чётко повторяй про себя. Исключений из этого правила не существует. Не бойся, что я брошу тебя беременной. Никакой беременности не будет, это я тебе обещаю. А если ты меня не любишь, это только к лучшему, я буду этому рад. Буду знать, что ты не доставишь мне проблем. Не обязательно рассказывать всем и каждому об этих двух неделях. После ты сможешь вернуться к нормальной жизни и выйти замуж. Да, я в курсе, что у тебя есть жених. Твоя сестра, а я с ней виделся, рассказала об этом мне. Так вот: можешь спокойно планировать свадьбу, наши отношения ничего не изменят в твоей жизни. И если не расскажешь жениху, всё в твоей жизни будет хорошо. Я ничего тебе не дам. Я не дам тебе будущего. Но я дам тебе то, что никогда и ни при каких обстоятельствах не даст большинство мужчин. Я дам тебе правду.

Устав от такой длинной речи, Рубинов сел на кровать и стал пить шампанское, подливая себе из бутылки. А я думала о том, что никогда не слышала такой странной речи, такого странного предложения, и никогда уже не услышу. Дай Бог, чтобы больше не слышала! Дай Бог…

– Возьми Хуану! – Мои слова снова застают его врасплох. – Возьми с собой эту мексиканскую шлюху! Я уверенна, что она никогда не видела Крым. Рада будет посмотреть.

– Ты начинаешь снова? – Рубинов нахмурился.

– А кто тебе сказал, что я закончила? Привыкай!

– К чему привыкать?

– К двум неделям! Я всегда буду такой, и ради двух ничего не значащих недель не буду себя менять!

Я ожидала вспышки нервов, крика, нового потока оскорблений, но я совсем не ожидала того, что он сделал. Через всю кровать Рубинов потянулся ко мне, а потом просто обнял, как маленького ребёнка, обнял успокаивающим жестом за плечи.