Читать интересную книгу Князья Ада - Барбара Хэмбли

вода теперь плескалась где-то внизу, в темноте. Там же что-то громко шуршало, но Джеймс предпочёл думать, что это просто крысы.

Исидро ему так и не встретился. А если за его прогулкой и наблюдал кто-то другой – или что-то другое, – то они тоже не позволили себя обнаружить.

Но позже, когда Эшер лёг спать, ему приснилось, что он снова бредёт вдоль канала – и одновременно что-то движется в темноте на противоположном берегу. Он остановился – и оно остановилось тоже. А когда он направился дальше, то услышал, как под чьей-то ногой тихо скрипит гравий на обочине дороги. Один раз Джеймс даже увидел, как оно – или он, или она – промелькнуло в свете звёзд, держа в руке красно-синий шёлковый галстук Ричарда Гобарта.

Одна из недавно отстроенных железных дорог Пекина тянулась прямо к деревне Мэньтуоко, однако ближайшая переправа через реку Хуньхэ лежала в нескольких милях к югу. Поэтому Эшер и профессор Карлебах вместе с сержантом Уиллардом и солдатами армии Его Величества, Барклаем и Гиббсом, добрались до городка верхом лишь к полудню следующего дня.

Западные горы возвышались милях в пятнадцати от стен Пекина – крутые, сухие, облысевшие в преддверии зимы. Лишь тонкие кусты, редкие сосны и лавровые деревца ещё росли в глубоких ущельях и вокруг огромных, но полупустых храмовых комплексов, куда летом приезжали на пикники европейцы, чтобы поглазеть на монахов и послушать песнопения.

Грунтовая дорога от Мэньтуоко до деревни Миньлянь проходила по основному ущелью, вдоль петляющей среди скал реки, а затем устремлялась по склону вверх, навстречу безжалостно палящему солнцу.

– По этой дороге когда-то ездило много народу, сэр, – сообщил сержант с характерным вязким акцентом ливерпульских ирландцев, – в девяностые, когда шахты в Ши-лю, – он произнёс это название как «Шэ-луу», – ещё не позакрывались. Зрелище было как из книжки – караваны верблюдов и ослов, везущие вниз мешки с углём. Ну и кули[15] тоже бегали, порой таская на своих шестах по центнеру инструментов и прочего барахла. Мелкие, паршивцы, но крепкие!

– И когда люди оставили шахты? – спросил Эшер, про себя раздумывая, что сержант Уиллард явно немолод, судя по телосложению и седине, а то, как он выделяет окончания существительных, выдаёт, что кто-то из его родителей – мать, вероятнее всего, – был родом с юга Ирландии.

– Да уж много лет как, сэр. Ну, их можно понять – они в этих шахтах ковырялись с тех пор, как Господь Бог сотворил почву. А новые шахты находятся в уезде Туншань. После того как шахту закрыли, Миньлянь почти обезлюдел. – Сержант резко повернулся в седле, оглядывая вершины скал. Эшер отметил про себя, что это уже третий или четвёртый раз с тех пор, как они выехали из Мэньтуоко. И весь этот прошедший час сержант внимательно прислушивался к чему-то – точно так же, как прислушивался и сам Джеймс.

– Что там такое, сержант? – негромко поинтересовался он.

– Возможно, это просто обезьяны, сэр, – подал голос рядовой Барклай. Судя по гортанным гласным, он родился в паре кварталов от Лондонского моста. – В этих горах их полным-полно, и они иногда преследуют всадников несколько миль кряду.

«А может быть, это гоминьданские ополченцы». Как бы ни уверял в том Юань Шикай, отнюдь не все китайцы зажили «счастливо и безопасно», когда бразды правления перешли в жёсткие руки генералиссимуса Северной армии. В Пекине ходили слухи о группах ополченцев, собирающихся защищать республику в том случае, если её «временный президент» – как утверждали всё те же слухи – надумает основать новую правящую династию и назваться императором. Но, как отмечал Гобарт на том приёме у Эддингтонов в среду, в этих пустынных скалах можно было спрятать целую армию; все слухи сходились на том, что в Сишань полно заброшенных угольных шахт и естественных пещер, и некоторые из них уходят в глубь хребта на несколько миль.

Лидия с утра осталась собирать слухи о Ричарде Гобарте – чем была весьма недовольна («Почему слухами вечно должна заниматься именно я? Вам может пригодиться мнение врача о том существе, с которым столкнулась доктор Бауэр…») Однако Эшер всё-таки решил сначала съездить в Миньлянь сам. И теперь всякий раз, оглядываясь на заросшее кустами ущелье, раскинувшееся внизу, или напрягая слух, силясь определить природу очередного странного шороха, Джеймс понимал, как правильно поступил, не взяв жену с собой.

Он бы и Карлебаха брать не стал, однако старик наотрез отказался уступать кому-то «своё законное место в поисковом отряде».

– Я многое знаю об этих существах, Джейми, – настаивал он, – я ведь изучал их десятилетиями!

Эшеру подумалось, что профессор стал ещё более деспотичным с тех пор, как умерла старая «Матушка» Карлебах – та сгорбленная сухая женщина, что в восьмидесятых годах привечала Джеймса-студента на пороге домика в старом пражском гетто. Она говорила только на идише, но при этом была весьма образованной. За десять лет, прошедшие с её смерти – так, по крайней мере, показалось Эшеру по редким письмам от Карлебаха, – старый учёный все больше и больше привязывался к ученикам, беря под покровительство то одного, то другого так же, как взял в своё время и Джеймса. Студенты заменили ему родную семью, с которой у него вовсе не было ничего общего.

Последним из таких «названых сыновей», как узнал Эшер, стал молодой венгр, в равной степени одержимый как изучением фольклора, так и восстановлением справедливости в отношении собственного народа, пострадавшего от гнёта Австрийской империи. А потом его имя – Матьяш Урей – неожиданно перестало упоминаться в письмах, и за всё время путешествия Карлебах ни разу не заговорил о нём. Вероятно, подумалось Джеймсу, Матьяш оставил учителя из-за событий Венгерского кризиса[16] так же, как в своё время и сам Эшер оставил его – сначала ради секретной службы на благо родины и Её Величества…

А затем – из-за того, что объединил усилия с вампиром.

Интересно, решился бы Карлебах отправиться в Китай, будь его жена до сих пор жива и не чувствуй он себя таким одиноким и всеми покинутым?

Джеймс задумчиво посмотрел на бывшего учителя – старый еврей как раз подстегнул своего тощего австралийского валера[17] и, поравнявшись с едущим впереди сержантом, спросил:

– А кроме разозлённых местных, кто-нибудь ещё представляет угрозу в этих горах?

– Вы имеете в виду медведей и тому подобную живность, сэр? – Оба солдата явно не понимали, о чём идёт речь, однако младший – Барклай – нервно оглянулся на двуствольный дробовик, пристёгнутый к седлу Карлебаха.

– Да что вы, тут медвежьих следов уже лет сто, почитай, не видели, – сказал он.

– Так что вряд ли вам понадобится тяжёлая артиллерия, сэр, – добавил Гиббс.

– Ох, да как знать, – Карлебах похлопал ладонью