за ним поспевая, и уговаривала себя не оборачиваться. То, что нас провожали долгими и очень внимательными взглядами, сомнений не вызывало. От них вся спина уже чесалась.
— Шанетт Флеминг-Скалон и её муж Лейф Флеминг. Вы с ней подружились ещё когда были подростками. В те времена, когда готовились к раскрытию силы.
— Ты хотел сказать, Раннвей с ней подружилась.
Склонившись, Делагарди шепнул мне на ухо, и я снова ощутила аромат сигар и мяты:
— Вживаемся в роль, Вейя. Вживаемся в роль.
* * *
Место отправления дирижаблей впечатляло. Не столько своим оснащением — здесь не было привычного мне из прошлой жизни здания аэропорта — сколько размерами. Помимо стоянки для экипажей и, собственно, стоянки для самих аэростатов, здесь имелся пункт проверки документов, который мы благополучно миновали. В том смысле, что просто прошли мимо длинной очереди из пассажиров и группы законников, которых Делагарди удостоил лишь одним небрежным кивком.
— И это всё? — Я оглянулась на местных полицейских, ожидая, что они бросятся за нами следом, но единственное, что их сейчас волновало, — это личностные бумаги молодой супружеской пары.
— Это ты о чём?
— Разве нас не будут досматривать?
Он покосился на меня с удивлением. Потом, видимо, вспомнил, что я — это не я, то есть не его жена, и снизошёл до объяснений:
— Таких, как я, не проверяют.
— В смысле эйрэ?
— В смысле ульторов.
Я нахмурилась, пытаясь понять и вспомнить, слышала ли когда-нибудь это слово.
— Вы называете нас палачами, — с явной неохотой проговорил Делагарди. Было видно, такое обозначение его… хм… профессии ему однозначно не нравилось. — Моё положение в обществе открывает многие двери без лишних проверок.
А значит, и связей, и возможностей у него немало. Почему-то эта мысль совсем не обрадовала…
Дракон ускорил шаг, и мне пришлось пойти быстрее, чтобы не отстать. Водитель шёл следом, вместе с багажом эйрэ и моим скромных размеров саквояжем. Мужчина двигался бесшумно, словно являлся нашей тенью.
Запретив себе думать об опасных (для меня) возможностях новоиспечённого мужа, я вернулась к созерцанию дирижабля, способного вместить в себя пару боингов в длину и ещё несколько в высоту. Округлые стальные бока воздушного судна тускло поблёскивали в лучах солнца, как и золотые кольца, которыми он был испещрён, как зебра полосками.
Продолжением металлического «брюха» являлась кабина управления и ещё одна, простирающаяся на многие метры, — пассажирская гондола. К ней не вели трапы. Пассажиры поднимались на борт аэростата благодаря специальным левитационным платформам с невысокими бортами. Возле платформ также выстроились очереди, лишь около одной скучал молодой мужчина в круглой шапочке белл-боя, светлом укороченном пиджаке с косым рядом золотых пуговиц и тёмных брюках с золотыми лампасами. При виде нас он встал по стойке смирно, а стоило Эндеру к нему приблизиться, почтительно поклонился.
— Добро пожаловать на борт «Стального дракона», эйрэ. Леди… — Он протянул мне руку, помогая взойти на платформу, забрал у водителя багаж и, дождавшись, когда палач… простите, ультор… ко мне присоединится, поднялся следом.
Ограждение тихо щёлкнуло, смыкаясь, и платформа начала медленно подниматься. Вскоре мы уже стояли посреди мягко освещённого зала, отделанного деревянными панелями, с полом, усыпанным мраморной крошкой. Молодой мужчина в точно такой же форме отельного швейцара встретил нас почтительным поклоном и вышколенной улыбкой. Забрал у своего коллеги наши вещи и предложил следовать за ним до каюты.
— А почему не до кают? — нервно шепнула я Делагарди, когда мы двинулись за проводником по длинному коридору.
Он тоже был обшит панелями, ажурные бра разбрызгивали по дереву тёплые блики света. Звук шагов скрадывала ковровая дорожка, отчего те были почти неразличимы. Зато сердце у меня в груди стучало так громко, что, казалось, его стук слышен даже в капитанской каюте.
— Я собирался возвращаться в столицу один, — напомнил шёпотом Эндер, и тёплое дыхание скользнуло по моей щеке, заставив напрячься. — До нашего с тобой знакомства. А сейчас искать каюту уже поздно, все билеты раскуплены.
— Ты узнавал или это просто предположение? — Я не собиралась прекращать нервничать.
Делагарди улыбнулся одними уголками губ, но ответить не удосужился. Мы как раз подошли к злополучной совместной каюте, и наш провожатый, открыв дверь, вручил нам два маленьких золотых ключика, после чего внёс в каюту наши вещи.
К своей досаде первое, что там увидела, — была кровать. Большая, двуспальная, но одна! К счастью, в другом конце номера возле широкого ряда окон обнаружился диван на изогнутых резных ножках. Поместиться на таком такому, как Делагарди, будет непросто, но ничего, как-нибудь сложится.
— Желаю вам приятного пребывания на борту «Стального дракона», — снова кланяясь, сказал работник дирижабля. — Меня зовут Стиг, к вашим услугам, эйрэ. Леди…
Стюарт ушёл, и я, не теряя времени, схватила с кровати пару подушек и понесла их на жилую площадь «мужа». Бросив подушки на диван, услышала за спиной недоуменное покашливание.
А обернувшись, сказала:
— Вы, господин ультор-муж, будете сегодня ночевать здесь. — И на всякий случай добавила: — Иначе здесь не будет меня.
На секунду или две на лице дракона проступило неподдельное удивление. Кажется, ему даже в голову не приходило, что новообретенная жена не пожелает делить с ним брачное ложе. А про вчерашнее обещание мы, по всей видимости, уже и не помним.
Вывод: драконья память ничем не лучше девичьей.
Делагарди с сомнением оглядел изящный диванчик, обитый блестящей шелковистой тканью.
— Боюсь, я на нём банально не помещусь.
Я безразлично пожала плечами:
— Тогда вот тебе альтернатива — полы здесь большие.
— И жёсткие, — дракон недобро сощурился и, шагнув ко мне (ну вот, спрашивается, зачем?), твёрдо, если не сказать жёстко, произнёс: — Я дал слово, что и пальцем тебя не трону, и намерен его держать. Поверь, Вейя, это будет несложно.
От его последних слов, безразлично пренебрежительных, почему-то полыхнуло в груди и на щеках.
— Ещё ты обещал, что у нас будут раздельные спальни.
— Дома, — заметил Делагарди, вплавляясь в меня взглядом, по-драконьи хищным, почти угрожающим. — Но мы ещё не дома.
Я скрестила на груди руки, отзеркаливая этот хищный, угрожающий взгляд, и решительно произнесла:
— В одной постели нас всё равно не будет. И если эйрэ так беспокоится за свой сон, придётся на полу ночевать мне.
Я было ринулась к кровати, чтобы стащить с неё и одеяло (для мягкости), но Делагарди преградил мне дорогу. Коснулся локтя, мимолётно, почти неощутимо, а меня снова накрыло чужой эмоциональной лавиной. И страха среди всех эмоций однозначно было больше.
— Женя, послушай, я не собираюсь посягать на твою честь. И принуждать тебя ни к чему не намерен.
То есть в Гратцвиг я