Читать интересную книгу Миссия той пассии - Марсель Салимов

Ну, как можно такое забыть. Квартира – это первейшее дело. Делать нечего, остаток дня оформлял ей документы на квартиру.

Только успел оформить документы, как пришёл свояк Ханиф.

– Ну, ты тоже нашёл время болеть! – недовольно начал он. – Ты же меня просто без ножа режешь. Ты же меня, ну, прямо-таки…

– Подожди, – говорю, – объясни, в чём дело.

– «Объясни, в чём дело»! – скривился Ханиф. – Сам же обещал сына в институт устроить. Забыл, что ли?

Ну, как можно такое забыть. Сыновья – они наше первейшее дело. Так сказать, наше будущее. А если они вдруг останутся в институт неустроенными, а?

Делать нечего, хоть и тяжело это, пришлось созваниваться со знакомым профессором и как-то объяснить это деликатное дельце.

Слава богу, профессор вроде бы согласился, а то уж у меня давление подскочило от переживаний. Не успела медсестра сделать укол, чтобы сбить давление, как пришёл сосед Рамай.

– Эх, сосед, сосед, – начал он каким-то совсем уж убитым голосом и достал из кармана бутылку водки.

– Подожди, – говорю, – объясни, в чём дело?

– Дело, говоришь… – простонал сосед и схватился за сердце.

– Сердце, что ли, колет?

– Колет – это ещё полбеды. Горит!

– Инфаркт, значит.

– Инфаркт, – презрительно скривился сосед. – Инфаркт бы я кое-как пережил. Хуже. Жена от меня ушла.

– Вот те на. Как же так? Вы же вроде бы дружно жили?

– Притворялась. М-да… Такие дела. Давай выпьем с горя!

– Так мне нельзя.

– А мне, ты думаешь, можно? Мне тем боже нельзя. – Рамай выпил стакан водки. – Закусить ничего нет? – Он начал шарить по тумбочкам в поисках закуски, доел остатки каши с обеда и незаметно стащил у соседа по палате кусок колбасы. – Три дня, понимаешь ли, не ел. Как жена ушла. Тебе-то хорошо здесь, – завистливо вздохнул Рамай. – Питание бесплатное. Никаких тебе забот, тревог, беспокойства!

Неудобно мне как-то стало. Действительно, лежу я здесь, на бесплатном питании, без всяких забот и тревог. Когда у соседа, можете себе представить, жена ушла.

– Пойдём, – говорю, – сосед. Не горюй. Не переживай так сильно. Вернём мы твою жену.

Зашли к главврачу.

– Извините, – говорю, – товарищ доктор, но я не могу в больнице лежать, когда столько людей нуждаются в моём участии и помощи.

Главврач встретил нас, надо сказать, чрезвычайно сурово. Сначала вообще не хотел выписывать, но потом всё-таки смягчился и говорит:

– Если умрёте, на себя пеняйте!

Я пообещал пенять на себя, если умру. И мы с соседом, пропустив для храбрости по рюмке водки, отправились искать его жену.

Не пойдёт…

Написал я юмореску. Отнёс в редакцию. Редактор прочитал её с удовольствием и даже рассмеялся. Ну, думаю, дело на мази. Будут печатать.

Однако редактор вдруг посуровел.

– Не пойдёт, – говорит.

Спрашиваю:

– Почему не пойдёт?

– Ну как тебе сказать, – объясняет редактор, – мелкотемье. Какие у тебя герои? Бездельники, несуны, любители выпить. В эпоху грандиозных реформ надо писать по-другому. Крупномасштабно. И главное, смелее. Такие сейчас времена.

Ну что ж делать. Написал другую юмореску. Крупномасштабно и посмелее. Приношу в редакцию.

Редактор прочитал с интересом. Рассмеялся.

– Хорошо, – говорит, – но… не пойдёт.

– Почему, – спрашиваю, – не пойдёт?

– Ну как тебе сказать… Слабовато. Какие у тебя герои? Бюрократы, приспособленцы, конъюнктурщики. Всё это уже было. Во времена грандиозных социальных взрывов надо замахиваться по-крупному. Невзирая на мелкие недочёты быстротекущей действительности. Такие времена…

Что ж делать, раз такие времена, замахнулся я по-крупному. Невзирая на мелкие недостатки. Несу следующую юмореску.

Редактор прочитал. Рассмеялся.

– Недурственно, – говорит, – но не пойдёт. Какие у тебя герои? Коррупция, высшие эшелоны власти. Даже президента кольнул. В эпоху великих социальных потрясений надо быть поскромнее. Ближе к народу, жить его болями и радостями. Такие времена!

Делать нечего. Стал я поскромнее. Ближе к народу. К его болям и радостям.

Редактор, ознакомившись с очередной юмореской, от души посмеялся.

– Здорово, – говорит, – просто великолепно. Но, к сожалению, не пойдёт, потому что во времена великих социальных…

Пришёл я домой. Думал-думал да и написал фельетон про самого редактора.

Редактор прочитал, вроде бы рассмеялся, по привычке. Но вдруг помрачнел и посмотрел очень строго.

– Видимо, не пойдёт, – говорю я, – потому что во времена великих социальных…

– Вот именно, – подхватил редактор, – во времена великих…

– Как хотите, – говорю я. – Не хотите публиковать, отнесу в другую редакцию. Там с удовольствием возьмут.

И, действительно, взяли. И опубликовали.

Только вот редактор со мной после этого не здоровается. Как будто сердится за что-то.

Ну что ж, оно бывает, что люди сердятся друг на друга и даже перестают здороваться. Во времена великих социальных потрясений.

Ёлки-палки

Случится же такое, ёлки-палки! Ради чего, спрашивается, люди бегают, суетятся, что-то достают, чего-то в жизни добиваются…

Накануне Нового года Рашида жена из дома выгнала.

– Иди, – говорит, – купи чего-нибудь к празднику.

Пошёл Рашид в супермаркет, а там товару – глаза разбегаются. Рашид посмотрел на это изобилие, кое-что руками потрогал, кое-что понюхал даже. Он давно уже заметил, люди в эти супермаркеты как в музей на экскурсию ходят. Да и снаружи одно загляденье, кругом офисы, рестораны и ультрасовременные здания банков. Чем больше банков, тем меньше денег. А у некоторых вообще их нет. Но всё равно, банковские здания радуют взгляд изяществом форм и неожиданностью архитектурных излишеств.

Повздыхал Рашид от этого хронического безденежья, как вдруг его осенило – ведь ёлки в лесу бесплатно растут. А Новый год без ёлки – всё равно что брачная ночь без невесты.

Пошёл Рашид в лес, срубил там самую красивую ёлку. Только было взвалил её на плечи, как вдруг слышит крик:

– Руки вверх!

Смотрит: перед ним – лесник. В форме и с ружьём, всё как положено. Ну, Рашид вообще-то такой парень, не теряется ни при какой ситуации.

– С наступающим Новым годом! – бодро воскликнул он. – Вот, передайте, пожалуйста, жене. От её бывшего однокашника, то есть от меня, небольшой сюрприз, этот скромный подарок… – и протягивает ему ёлку.

– Так ты с Веркой в одном классе учился? – удивился строгий охранник лесного богатства. – Вот это сюрприз так сюрприз… Мне, как должностному лицу, самому рубить лесную красавицу не полагается, так что… Спасибо вам от имени вашей бывшей одноклассницы.

Лесник с ёлкой уже выходил из леса, как навстречу ему – милиционер, или, так сказать, полиционер.

– Ага, попался! Ну что, акт будем составлять?

– Обязательно! – с энтузиазмом воскликнул лесник, не хуже Рашида не терявшийся ни при каких обстоятельствах. – Только что конфисковал, ёлки-палки, у одного злостного нарушителя лесного законодательства. Хорошо, что вас встретил, а то мне по инструкции из леса отлучаться нельзя. У вас есть с собой чистые бланки?

– А зачем нам, собственно, эта бумажная волокита? Да ещё в канун Нового года, – замялся полиционер. – Давайте я без формальностей отнесу конфискованную ёлку в отделение, а вы с сознанием исполненного долга возвращайтесь к охране лесных богатств нашей Родины.

На том и порешили. Полиционер, вспомнив что ему наказала жена, с удовольствием водрузил хвойную подругу себе на плечи. Но не успел сделать и пару шагов, как навстречу ему какой-то человек, и тоже в каких-то погонах.

– Я налоговый инспектор, – представился он.

– А я милиционер, то есть полиционер!

– А по мне хоть президент! Перед налоговыми органами все равны. Согласно положению… Статья такая-то… Пункт такой-то… Подпункт… – инспектор достал калькулятор и начал что-то подсчитывать.

Полиционер был честный малый и примерный служака, который любого провинившегося мог схватить за шиворот и доставить в отделение. Но страх как не любил всякие такие положения, пункты, подпункты и прочую бюрократию. Он без лишних слов вручил свою ношу инспектору и тут же удалился, сославшись на необходимость срочной охраны общественного порядка.

А инспектор, кстати вспомнив жену и детей, слегка всхлипнул от охвативших его неясных чувств… Но вдруг перед ним выросла чья-то мрачная фигура. Это был Рашид, который, оказывается, вовсе не ушёл домой, а издалека наблюдал за дальнейшими приключениями лесной красавицы. И он твёрдо решил вернуть её обратно.

– Эй, ты, тормози! – мрачно процедил он сквозь зубы. – Я из ОПГ Гришки-косого.

– А что это такое ОПГ? – заикаясь, спросил инспектор.

– Ты что, совсем тупой, да? ОПГ – организованная преступная группировка, в натуре. На слово поверишь или тебе какое доказательство предъявить? – Рашид сделал вид, что достаёт из кармана что-то тяжёлое и отнюдь небезопасное для здоровья.