Она закрыла глаза. Затем, пережив приступ разочарования, открыла их снова.
– Это безумие. Я не помню, как они выглядят. Не знаю их имен, но уверена, что это Форт-Коллинз. Как это может быть?
– Я не психиатр, но видел подобное прежде. Когда ты пытаешься заставить себя вспомнить, ничего не выходит. Однако это получается случайно. Хороший признак, ведь это значит, что ты не окончательно потеряла память.
Она потерла лоб.
– Мой мозг, словно кроссворд с оборванными краями, и невозможно понять, как он выглядел целиком.
– Все получится. – Он сбавил скорость. – Ну, вот и он. Не моргай, иначе все пропустишь.
Она улыбнулась. По-своему это очаровательное место. Широкая главная улица длиной в пару кварталов. Много красного кирпича. Несколько машин напротив кафе «Здесь и сейчас». Она смотрела в окно, пока они проезжали мимо.
– Милое местечко.
– Ага.
– Ты прожил здесь всю жизнь?
– Да.
– Твои родители, должно быть, любили это место.
Он ответил не сразу:
– Мой отец умер, когда мне было одиннадцать.
– Прости.
– Мама снова вышла замуж спустя пару лет. За Брика Дугана. Он не был хорошим человеком. Жил в этом доме, когда умерла мама. Не так давно погиб в аварии.
– И поэтому твой брат решил подготовить дом к продаже?
– Так ты слушаешь? – поддразнил он. – Не знаю, как дом выглядит сейчас. Когда мы разговаривали с Чейзом, у меня сложилось впечатление, что получилось хуже, чем он ожидал.
– Ну, в любом случае там лучше, чем в сугробе.
Он кивнул:
– Женщина с невысокими запросами? Мой тип.
Она почувствовала, будто внутри что-то сжалось. Его тип? Она?
Как ни было приятно, существует причина, по которой она не может связать свою жизнь с Кэлом. Свадебное платье на заднем сиденье.
Глава 8
Он показал ей дом Фицлеров, когда они проезжали мимо.
– Горди Фицлер с женой испокон веку жили здесь. У них было две дочери. Обе старше меня, но это не мешало мне беспощадно дразнить их в школьном автобусе. Горди владел кровельной компанией, Чейз работал у него несколько лет.
– Это ведь знак «Продается»?
Кэл прищурился. Знак на заднем дворе, а снега выпало достаточно, чтобы засыпать его. Снегурочка права. Фицлеры продают дом.
– Интересно, не помешает ли нам продать дом то, что на этой же улице продается еще один.
– А может, наоборот. Кто-нибудь придет посмотреть тот дом, он не понравится, и они посмотрят ваш.
– Может, и так. У Фицлера есть пристройка под мастерскую. Это может сделать его дом более привлекательным. А вот и наш.
– Большой, – заметила она.
– Довольно большой, – согласился он.
Последнее его личное пространство не превышало одной комнаты просторного дома.
Подъезд к дому занесло снегом, подъехать удалось не без труда. Кэл посмотрел на Снегурочку и на ее ступни в белых носках.
– Я отнесу тебя. Только сначала достану ключ из гаража.
На обратном пути он взял лопату и заметил снегодув. Это что-то новенькое. Когда они с братом жили здесь, пользовались лопатами. В Миссури редко выпадает такой снег, и убирать его не сложно.
Он пробрался к машине, открыл дверцу, взял Снегурочку на руки и добрался до лестницы. Его нога вдруг утонула в снегу глубже, чем ожидалось. Он качнулся вперед.
– Ох.
Она пискнула. Так по-женски, что он засмеялся.
– Мои извинения.
И рывком освободил ногу, встав на крыльцо, где снега намного меньше.
– Поставь меня и сможешь открыть дверь.
Он не ответил. Вместо этого, освободив руку, отпер дверь и толчком ноги открыл ее. Зашел в темноту холодного дома, все еще держа Снегурочку на руках.
Она протянула ногу и включила свет. Тот залил прихожую. Кэл улыбнулся.
– Мы хорошая команда. – Он опустил ее на пол.
Дом почти такой же, как прежде, однако все-таки несколько отличался от того, каким был в прошлый раз, когда его наполняла смерть. Даже запах и свет казались другими.
Чейз не терял времени даром. Гостиная и столовая были выкрашены свежей краской. Ковер в столовой убрали, обнажив добротный деревянный пол, о существовании которого Кэл и не подозревал. В углу гостиной аккуратно расположились доски, отлично подходившие к полу в столовой и, казалось, так и ждавшие, когда их положат на место.
Он прошел в кухню, Снегурочка за ним. Он вспомнил посуду. Белую, надежную, без которой еще за тридцать лет до его рождения не обходился ни один обед в семье Холлистеров. Стол тоже прежний. Только кухня стала теплее и гостеприимнее, чем восемь лет назад. Может, все дело в краске? Или в том, что Снегурочка рядом?
Он покачал головой, перенес ее через порог. А она чужая невеста.
– Просторный дом. Люблю большие окна.
– Окно в прихожей заменили семнадцать лет назад. После того как отчим разбил его моей рукой. Так он меня наказал.
Он услышал ее вздох и тут же пожалел о своей откровенности. На самом деле, это неожиданно. Обычно он не торопился раскрывать душу. Но его оборона рушилась рядом со Снегурочкой.
– За что?
– За то, что недостаточно быстро убрал грязную одежду с пола у себя в комнате.
– Сколько тебе было лет?
– Четырнадцать.
Снова повисла долгая пауза.
– Жаль, что с тобой это случилось.
Он был признателен ей за то, что не стала задавать больше вопросов. Например, о том, что он чувствовал к отчиму, матери, каково было потом. Это сложные вопросы с еще более сложными ответами.
– А, так тебе, значит, тридцать один год. Наверное, поступал в колледж перед тем, как пошел служить?
– Мы с Чейзом переехали в Сент-Луис на следующий день после того, как мне исполнилось восемнадцать. Он получил работу в местном отделении полиции. Рвал задницу, чтобы я смог учиться в колледже и получить диплом инженера.
– И тогда ты решил пойти в армию? После всего этого? И стать «морским котиком»?
– Тогда мне казалось это правильным.
Он не собирался рассказывать о разговоре с Бриком Дуганом, который все решил.
Тогда у него не хватило духу высказать Чейзу все как на духу. Он просто ушел из дома и раз за разом доказывал всем, что достаточно силен и в состоянии противостоять ударам судьбы. Доказал, что его ничто не испугает.
– А что теперь?
– Пойду посмотрю, работает ли снегоочиститель.
Он думал, они в безопасности в Рэйвзвилле, однако не хотел рисковать и оказаться застигнутым врасплох.
– Что мне делать?
– Что хочешь. – Он улыбнулся. – Ты гостья.
Незваная гостья. Это уж точно.
Он, наверное, уже пожалел, что вытащил ее из сугроба. Как бы там ни было, ведет себя достойно. Она обязательно все вспомнит и больше не будет его бременем.
Это обязательно должно случиться. Иначе слишком плохо, так, что невозможно даже думать об этом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});