С пробитым радиатором, волоча за кормой шлейф черного дыма, БРЭМ-1 № 504 стала отходить к совхозу «Родина» по улицам Маяковского и Богдана Хмельницкого под прикрытием танка Т-72А № 500. БРЭМ-1 № 504 вышла на блокпост 81-го мотострелкового полка в районе мостов через реку Нефтянку. Здесь тяжелораненый майор Гоголев был передан медикам 81-го мотострелкового полка, а затем срочно доставлен «в полевой госпиталь ЛенВО в пос. Толстой-Юрт. Врачи боролись за жизнь Владимира более четырех часов, но ранение было очень тяжелым, и в 20 часов 31 декабря 1994 года майор Гоголев В. Н. скончался».[80]
Стоит отметить, что ныне БРЭМ-1 № 504 установлена в мемориальном комплексе 131-й бригады в Майкопе в качестве памятника всем погибшим в Грозном военнослужащим 131-й мотострелковой бригады.
БМП-2 № 232, в которой находился командир 6-й мотострелковой роты капитан Сергей Маликов, сгорела на улице Алтайской в 14 часов 15 минут. Из всего экипажа БМП выжил лишь ротный, который попал в плен и впоследствии был освобожден.
Из письма матери Александра Коровина, погибшего механика-водителя БМП-2 № 232, ефрейтора:
«…Затем мне сказали, чтобы я ехала в Моздок, что там освободился лейтенант, который находился с Сашей в машине БМП-232, что он может сказать, что с Сашей. Я встретилась с лейтенантом (капитаном. — Прим. авт.) Маликовым Сергеем, он мне сказал, что Саша погиб, он видел, как он остался лежать около изгороди завода».[81]
Горькую участь двух предыдущих машин разделил и экипаж БМП-2 № 230. По некоторым данным, боевая машина была подбита на улице Заветы Ильича в районе остановки «Нефтянка» напротив двухэтажного здания Налоговой полиции. Как указал в объяснительной старшина Алексеев, «машина разулась (то есть слетела гусеница. — Прим. авт.) на Старопромысловском шоссе (улица Заветы Ильича является прямым продолжением Старопромысловского шоссе. — Прим. авт.)».[82]
В связи с этим приведем рассказ 80-летней русской жительницы Грозного о том трагическом эпизоде: «В районе Нефтянки (название остановки. — Прим. авт.) в руки дудаевских боевиков попали две наших БМП с семью бойцами. Первым делом дудаевцы положили рядом друг с другом трех раненых солдат, облили их бензином и сожгли. Когда погасло пламя, обугленные тела погибших стали маленькими, как у младенцев. Очевидцы трагедии, живущие в соседних домах, вышли к костру, чтобы похоронить останки солдат, но боевики не разрешили это сделать. «Прибежали собаки и начали гонять «черепки» наших сынков», — рыдала женщина… На глазах онемевших от нечеловеческой жестокости людей боевики раздели догола оставшихся четырех пленников, подвесили за ноги и стали отрезать у них уши, выкалывать глаза, вспарывать животы… Так они провисели три дня. Несколько местных жителей пришли к дудаевцам с просьбой похоронить солдат. В ответ последовал выстрел, оборвавший жизнь одного из них (одного из просивших. — Прим. авт.)».[83]
Экипаж БМП-2 № 230 в количестве шести человек погиб полностью (старший лейтенант С. Е. Гужбин, старший сержант З. Г. Атабиев, ефрейтор С. А. Кочетков, рядовые А. А. Попов, С. В. Агарков и А. В. Чиндров).
На одной из улиц Грозного получила попадание кумулятивной гранаты БМП-2 № 223. Экипаж покинул машину и занял оборону. Однако, заметив, что машина не загорелась, бойцы бросились к ней обратно.
Из объяснительной рядового Стрельцова, по поводу гибели командира 1-го взвода 5-й мотострелковой роты лейтенанта Виталия Щукина:
«Я, рядовой Стрельцов, находился в зоне ЧП в составе 2 мсб. <…>…Мы находились среди многоэтажных домов, поблизости была остановка (остановка «Нефтянка» либо «ГРМЗ». — Прим. авт.). <…> Когда нас начали обстреливать, танк резко повернул башню, несколько человек смел с брони, на машине остался один убитый. По-моему, лейтенант Щукин был ранен в плечо, к нему подбежал врач, наша колонна пошла вперед. С лейтенантом Щукиным был рядовой Кононов Григорий (на самом деле его фамилия Коньков, ошибка в тексте. — Прим. авт.) со 2 мсб, 5 мер. Со слов капитана Басалко, Коньков попал в плен и был возвращен из плена».[84]
БМП-2 № 220 командира 5-й мотострелковой роты капитана Константина Басалко, с его слов, отбивалась до полного израсходования боекомплекта. В газете «Красная Звезда» этот эпизод описан следующим образом: «В БМП капитан Басалко и еще несколько солдат запрыгнули, когда задымился идущий впереди танк. Прикрыли из бортового оружия отход танкистов, а сами не убереглись. У «бээмпэшки» перебили гусеницу, и она замерла, став идеальной мишенью. К тому же через несколько минут замолчали пушка и спаренный пулемет — закончились боеприпасы. На четверых оставались одна граната и меньше половины магазина патронов. Вот тогда-то и прекратился обстрел. Затихшую БМП окружили боевики. Послышался голос, усиленный громкоговорителем. Мотострелкам обещалась жизнь, если они сдадутся без боя».[85]
Экипаж машины в составе капитана Константина Басалко, сержанта Григория Конькова, предположительно капитана медслужбы Сергея Котенко и других не установленных нами военнослужащих сдался. Басалко провел в плену 19 дней и был возвращен российской стороне живым. Коньков также был освобожден из плена и вернулся домой. А вот капитан-медик погиб, обстоятельства его гибели выяснить не удалось.
Передовая часть колонны 2-го батальона, избежавшая уничтожения в Старопромысловском районе, вышла к Центральному рынку Грозного.
Денис Шачнев, наводчик-оператор танка Т-72А № 517, рядовой:
«Впереди и слева от нашего танка двигались БМП, на броне которых расположилась пехота. Я вертел башней танка влево и вправо, осматривая местность, и чуть не снес стволом орудия пехоту с одной из БМП. На улицах было безлюдно, но в окнах домов и на балконах, как до этого в поселке, я иногда замечал женщин, которые приветствовали нас. Валера Лыков посоветовал зарядить орудие, однако я отказался, потому что не видел в этом необходимости., Тогда еще ничто не предвещало беды, и я считал, что никто не осмелится с нами связываться — ведь такая мощь шла по городу!
Улица, по которой двигалась колонна, стала сужаться, слева появились дома частного сектора, а справа — жилые многоэтажные дома. Я разглядывал в триплекс впереди идущую БМП, как вдруг в этот момент по ней справа ударили из гранатомета. Машина сразу встала и задымилась. Пехота, которая сидела сверху, посыпалась с брони, десантные двери открылись, и из ее чрева повалил бело-сизый дым и экипаж. Живые стали расползаться по асфальту от машины в разные стороны, убитые остались лежать рядом с БМП. Наш механик-водитель рядовой Поздняков замешкался, и мы какое-то время стояли без движения прямо за подбитой БМП. Я загнал в казенник фугасный снаряд и начал искать цели. Противника не видно, в рации — неразбериха, мат. Из словесного потока в эфире мы с трудом разобрали координаты стрельбы. Я установил дальность и доложил командиру о готовности, но электроспуск орудия оказался в нерабочем состоянии. Пришлось повторить нажатия несколько раз, но все было напрасно. В танке имелась еще и резервная кнопка для стрельбы, однако и она не помогла. Тогда я в отчаянии ударил ногой по педали механического спуска, и это возымело свое действие — орудие произвело выстрел! Я невероятно обрадовался и, подбадривая себя, затянул «А ты не плачь и не горюй, моя дорогая…»
После выстрела я, как положено, нажал на кнопку A3 (автоматическое заряжание). В этот момент поддон, оставшийся от прежнего выстрела, вылетел в лючок для выброса гильз (согласно заданной программе, он автоматически вылетает в лючок, расположенный между люком командира и люком наводчика). Но как только крышка лючка стала закрываться, лежавший на башне валенок упал и провалился в этот лючок! Валенок зажало крышкой, и электронная система танка опять вышла из строя. Мы с командиром бросились устранять неисправность — тянули валенок, резали штык-ножом, пытались открыть лючок, но все было бесполезно. В голове пульсировал только один вопрос: почему нас еще не подбили? Я, можно сказать, ждал, что вот-вот будет удар по танку, ведь мы стояли на одном месте! Возможно, нас спасло то, что танк внешне не подавал признаков жизни — мы не вели огонь, не двигались, и противник нас игнорировал. Пока мы извлекали застрявший валенок, я успел осмотреться через триплексы: снаружи завязалась интенсивная перестрелка. Необходимо было срочно поддержать колонну огнем главного калибра. Нажимая все находящиеся под руками кнопки и тумблеры, я и Валера, наконец, смогли открыть крышку лючка и извлечь валенок. Мне показалось, что это безобразие длилось целую вечность, но, вероятно, все произошло гораздо быстрее. Сделав с места пару выстрелов в направлении целей, координаты которых я слышал по связи (первый снаряд разнес в щепки крышу частного дома, находившегося слева от нас), машина покатилась вперед по улице. Электронная система танка теперь работала исправно. Я вел огонь из пулемета ПКТ и из орудия танка, отчетливо видя в прицел вооруженных боевиков. Бил по ним, не жалея снарядов! О том, попадал или нет, точно сказать не могу, но пулемет и пушка работали не переставая. Несколько раз я выстрелил, как мне кажется, по президентскому дворцу — оттуда тоже велся огонь по нам. Стреляли на вспышки — откуда шел огонь, туда и били».[86]