Читать интересную книгу Самые интересные люди, казусы и факты всемирной истории - Анатолий Вассерман

Соответственно выходит, что всякий серьёзно относящийся к понятию бога - такому, каким оно определено в религии - просто обязан признать неизбежность существования бесконечного множества религий - равно истинных, равно душеспасительных и вообще во всём равных друг другу.

При этом я, естественно, не могу утверждать, что все уже существующие религии равно истинны. Ведь нельзя гарантировать, что все их творцы без единого исключения восприняли божественное откровение пусть инев полной мере, то хотя бы без существенных искажений.

Более того, невозможно даже быть уверенным, что истинна хоть одна религия. Даже если бог действительно существует, он вовсе не обязан открываться людям в какой бы то ни было форме, в каком бы то ни было виде и по каким бы то ни было соображениям. Соответственно теоретически может даже быть так, что бог один, а несмотря на это ни одной истинной религии нет вообще.

Это всё логически возможно. Более того, логика предоставляет каждому носителю каждой веры неограниченное право сомневаться в истинности других вер. Но никто не вправе однозначно утверждать, что все веры, кроме его собственной, ложны. И соответственно никто не вправе предпринимать против носителей других вер какие бы то ни было насильственные действия.

Терроризм под религиозными лозунгами - оскорбление самой идеи бога.

Пленных не брать. Зачем дифференцировать наказания

Приказ «Пленных не брать!» неизменно рассматривается как свидетельство наивысшей возможной степени ожесточения командира - дай самих бойцов: далеко не всякому под силу обрушить удар на руки, поднятые в общепонятном жесте безнадёжной сдачи на милость победителя. Но военная теория осуждает сие крайнее деяние не только за выход из рамок, сформированных тысячелетиями развития цивилизации (с тех самых пор, как производительность труда выросла настолько, что человек смог кормить не только себя самого, и стало выгодно не убивать поверженных врагов, а обращать их в рабство). Есть и простая прагматическая причина. Боец, попавший в безвыходное положение, может (а в некоторых армиях при определённых обстоятельствах даже должен) сдаться - и тем самым облегчит задачу победителей. Если же он знает, что при любом своём поведении будет убит - он будет драться с мужеством отчаяния, до последней капли своей (а если очень повезёт - то чужой) крови.

Угроза «в случае сопротивления в плен брать не будем» иной раз сама по себе способна побудить противника к полному отказу от сопротивления. В романе «Эра милосердия» и фильме «Место встречи изменить нельзя» Елеб Егорович Жеглов именно таким способом принудил банду «Чёрная кошка» сдаться. Но коль скоро пугающие слова не подействовали в нужном нападающему направлении - он может быть уверен, что встретит сопротивление куда более ожесточённое, нежели если бы сам не пытался ожесточить своё войско.

Верная смерть иной раз грозит не только воинам, чей противник решил пленных не брать. Первый документально известный афинский законодатель Драконт составил в шестьсот двадцать первом году до нашей эры кодекс, предусматривающий за любое преступление одно и то же наказание - смерть. По античной легенде, Драконт объяснил: «Я счёл даже малое нарушение закона достойным столь строгой кары, а для большего нарушения не нашёл кары ещё строжайшей».

Результат был предсказуемо логичен - но всё же превзошёл все ожидания. Дотоле мелкий воришка или yrH4Hbffl*censored*raH мог ожидать публичной порки, отсидки в тюрьме (даже лучшие камеры той эпохи пострашней любого нынешнего карцера) или в худшем случае чего-нибудь вроде доселе принятого мусульманским законодательством отсечения согрешившей руки. Теперь же - перед лицом неизбежной смерти - стало бессмысленно воздерживаться от деяний пострашнее, кои в старое время карались столь же сурово, как и по новому закону. Афины охватила невиданная дотоле волна насилия, разбоя, убийств.

Естественно, кодекс Драконта продержался недолго. Уже через двадцать семь лет Солон отменил большинство его законов, сохранив смертную казнь лишь за убийство. Нравы афинян резко пошли на поправку.

Увы, человечество издревле освоило нехитрое искусство многократно наступать на одни и те же грабли. Бессмысленно жестокие законы издавались ещё много раз. Одна из эпох драконствования оставила в английском фольклоре поговорку: «Если тебя повесят за овцу - почему бы не украсть ещё и ягнёнка?» Впрочем, за кражу ягнёнка тогда тоже вешали.

Смертная казнь ныне во всём мире понемногу выводится из употребления. Не в последнюю очередь потому, что преступнику, чьи деяния под неё подпадают, терять уже нечего, и он готов убивать всякого, кто попытается его задержать, кто в принципе может на него донести, кто может его опознать.

Нынешняя замена смертной казни - пожизненное заключение - также не имеет промежуточных степеней. Хроника спецтюрем для исполнения этого наказания (вроде печально знаменитого «Белого лебедя») изобилует жуткими кадрами: преступника водят по коридорам в уродливо неудобных позах, в них же удерживают во время обыска, даже обед в дверное окошечко передают лишь после того, как обитатель камеры отойдёт в дальний угол и станет враскоряку лицом к стене. Всё это - не дань жестокости тюремщиков, а необходимый элемент техники безопасности: пожизненнику терять нечего, а потому надо физически исключить всякую возможность его нападения на окружающих.

Возможностью казнить и миловать располагает не только государство. Нынче во многих коммерческих структурах возрождается практика, весьма популярная в девятнадцатом веке: штрафы за нарушения (от опоздания на работу до ошибки при раскладывании товара). Мало кто из управленцев задумывается, почему столь естественная - да ещё и весьма выгодная - мера наказания вышла из массового употребления. В лучшем случае вспоминают слышанные в советские времена рассказы о росте могучего влияния рабочего движения по мере формирования авангарда трудящихся - коммунистической партии. Между тем всё куда проще. Когда штрафы снижают реальную зарплату до уровня, не соответствующего психологически приемлемой норме, любой начнёт работать спустя рукава: ведь дальнейшее падение не приведёт к качественным изменениям благосостояния. А той уволится с отчаяния: не пропадать же с голоду - лучше хоть на пособие по безработице сесть.

Наказание должно быть соразмерно вине, да ещё и стимулировать возврат к законопослушанию. И законодателю, и менеджеру тяжело даётся искусство верной дозировки. Но освоить его необходимо. А то и бизнес захиреет, и государство развалится.

Старший брат следит за тобой. Windows Vista не оставляет места для приватности

Полезно иной раз заглядывать в EULA (End User License Agreement - лицензионное соглашение с конечным пользователем). А ещё лучше - на сайт производителя. Например, в перечень компонентов новомодной операционной системы Windows Vista, регулярно доставляющих её разработчику - корпорации Microsoft - сведения не только о компьютере, на котором система работает, но и об информации, через него проходящей.

Некоторые из этих сведений необходимы по техническим причинам, несомненным для специалистов. А, скажем, полное имя и фактический адрес проживания - ключ ко множеству сведений, обычно признаваемых не подлежащими разглашению. Тем не менее при регистрации в сетевых службах Microsoft их приходится указывать. Но даже такое раскрытие личной тайны может пригодиться самому абоненту. Если уж хранишь в Интернете свою почту, фотоколлекции, многие другие сугубо личные данные - может понадобиться доказать, что они принадлежат именно тебе, а не какому-нибудь злоумышленнику, сумевшему подобрать, подсмотреть или узнать с помощью программы, засланной на твой компьютер, твой пароль.

Но некоторые поводы к корпоративному любопытству трудно оправдать даже при самом снисходительном подходе. Так, DRM (Digital Rights Management - цифровое управление правами), как и весь DMCA (Digital Millennium Copyright Act - закон о праве копирования в цифровую эпоху), лично я считаю преступлением против человечества. Ведь они нацелены против главного источника прогресса - права обучаться не только на опыте ближних. Это - коммерческие извращения представления о праве вообще и собственности в частности. Они возникли и поддерживаются исключительно потому, что перепродавцы чужих идей, не заинтересованные в возникновении новых - не подконтрольных им - творений, сумели сплотиться в мощное политическое и юридическое лобби. Понятно, никакие технические средства поддержания преступных законов нельзя признать приемлемыми.

По счастью, столь откровенная агрессия против интересов потребителя - пока сравнительная редкость. Деятельность большей части цифровых шпионов, изобильно включённых в состав «крупнейшего в мире компьютерного вируса», на первый взгляд кажется почти благонамеренной.