— Вы, должно быть, любите летучих мышей. — сказала я, пожимая его руку.
Его губы скривились, смягчая жесткие линии его лица и общую крутость.
— Ненавижу их, но заставляю себя жить с ними.
Я хмуро смотрела ему вслед, когда он отвернулся, чтобы найти Кинга. Он был одет в стандартный черный комбинезон механика, но я и без расспросов знала, что Бат Стивенс — однопроцентник, и не знаю, говорит ли это обо мне что-то хорошее, но я была поражена его прощальными словами мудрости. Может ли байкер действительно быть философом, или он просто что-то напутал, а я так отчаянно нуждалась в понимании, что искала его в маловероятных местах?
— Детка, — донесся до меня уже знакомый мальчишеский хрипловатый голос Кинга с другого конца асфальта.
Я подняла голову с нервной улыбкой, которая тут же исчезла с моего лица, когда я увидела всего Кинга, приближающегося ко мне. На нем была еще одна футболка, на этот раз темно-темно морского цвета, который придавал его глазам цвет арктической синевы, и его фирменные низко посаженные, полностью изношенные джинсы поверх смехотворно сексуальных мотоциклетных ботинок. Я смотрела, как он вытирает свои покрытые жиром руки о еще более жирную тряпку, а затем засовывает ее в задний карман. Его волосы были в беспорядке, хаос золотистых перегибов вокруг широко улыбающегося лица. Он был похож на ангела.
Мое сердце остановилось на долгую паузу. И снова заколотилось с грохотом, который заставил меня подумать, что я умираю.
Он замедлил шаг, когда подошел ко мне, его улыбка превратилась во что-то менее чистое, испорченное высокомерием, которое он почувствовал, когда увидел, как сильно он на меня влияет. Я пыталась быть раздраженной, но это было трудно, когда от его красоты мне буквально нечем было дышать.
Как может существовать человек, похожий на него в реальной жизни, было просто уму непостижимо.
— Детка — повторил он, на этот раз тихо, но его голос был наполнен смехом.
— Кинг — сказала я, мой голос надломился. Тепло разлилось от макушки головы до пальцев ног, и я поняла, что покраснела, но прочистила горло и продолжила. — Ты сказал мне пригнать машину, и вот я здесь.
— А вот и ты. — согласился он, когда его взгляд прошелся по моему телу, словно физическое прикосновение. — Выглядишь чертовски великолепно. Не могу поверить, что парни оставили тебя одну.
— Я здесь недолго. — призналась я.
— Да, наверное, так и есть.
Мы стояли и смотрели друг на друга, и я боялась, что это неловко, но я не могла заставить себя перестать смотреть на него. Похоже, он испытывал ту же проблему.
— Все еще намерена держаться от меня подальше? — спросил он с фирменной наглой ухмылкой, против которой я уже была беспомощна.
— Это к лучшему.
— Тут я с тобой не соглашусь, детка.
Я смотрела, как он прислонился к моей машине, перекинув одну обутую ногу через другую, сложив руки так, что ткань его рубашки натянулась на всех тощих мышцах его груди. Он был таким красивым, но таким банальным, что мне пришлось рассмеяться.
— Ты такой бунтарь без причины. — поддразнила я.
Его глаза загорелись, когда он оглядел меня с ног до головы.
— У меня есть причина, детка. Затащить тебя на заднее сиденье моего мотоцикла и заставить тебя там остаться.
Мой смех умер в моем горле, забив его, как дорожное месиво. Я сглотнула.
— Ты упорный, надо отдать тебе должное.
— Ты должна дать мне гораздо больше, но я готов это заслужить. Просто нужен шанс.
Я вскинула руки вверх.
— Ты даже не знаешь меня, Кинг. Почему ты так стараешься?
Его глаза сузились, и нахальное, мальчишеское обаяние, которое он обычно излучал, исчезло, как волк из овечьей шкуры. Я сделала шаг назад, что было ошибкой, потому что он был ко мне, так близко, но не касаясь, его длинные руки прижали мое тело к машине и слегка наклонились, чтобы он мог приблизить свое лицо к моему.
Все, что я могла видеть, это серебристо-голубые глаза, по-волчьи яркие.
— Притяжение нельзя подделать, детка, и как только я увидел тебя милую на парковке в тот день, мое дыхание покинуло мое тело, как удар в живот. Никогда не видел никого и ничего настолько красивого, как ты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Красота — это еще не все. — слабо возразила я.
Его глаза оставались мрачными, но губы подрагивали, что говорило о том, что он борется с улыбкой.
— Нет, это не так. К счастью для тебя, мне также нравятся придурковатые, милые библиотекарши со скрытым запасом нахальства.
— Боже, это было мило. — прошептала я, прежде чем смогла остановить себя.
Его ухмылка почти ослепила меня, но от его руки, которая пробралась под мои волосы и провела по шее, у меня затряслись колени.
— У меня есть много милого, если ты пообещаешь смотреть на меня так каждый раз, когда я буду его давать.
— Смотреть на тебя как?
— Как будто я стою чего-то особенного. Я не получаю так много, и, детка, должен сказать тебе, это заставляет меня чувствовать себя королем своего собственного гребаного замка.
Я закрыла глаза и со стоном опустила голову на машину.
— У меня никогда не было шансов против тебя, не так ли?
— Не совсем. — засмеялся он.
Я посмотрела на него через один прищуренный глаз.
— В моей жизни полный бардак, и я не прыгаю от радости при мысли об отношениях с преступником.
— Как я пытался сказать тебе вчера, я не преступник. Моя семья связана с клубом, но я — нет. — Он вздохнул и провел рукой по своим кудрям. — По крайней мере, пока. Буду честен, детка, если ты дашь мне шанс, то вполне реально, что однажды я могу стать братом. Некоторые даже могут сказать, что это уже решенный вопрос.
— Но это не так? — спросила я, цепляясь за небольшую возможность.
— Нет, но отвернуться от семьи — это не по мне. Даже если бы я не прижился, это место, братья и образ жизни… Я бы никогда не смог отвернуться от них.
Я долго жевала нижнюю губу. Видимо, слишком долго, потому что Кинг осторожно потянул ее пальцами и провел по ней большим пальцем.
— Никогда никому не говорил, что не уверен, что смогу пристроиться. — пробормотал он.
Меня пронзила дрожь от того, что он поделился таким большим секретом.
— Я никому не расскажу.
— Знай это, детка. — сказал он так, как будто мы знали друг друга целую вечность и он делился своими секретами всю нашу жизнь.
Мы уставились друг на друга, и мне вдруг захотелось плакать.
— Ты слишком много для меня. — выдохнула я сквозь сжавшееся горло. — Клянусь, через неделю ты заскучаешь. Со мной не весело.
Его большой палец провел взад-вперед по уголку челюсти, его глаза были мягкими, как перестиранная джинсовая ткань.
— Кости уже здесь, Кресс. Ты та самая девушка, которая забралась на заднее сиденье чужого мотоцикла и надрала мне задницу в бильярде, используя довольно грязные трюки. Мне просто нужно немного развратить тебя, и, хочу сказать, я с нетерпением жду этого момента.
Я покраснела, отчего рука на моей шее напряглась, и я знала, что он собирается меня поцеловать, еще до того, как он это сделал. Это был долгий, томный поцелуй, который начался с сомкнутых губ, затем с открытых ртов и, наконец, языков, гладких, как патока, сладких движений и переплетений, от которых у меня затрепетал живот.
— Отличный кусок. — крикнул кто-то.
— Когда ты закончишь с ней, я бы не отказался от раунда с этой сучкой. — крикнул другой мужчина с другого конца участка.
Стыд пронзил меня насквозь, в голове внезапно зазвучал голос Уильяма, который говорил мне не быть шлюхой. Я попыталась оттолкнуть Кинга, но он был неподвижен. Он нахмурился, но я поняла, что это выражение предназначалось не мне, когда он оглянулся через плечо и заметил второго парня, который окликнул меня.
— Заткнись, Скелл. Моя женщина не бросит на тебя и второго взгляда, если ты будешь последним мужчиной в Энтрансе.
Его женщина?
— Твоя женщина, да? — Человек по имени Скелл разразился смехом. Это был устрашающего вида парень, с татуировками по всей шее, несколькими на лице и серебряными наколками, воткнутыми в брови и уши. — Немного молод для цепочки, Кинг.