Они недвусмысленно намекнули ему, чтобы он проваливал. Даже винтовки на него наставили. В следующую минуту на дороге появился запыленный «Лендровер», подкатил к воротам и встал рядом с джипом Калума. Парни опустили оружие, заулыбались и двинулись навстречу вылезавшему из машины гиганту, безостановочно о чем-то галдя на своем экзотическом языке.
Переговорив с охранниками, Джимми выслушал Калума, который сообщил ему о своем желании поохотиться в его угодьях. Под конец Калум с ухмылкой заметил, что просто-напросто не может уехать, поскольку не знает, как у джипа включается задний ход. Джимми рассмеялся и предложил ему заезжать в ворота. Калум заехал и ехал так до самого хозяйского дома, где Джимми его и поселил в одной из гостевых комнат.
Джимми часто шутил по этому поводу. Дескать, Калум сразу ему глянулся, и он с самого начала знал, что они подружатся.
— Собираешься немного пожить в Англии?
Джимми поправил манжеты своей белой сорочки.
— Разве что пару недель. Никаких особых планов у меня нет. Нужно только разобраться с наследством. Мунго и Феликс полагают, что отец оставил чертову прорву недвижимости, но я лично сомневаюсь, чтобы нам много перепало: к сожалению, его дела находятся в крайне запутанном состоянии.
— Ты хочешь получить свои деньги? — с тревогой осведомился Калум. — За те рисунки Пикассо?
Джимми пожал плечами.
— Скажем так: я был бы не прочь иметь сейчас на руках наличность. Раньше я как-то не думал, что она может мне срочно понадобиться. Ведь отец не любил распространяться о состоянии своих дел. Тем не менее перед смертью он мне кое-что об этом написал — не слишком ободряющее. — Тут Джимми подмигнул, а Калум почувствовал укол совести. Джимми отдал ему рисунки Пикассо, за которые он так и не расплатился. Если бы не вложения в «РО», он, возможно, изыскал бы средства, чтобы заплатить хотя бы часть долга, но Одетта, честно говоря, ободрала его как липку.
Стараясь говорить ровным и спокойным голосом, он произнес:
— С твоей помощью я мог бы удвоить эту сумму в течение года; соответственно, ты бы и получил вдвое.
— А я-то думал, ты уже ее утроил, — рассмеялся Джимми.
— Не стану отрицать, в последнее время дела у меня шли неплохо. Но я сейчас работаю над абсолютно новым проектом. Если дело выгорит, все остальные заведения по сравнению с моим будут казаться жалкими забегаловками.
— Неужели еще один ресторан?
— Это будет больше, чем просто ресторан, Джимми. Гораздо больше. Клиент сможет там получить не только вкусную еду, но буквально все, что душа пожелает. Лондон нынче всем прискучил. Будущее за эскепизмом, бегством из города, от всего надоевшего, привычного. Тебе ведь нравится жить на природе, верно?
— Я живу в Южной Африке, — сказал Джимми, удивленно выгибая бровь. — А до Кейптауна двенадцать часов лету. Не станешь же ты возить туда клиентов всякий раз, когда им захочется сменить обстановку?
— Нет, конечно. Я имею в виду прежде всего деревню. Там тебе и свежий воздух, и леса, и средневековые замки. Можно поохотиться и порыбачить, а можно и в гольф поиграть. Да что гольф! Там можно выучиться водить танк и на лошадях скакать. А продукты какие! Никакой химии, все натуральное, с естественным вкусом и запахом. Но главное, Джимми, там покой, море покоя. И простор. Именно это я и называю счастьем.
— Звучит заманчиво, — вздохнул Джимми, обводя глазами полутемный прокуренный зал с зашторенными окнами.
— Еще бы! — с энтузиазмом воскликнул Калум. — И мне кажется, я знаю, как воплотить это в реальность. — Тут Калум из опасения, что его могут подслушать, заговорил шепотом: — Нужно продать все, что у меня здесь есть, переехать в сельскую местность и начать работать. Конечно, все надо соответствующим образом разрекламировать. Да я не я буду, если не введу бегство из Лондона в моду!
— От всего сердца желаю тебе удачи! — рассмеялся Джимми.
— Я хочу, чтобы ты вошел в дело, парень, — сказал Калум, переходя на деловой тон. — Чтобы остался в Англии и стал моим компаньоном. Так ты быстрее получишь свои деньги. С огромными процентами.
— Мне деньги нужны сейчас, Кэл. — Джимми нахмурился. — Пусть и без процентов. Извини, конечно. Если бы мои братья не залезли в долги, я бы…
— Денег в чистом, так сказать, виде ты мне, парень, не давал, — напомнил ему Калум неприятным скрипучим голосом. — А то, что дал, реализовать бы сам не смог, и отлично об этом знаешь. Я же предлагаю тебе вдвое против того, что стоят эти рисунки. Просто надо немного подождать. Уяснил?
Джимми все себе уяснил и обреченно кивнул головой. Калум, чтобы как-то разрядить ситуацию, велел официанту принести еще пива. Потом, когда они выпили, он сделал еще одну попытку убедить Джимми работать с ним в одной команде.
— Я — тип странный. Это как минимум. Ты, парень, отлично об этом знаешь, поскольку видел меня в худших моих проявлениях. Ну так вот. Я хочу смотаться из города и вообще сменить обстановку, прежде чем стану похож на одного из этих вот. — Тут Калум кивком головы указал на заполнивших бар посетителей. — Видишь ли, Джимми, — медленно произнес он. — Если ты строишь в этом городе шикарный бар или ресторан, максимум через шесть месяцев его оккупируют подонки всех мастей и объявляют «своим». С этого дня твое заведение перестает быть и респектабельным, и эксклюзивным. Рестораны в этом городе выходят из моды так же быстро, как брюки или туфли. Лондон тоже вышел из моды. И знаешь почему? Его тоже со всех сторон обсели подонки. Понятия «класс» и «эксклюзив» здесь пустые слова. Теперь все лучшее отдается на потребу плебса и неминуемо опошляется.
— Ты прав. — Джимми откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— Оказывается, мы одинаково мыслим. Уже неплохо! — Калум решил, что у Джимми, несмотря на всю его неотесанность, класс все-таки есть. — А коли так, ты…
— Да, Лондон тебя основательно затрахал. Это по всему видно, — перебил его Джимми и продолжил развивать мысль Калума — правда, на свой манер. — Что ж, если ты действительно собираешься обосноваться в провинции и вернешь мне со временем деньги, я, возможно, соглашусь пойти к тебе в помощники. — На мгновение Джимми закрыл глаза и устало вздохнул.
— «Затрахал»? Это кто же так выражается — как раз в моем духе? — Мелодичный нежный голос мог принадлежать только одной женщине на свете — Лидии Морлей. Занавесив лицо Калума белокурыми волосами, она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Я прождала Фина вечность, но он так и не пришел. Тогда я решила приехать сюда сама. Эй там, сонное царство, приветик!
Джимми понял, что обращаются к нему, открыл глаза и увидел белокурую женщину редкостной красоты. У нее был такой удивительный цвет лица, что, по мнению Джимми, ей было просто необходимо пить кровь девственниц, чтобы его поддерживать. Так, во всяком случае, поступала одна венгерская графиня, о которой Джимми когда-то читал.