Однако с приходом Черкасова все резко изменилось. Его появление в тресте вызвало в Лариске желание нравиться. Гриву шикарных распущенных волос новичок не оценил. Немудрено — с этой гривой она была похожа на нелепо-худую снежную бабу — голова точно так же росла из шеи. Тогда она стала экспериментировать: зачесывала волосы то направо, то налево. То назад, то пышной волной на лоб. То на прямой пробор, то на пробор 'елочка'. Предмет вожделения по-прежнему не фиксировал на ней взгляд.
Лариска меняла юбки на брюки, брюки на платья, платья на костюмы — с тем же успехом. Окраска волос в более насыщенный цвет желаемого результата опять же не принесла, так же, как и эксперименты с цветом губной помады и лака для ногтей.
Все ухищрения оставались напрасными. Тогда Лариса вспомнила давнишние слова Ирины о том, что слишком пушистые и объемные волосы делают ее тщедушную фигурку непропорциональной. Впервые в жизни послушалась совета подруги, но состригать свою гордость не решилась: заплела волосы в косу. Голова действительно приобрела нормальные размеры. Появилась довольно длинная тонкая шея. Зато мясистый нос стал казаться еще крупнее. Да и уши оказались совсем не маленькими, о чем Ларочка даже не подозревала. Волосы пришлось снова распустить.
Проходили недели. Летели месяцы. Черкасов по-прежнему не обращал на нее внимания. На остальных воздыхательниц, впрочем, тоже — за пять месяцев работы в новом коллективе, где совсем уж не было недостатка в женщинах, Вадим не запятнал себя хоть сколь-нибудь близкими отношениями ни с одной из них. При этом не выглядел высокомерным или слишком переборчивым: со всеми дамами общался ровно, одаривая каждую приветливой, однако совсем не многообещающей улыбкой. Со стороны даже казалось несколько странным, как такой красавец, к тому же неженатый, окруженный со всех сторон ко всему готовыми женщинами, умудряется длительное время оставаться с девственно чистой репутацией.
Женщина может простить, если не приглянулась именно она. Обидно, досадно, но ладно: всяко в жизни бывает. Но если объект пристального внимания игнорирует всех женщин скопом — держись! Быть того не может, чтобы ни на кого из них глаз не положил. Или умело скрывает интерес, или…
Как ни приглядывались, ни намека на скрытую влюбленность не обнаружили. Ага, значит, 'или'. Так вот где собака порылась! То-то он так хорош — пожалуй, слишком уж красив для гетеросексуала.
С усердием и воодушевлением неудовлетворенные самки начали выискивать в Черкасове признаки нетрадиционной сексуальной ориентации. И опять прокол: ни характерных для секс-меньшинств ужимок, ни томных взглядов в сторону мужской половины коллектива засечь не удалось.
Тогда оскорбленные невниманием красавца дамочки решили: не мужик. А как иначе объяснить, что ни с одной из них не захотелось новичку вкусить любви и блаженства? Импотент, как пить дать — импотент!
Не нужно было уметь читать чужие мысли, чтобы заметить Ларискину влюбленность. Ирина едва успевала выставить секретаршу в приемную и приступить к работе, как та снова врывалась в кабинет, и со свежими силами начинала петь оды Черкасову.
Ах, посмотри, какие у него красивые глаза! А какой рот, какой чувственный изгиб губ! Ах, можно представить, как сладки его поцелуи. А руки, какие у него ухоженные, холеные руки, и как, должно быть, умело они ласкают женское тело…
— Нет, Ир, серьезно. Только посмотри на него. Это ж сказка, а не мужик! Жаль, конечно, что слишком молод — хм, двадцать пять против моих сорока одного, но это же ерунда, да? Знаешь, я теперь поняла. Наверное, в жизни каждой женщины приходит время, когда ей хочется видеть рядом с собой не выдохшегося старпёра, а молодого, здорового парня. Я бы даже выразилась более грубо: хочется свежего мяса! А? Что скажешь? Как тебе моя теория?
Ирине ее теория совсем не понравилась:
— Лар, ну ведь глупости говоришь. Какое свежее мясо? Это мужики-пенсионеры себе девочек молоденьких под таким лозунгом соблазняют, но ты-то, ты? Посмотри на него: разве он на мужика похож? Так, смазливая кукла. Сувенир из Африки. Китайский болванчик: поставь на сервант и любуйся неземной красотой. Слишком. В нем все слишком. Я бы даже сказала: тошнотворно красив. Да и молод тоже слишком. Даже если твоя теория насчет каждой женщины верна, значит, я еще не вступила в этот клуб — мне пока не хочется свежего мяса, меня вполне устраивает Русаков.
— Ага. Он тебя так устраивает, что ты прячешь его от знакомых. Тебе просто жутко стыдно за него перед всем миром, а в остальном — да, он тебя вполне устраивает.
Ирине оставалось только промолчать. Споры с Лариской до добра не доводят. Умеет она так повернуть твои же слова, что поневоле начинаешь сомневаться в том, в чем была уверена еще минуту назад. Да ну ее! Пусть думает что хочет. Ира не собирается никого ни в чем убеждать. Главное, что они с Сергеем знают — они друг у друга есть.
По мере того, как Ларискины эксперименты с внешностью не приносили даже минимальных результатов, ее настроение в отношении Вадима Черкасова заметно менялось. В недавно восхищенном взгляде появилась надменность: да кому он нужен, этот ваш Черкасов?! В речах все чаще сквозило презрение:
— Голубой! Точно — голубой. Где ты видела нормального мужика, способного отказаться от шары? Нет, ну ладно, Петропавловские ему не понравились. Тут я его очень даже понимаю — кому они на фиг нужны? Вымпелы переходные! За Светку Бутакову вообще молчу — эта и даром, и за деньги никому не понадобится. Но он ведь даже на меня не реагирует!
'Даже'. Ира едва сдерживала ехидную ухмылку. Ни дать, ни взять — королева красоты! Если о прелестях Бутаковой еще можно поспорить, то Верка Петрова и Динка Павлова, две подруги не разлей вода, получившие в силу неразлучности своей кличку Петропавловские — бабенки весьма аппетитные. По крайней мере — не Лариске ровня. И посмотреть есть на что, и подержаться — обе пышногрудые, задастые. Одна рыжая, другая знойная брюнетка. То ли в силу особой аппетитности, то ли по причине повышенной легкомысленности, но подружки пользовались устойчивым спросом у мужичков всех возрастов и категорий, и то, что Черкасова их прелести оставили равнодушным, одновременно и удивляло, и говорило в его пользу: на ширпотреб не падкий, этому эксклюзив подавай.
Лариска жутко завидовала сладкой парочке. Одной чуть за тридцать, другой ближе к сорока — но за плечами у обеих богатое прошлое. Верка разведена и бездетна, Динка имеет троих детей от пятерых, мягко говоря, неформальных мужей. Где ж справедливость: кому-то пятеро, а Лариске даже одного захудаленького мужичка не перепало. Пусть бы хоть неформальный — уже неважно, уже не до официозу. Только же ж дайте! Так ведь нет. Все мужики в сторону Петропавловских смотрят. Вот Трегубович и отыгрывалась при каждом удобном и неудобном случае. Если нужно кого-то смешать с дерьмом — далеко искать не стоило: Верка с Динкой всегда под боком.