И очень сексуальная.
Кейт положила ногу на ногу, обнажив икру красивой формы.
— Что еще нам нужно обсудить, прежде чем мы завтра предстанем перед миром?
В камине потрескивал огонь, делая обстановку еще более уютной.
— Давай придумаем, как мы познакомились. Ты сочиняешь красивые истории, основываясь лишь на крупице правды. Может, попробуешь?
— Гм-м… — Задумавшись, Кейт начала покачивать ногой, на которой по-прежнему был дурацкий браслет. — После того как я написала статью о твоей семье, ты приехал ко мне домой, чтобы высказать все, что обо мне думаешь. Ты решил, что в моем офисе появляться рискованно, поэтому встретился со мной в моей квартире. Ты знаешь, где я живу, раз отправил кого-то ко мне домой заботиться о моем коте.
— Ты живешь в пригороде Бостона, но много путешествуешь. Поэтому у тебя небольшая однокомнатная квартира.
— Твои сыщики хорошо справились со своим домашним заданием. — Она натянуто улыбнулась. — До моего появления здесь ты знал о Дженнифер?
— Нет. Я знал только твой домашний адрес и профессиональную биографию.
Вот тут-то он и прокололся. Ведь ему, как никому другому, должно быть известно, как переживания за близких ограничивают свободу выбора.
Напряженная улыбка Кейт говорила, что ему придется действовать осторожно.
— Скажи мне, Кейт, что заставило человека, освещавшего военные действия в Иране и Афганистане, устроиться на работу в «Глобал интрудер»?
— Уменьшение выпуска новостных печатных изданий и, как следствие, сокращение рабочих мест.
— Это, случайно, никак не связано с заботой о Дженнифер?
Ее преданность сестре восхищает его, но нельзя допускать, чтобы это помешало достижению его целей.
— Дженнифер нуждается во мне, — ответила Кейт, нервно теребя белый кант на обивке кресла.
У Дуарте больше не осталось сомнений в том, как все было на самом деле.
— Было множество других репортеров, готовых сразу же отправиться на задания. К тому времени, когда ты уладила вопрос с опекой, другие репортеры уже разобрали все задания и ты осталась не у дел. Я прав?
Ее глаза загорелись от ярости.
— Какое отношение это имеет к нашей помолвке? Если кто-нибудь упомянет о Дженнифер, мы скажем журналистам, что это не их дело.
— Черт побери, — он постучал пальцем себе по лбу, — почему мне и моей семье не пришла в голову эта идея? Выходит, мы зря прятались и брали себе другие имена.
— Ты уверен, что мы сможем убедить всех, что нравимся друг другу, не говоря уже о том, что мы влюблены?
Дуарте подавил приступ гнева. Эта женщина знает, как вывести его из себя.
— Мы лишь говорим об основных фактах твоей биографии. Определенно ты можешь мне их доверить.
— Назови хотя бы одну причину, по которой мне следует тебе доверять. Я тебя совсем не знаю. — Она поиграла мокрыми кончиками волос. — Возможно, если бы ты рассказал мне больше о своем прошлом, я смогла бы тебе открыться.
— Даже и не мечтай, — мягко произнес он, когда вдалеке завыла сирена маяка. — Давай лучше продолжим сочинять историю нашего знакомства.
Отпустив волосы, Кейт посмотрела на потолок, словно там было что-то написано.
— В день нашей встречи на мне были шорты цвета хаки, футболка с фотографией Боба Марли и сандалии от «Тева». Ты это отлично помнишь, потому что тебе понравились мои фиолетовые ногти на ногах. — Она встретилась с ним взглядом. — Такие детали, как цвет лака, делают историю более правдоподобной. Мы проговорили с тобой несколько часов.
— А я как выглядел?
— Как всегда, хмурился. — Кейт озорно улыбнулась.
— Ты говоришь как влюбленная женщина, — усмехнулся он.
Она положила ладонь себе на грудь:
— Я потеряла голову от любви. — Убрав руку, она подалась вперед. При этом лацканы ее халата слегка раздвинулись, обнажив верхнюю часть округлых кремовых холмиков. — Я тебя сфотографировала, потому что ты меня заинтриговал. Это чувство усилилось, когда ты пришел ко мне, чтобы отчитать меня за то, что я узнала твое настоящее имя и рассекретила его. Нас с тобой с самого начала влекло друг к другу.
— Это будет очень легко запомнить.
— Ты добивался моего расположения. Я, разумеется, тебе отказывала. — Кейт снова откинулась на спинку кресла, и лацканы ее халата запахнулись. Она нарочно его мучает? — Но в конце концов я в тебя влюбилась.
— Что я сказал или сделал, чтобы тебя убедить?
Она дерзко улыбнулась:
— Ты прочитал мне любовное стихотворение собственного сочинения.
— Боюсь, что нет.
— Я пошутила. — Она дотянулась ногой до его ступней, лежащих на мягкой скамеечке, и толкнула их.
— Я понял. Знаешь, у меня отсутствуют творческие способности. — Его родные также говорят, что у него нег чувства юмора. Прежде его это не беспокоило, но при общении с этой остроумной женщиной у него могут возникнуть проблемы. — Я могу быть романтичным и без сентиментальных стишков.
— Тогда придумай, как проходило наше первое свидание.
— Я заехал за тобой на своем «ягуаре».
Кейт наморщила нос и покачала головой:
— Нет, это слишком претенциозно, чтобы меня поразить.
— Он старинный.
— Уже лучше, — сказала она.
— И красного цвета.
— Еще лучше.
Он перебрал в уме всю информацию о ней, ища деталь, которую можно было бы использовать.
— Вместо цветов и конфет я привез тебе кошачью мяту и кошачий корм.
— Ты помнишь, что у меня есть кот?
— Да, но, кажется, ты не упоминала, какой он породы и как его зовут.
— Он серый полосатый. Его зовут Ансель.
— Видимо, ты назвала его в честь фотографа Анселя Адамса. Как мило.
— Никаких цветов и конфет? Я удивлена. Я думала, ты принадлежишь к тому типу мужчин, которые дарят своим женщинам экзотические букеты и дорогой трюфель.
— Это слишком очевидно. Вижу, ты заинтригована моим необычным выбором. Именно этого я и добивался. Итак, мы поужинали на борту моего частного самолета, чтобы не привлекать к себе внимание в ресторане.
— На борту твоего самолета? И куда же мы летели?
— В Музей современной фотографии в Чикаго.
— Я никогда там не бывала, — задумчиво произнесла она.
Дуарте решил, что должен обязательно ее туда свозить в течение следующего месяца.
— Мы о многом разговаривали. Например, о наших предпочтениях в еде.
— Я люблю чили-дог с луком, — сказала она. — А ты?
— Паэлью, испанское блюдо из риса. — Жаль, что он никак не может найти повара, который смог бы приготовить паэлью, какую он ел в детстве на Сан-Ринальдо. — Какой у тебя любимый цвет?