Читать интересную книгу Газета Завтра 261 (100 1998) - Газета Завтра

Собаки здесь еще бросаются с лаем вслед за любой легковушкой, похоже, принимая ее за невиданное лесное зверье, зато тракторы и грузовики воспринимают с равнодушием йогов. Кое-где на почерневших срубах торчат даже спутниковые антенны — “общечеловеческие ценности” проникли в глубинку не хуже, чем в столицы.

Нынешним летом начали расформировывать ракетную дивизию — последнее армейское соединение на костромской земле. Заборы вокруг нее местные жители уже раскорчевали до корня: зимы долгие, лес под чеченами, да и ходить за ним надо, а здесь — готовые дровишки. Чего там… Соответственно, и от военных городков остались более-менее целыми только те места, где еще живут офицеры и солдаты.

Местная интеллигенция, творческая в том числе, тоже в безысходности, а потому погружена мыслями в былые времена разной степени отдаленности: от царских, когда здешние места входили в состав Вологодской губернии и были славны первым в России крестьянским товариществом взаимного кредита да производством сливочного масла,— до совсем уж мифических, когда якобы отсюда древние арийцы начали свое движение по миру, спрятав на своей прародине некие реликвии.

В этом хаосе только вокруг Православной Церкви, как вокруг незыблемой твердыни, собираются все, кто не хочет и дальше погружаться во тьму. Отец Алексий со своими прихожанами отстраивает и украшает церковь Сретенья Господня. Все больше людей обращается к вере, и когда настоятель во время литургии раскрывает Святое Евангелие, женщины, как овечки, толпятся поближе к нему, чтобы именно их грешные головы послужили вместо аналоя, чтобы именно на них легло поверх епитрахили тяжелое, еще дореволюционное издание...

А в Кажирове восстанавливает церковь тамошний москвич Владимир Михайлович Киприянов, отец троих детей, профессиональный охотовед международного класса, принимавший участие в создании нескольких заповедников на Крайнем Севере и Дальнем Востоке СССР. Приехал он сюда вначале в командировку: организовать охотничье хозяйство и, поразившись, как говорит, красоте здешней природе, решил жить здесь с семьей весной-осенью. Но в первый же такой сезонный приезд его сына укусил клещ. Диагноз — энцефалит, состояние критическое. Следом за сыном заболела и жена. Тут-то и вспомнил русский человек о Боге, взмолился к Господу. И произошло чудо — внезапное выздоровление самых близких и дорогих ему людей.

Тогда-то и обратился он окончательно к Православию, дал обет восстановить церковь в Кажирове. А вначале поставил меж пяти берез памятный крест погибшим в 1612 году инокам бывшего здесь монастыря. И снова — маленькое чудо: земля копалась легко, словно по маслу. А чуть позже, когда взялся Владимир Михайлович посадить вокруг кусты, везде натыкалась его лопата на сплетение древесных корней. Так и остался крест стоять в одиночестве. Что еще отмечено — все дома, расположенные на земле былого монастыря, потеряли хозяев. Значит, Богу угодно, чтобы здесь стояла именно церковь и ничего кроме,— сделал вывод Владимир Михайлович и с удвоенной силой взялся за новое для себя дело реставрации.

С тем и прикипел сердцем к заповедному кажировскому углу. Здесь же родилась и младшая дочка. Постепенно обзавелся полным крестьянским хозяйством: скот, птица, все постройки, земля. Заново открывал принципы крестьянской общины, кооперации, разраба- тывал устав крестьянского хозяйства, писал даже заметки о рациональном содержании птицы в местных условиях. Но за хозяйственными хлопотами, успехами и неудачами, за размышлениями о судьбе родной страны и ее народа помнилось главное, зачем привел его Бог в эти места.

В каменном здании церкви долгое время располагалась библиотека — он обходит жителей, собирает подписи за перевод затухающего “очага культуры” в другое помещение. Наконец, сельсовет принял нужное решение, бумага прошла все положенные в таком случае инстанции, книги перенесли в новое здание, а то, что осталось от церкви: стены да прохудившаяся крыша,— стало непрестанным делом и жизненным крестом этого человека.

Практически все доходы семьи шли и продолжают идти “на церковь”. Кое-чем помогали и помогают местные жители, кое-чем — епархия, кое-чем — московские приятели. За два года перекрыли крышу, устроили новый алтарь, настелили полы, поставили новые рамы (стеклопакеты, дольше простоят), сделали сруб на колокольню, нынешней зимой можно будет его поднять и установить. На Рождество Пресвятой Богородицы отец Алексий совершил в здании церкви первый за много лет молебен с водосвятием. Это был большой праздник не только для Владимира Михайловича — для многих жителей пяти окрестных деревень.

Почти сразу забылось все дурное, все обманы и клевета, на которые тоже в эти годы не скупились окружающие. И совсем уж хорошей вестью стало решение одного из иеромонахов Городецкого монастыря под Чухломой стать священником нового прихода (батюшку с семьей мы прокормить не сумеем, а одного-то монаха сможем,— взвесив ситуацию, решили на сходе будущие прихожане).

Но праздник прошел, а искушения и хлопоты остались. Надо делать отопление, проводить отделочные работы, думать о возведении главного купола, о церковной утвари. Все это деньги, труды, просьбы, переговоры,— одним словом, время жизни. А дети растут, им нужно учиться дальше. Значит — бросать ли все, возвращаться ли в столицу? Поймут ли самые близкие люди его нынешние дела? Мечется, болит душа, и чем больше, казалось бы, сделано ею — тем сильнее искушают ее духи злобы поднебесной, тем больше сама она болит: и за себя, и за ближних, и за дальних, и за всю Россию. После молебна Владимир Михайлович пошел с сыном Мишей на кажировское кладбище, выбрал себе место для упокоения. Наверное, Родина — не только та земля, на которой родился, но и та, на которой хотел бы умереть.

Владимир Михайлович, по сути, решил и здесь заняться привычной работой, устроить заповедник для себя и для своей семьи, спастись в нем от хаоса и зла этого мира по слову святого Серафима Саровского: “Спасись сам — и тысячи спасутся вокруг тебя”. Только вот спасаться каждому из нас приходится не как зверю: в огороженном заповеднике от браконьеров, а как человеку: от налипших на душу и сросшихся с ней пороков и грехов,— то есть война идет почти с самим собой, внутри человека, между его личностью и его божественной сущностью. И война эта (чем дальше — тем беспощаднее) закончится только вместе с человеческой жизнью.

Владимир ВИННИКОВ

Александр Синцов ОПЕРАЦИЯ “ЛУКАШЕНКО”

Лукашенко, пожалуй, один из первых политиков, кто открыто выступил против НТВ, сформулировал враждебную сущность этого телеканала. Да похоже, что и первый неприкрытый персональный удар был нанесен энтэвэшниками именно по президенту Белорусии. Потом последовала череда акций, последняя среди которых была направлена против Макашова. Но сначала был Лукашенко.

Эта первая атака агрессивной телекомпании развивалась по законам военной науки, в духе “холодной войны”. Но столько ярости выплеснуто было из Москвы на лидера белорусов, сколько не проявлялось, пожалуй, ни в одной подобной операции ФБР.

Так же, как и в противостоянии Востока и Запада были использованы дипломатические каналы. Воротилы НТВ аккредитовали в Минске своего корреспондента Ступникова, быстро получившего на месте дислокации кличку «Пресступников”. Под личиной журналиста был заслан матерый провокатор, специалист по подрывной деятельности. Прием не нов.

Запрограммированный монстр с микрофоном, оказывается, может иметь на своей личине и такие слезливые, всегда влажные глаза, опушенные мокрыми ресницами, — может быть, от пота, выделяющегося от бесконечного лецемерия и страха перед побитием. Теперь эти слезящиеся глаза глядят на нас из Тель-Авива. И что-то не прослеживается в повадках вещателя еврейских новостей былого задора, желания “достать” кого-нибудь из тамошних “лукашенок”. Нынче он смирненький. Другие установки дали ему хозяева: объективно информировать о жизни суверенного государства.

Как раз в то время, когда бывший агент НТВ в Белоруссии начал активно вещать из Израиля на Россию, тамошние евреи стали мириться с палестинцами. И в глазах Ступникова можно было прочесть понимание исторической необходимости этого процесса. Два соседних народа должны жить в мире и дружбе! Так говорил бывший диверсант НТВ в Белоруссии. Ни единым словцом, ни намеком даже, ни ноткой интонации этот человек с микрофоном не выразился дурно о Ясире Арафате. А уж не это ли был враг племени израилева, к которому принадлежал и сам Ступников. Какие кровные обиды были заперты на замок ради блага еврейского народа! Какой объективностью сквозили репортажи! Куда подевался тот брызжущий слюной негодования корреспондент НТВ в Белоруссии, насмерть бившийся по указке хозяев против заключения союзного договора между двумя славянскими странами. Откуда эта ярость в чужеродном, как это теперь выяснилось, для России и для Белоруссии человеке-корреспонденте? Откуда такие эмоции на славянских землях и миротворческие интонации на земле предков?