Читать интересную книгу Крутые излучины (сборник) - Алексей Башилов

По самые голенища сапог я стоял в золотистой стерне убранных хлебов, надо мной – безбрежное просторное небо, вокруг – раздолье лесов и полей.

Осень, золотая воскрестница, удивительными красками рябила в глазах. Напористый ветер дул прямо в лицо. Я расстегнул ворот куртки. Словно под парус, он рванулся мне в грудь. Всё идёт ходуном. Хочется жить, говорить стихами, работать, творить, созидать!

Издалека мне навстречу маленьким трепетным клубочком бежал, разыскивая меня, запыхавшийся пёс Тобик.

* * *

Вечером я сел за письменный стол и задумался вот о чём. Почему сельский житель по-настоящему ближе к Богу? Да потому, что прежде церковной веры он встречает и принимает от природы благотворение.

Таинства, чудотворные проявления, силу её безмерную, страх и тревогу, приноровление к ней, послушание её грозным явлениям – всё это он понимает с раннего детства. Причастен человек к природе, как верующий к церковному приходу.

Гневаться на природу – пустое дело, остаётся её любить во все времена года. Любить всем своим существом, всем своим «очей очарованием» и подсознанием. Величественных картин природы, как чудотворных икон, бесконечное множество. Если любишь природу, уверуешь и полюбишь людей со всеми их особенностями и причудами. Постигнешь ещё одно таинство – словом скреплённое, эмоционально наполненное общение с людьми, влюблёнными во всё живое. Входить в храм природы и быть внутри его – благоговейно, как на литургическом бдении.

Что ж горожанин, без природы взращённый, но в церковь входящий? Верит ли он от всей души? От самого сердца? Формально, да. Но сомнительно, что по-настоящему.

Прежде были природа и село, а потом город. Там, где деревня, там природой рождённый, родной человек. В городе – гордый, огороженный человек. Православный горожанин – условно верующий человек, а деревенский христианин – с верой живущий. В одном только библейский сюжет, в другом – богоносная слитность с природой и родом человеческим.

Вера в Бога единит и охватывает природу, народ и не ущемляет собственное «я». Она объёмнее, чем представление о светлом обособленном будущем как о справедливом человеческом обустройстве. Вера в светлое будущее, соответственно, единит общество и человека. Она масштабнее, чем представление о демократии. Вера в демократию единит более всего человеческим достоинством, правами человека, но не обязанностями перед обществом и природой.

Вот на этой многоступенчатой лестнице жизни – от Всевышнего создателя природы к спасительному Богочеловеку, от него к праведной и справедливой общественной жизни, а далее к человеку разумному – можно всесторонне совершенствоваться. Сельскому жителю это удаётся делать много и много раз, в нём как бы эти три веры слиты в единое пространство жизни. Ни одно мироощущение не урезано, ни одному из них не дано явное преимущество. Русский крестьянин, если говорить о всечеловеческих ценностях, – самый подготовленный, самый оттестированный на тренажёрах жизни, чтобы быть образцом цельного и правильного восприятия мира.

Горожане, интеллигенция, партийные энтузиасты, бюрократы – как узки их представления о жизни, как далеки они от правды существования нормальной жизни! Надо перестать кое-кому высокомерно смотреть на крестьянина, нужно заглянуть в собственный источник жизни, родник, из которого образовывается наше русло.

Так и хочется развернуть, раскодировать и произнести: ««Русло» – русское слово, русская слобода». Не надо самим себе строить плотины и преграждать пути для гармоничного сосуществования с природой и друг с другом.

Родниковое русло реки – пусть оно будет таковым не только в верховье, в начале своего течения. Пусть это русло пополняется не стоками и отходами, а свежей водой. Пусть это русло будет незамутнённым до самого совпадения с морской стихией.

Чуден Днепр в верховьях реки чистотой своих вод. Не всякий человек осмелится окунуться в её прохладную воду, защищённую с берегов пышными сводами разросшихся ив, ольхи и берёз.

В редкие плёсы её может заглянуть тёплое солнце, и тогда заблестят серебром и разыграются стайки бесчисленных рыб и рыбёшек. Но когда развернёт свои воды Днепр и вынесет их на перекат из придонных камней, забурлит река и завертится, наполнится воздушными смесями и настоями душистых трав, прогладится нежными прядями зелёных водорослей, – вот тогда бери и пользуйся.

Святой источник, разнеси свои воды, напои своих сыновей и дочерей, дабы дать новую жизнь вдоль истощённого русла! Замени жизнь вдоль дорог на просторы чистого русла! Свяжи людей тихим течением реки! Ублажи соловьиными трелями! Опои черёмуховой красотой! Ниспошли благое творение!..

Три родины во мне одном

Помнится, сижу на полу и кручу юлу, привезённую из Москвы родителями в подарок. Много-много раз и быстро-быстро раскрутишь её, а потом смотришь, как она крутится-вертится. До самой темноты играешь с механической дискообразной юлой. Посмотришь на небо, а звёзды тоже движутся, словно кто-то большой крутит ось земного вращения.

Ты перед извивающейся юлой, словно Боже творящий, а перед медленно движущимся куполом звёздных небес – самая маленькая живинка.

Помнится, привозили из Москвы матушка и батюшка красивых разноцветных матрёшек. Ракроешь самую большую, а внутри другая – такая же красивая. Любуешься ею, прокручиваешь во все стороны, потом опять раскрываешь, а там снова красотища. И вот влетаешь этаким колобочком в дом, дверь захлопнул – и ты в теремочке, а раскрыл окно, выглянул наружу, осмотрелся кругом – и видишь лоно природы. Ну просто живая матрёшка: я, дом и округа.

Ещё через год привозили калейдоскопическую трубу. Смотришь во внутреннюю полость её, а там стёклышки разноцветные средь гранёных зеркал узоры образовывают симметрично структурированные.

Вращаешь горизонтально направленную трубу, стёклышки перекатываются, меняются местами, а чарующая красота внутреннего объёма остаётся. Так же и при смене времён года меняется лесной лиственный окоём с ранней весны до поздней осени. Цветные фигуры деревьев будто прокручиваются солнечным озарением, меняя оттенки и соотношения цветов.

Ещё дарили металлические грузовые машинки с открывающимися бортами и дверцами, с вращающимся рулём. Воображение так преображает действительность, будто ты поместился в кабинку и совершаешь манёвры, поднимаешь и опускаешь кузов, трогаешься и вперёд, и назад.

Да, родители привозили игрушки из Москвы, наверное, потому, что видели, как усердно я играл с кирпичом, у которого был отколот один угол, – оттого он походил на трактор. Уж так я гудел и трепетал губами с разными интонациями звука, что родители умилялись и не забывали купить нам с братом игрушки, да ещё с баранками тороидальной формы, нанизанными на верёвочку, – ну настоящая классическая наглядная геометрия! Вот такова вкратце была познавательная обстановка в дошкольные годы на малой родине.

В школе больше всего поразил глобус в размер волейбольного мяча, вращающийся на оси. Прокрутил один оборот – и будто вокруг Земли пролетел. Все материки и океаны разглядел, все очертания запомнил и остановился, заворожённый, над своей страной – большой родиной.

Потом увидел её на разноцветных тематических картах. Узнал, что она самая обширная, самая богатая, реками, озёрами, лесами, степями и горами покрытая, и стало мне на душе спокойно, радостно и хорошо.

И чем дальше я переходил из класса в класс, тем больше хорошего узнавал о своей стране, – любовь к ней легко вела меня по дороге к школе, семь километров от дома и столько же обратно. Первая любовь к девочке и первая любовь к литературному сочинительству. Любовь – это высшее проявление красоты. Есть красота – появится и любовь, а может, наоборот? Нет, красота – это внешнее моё наблюдение, а любовь это внутренний отклик на восприятие красоты. Любовь – это красота в кубе и даже более, в превосходной степени.

В институте как бы переходишь на другую лестницу знаний, но это всё о том же, о нашей стране, сотворённой не пассивно – природой, а активно – человеком.

Вот тут впервые познаёшь, что такое система; её сложность в многообразии и простота в единстве. Приобретённые знания – это сумма времён и эпох. Это как созревающий плод – накопление в максимуме опыта всего человечества. Созрел, а куда дальше катиться? Вот уже и профессор, а катиться есть куда, – теперь в прошлое.

В какой-то момент кажется, что без освоения прошлого своих древних и даже древнейших предков родина не воспринимается в единстве и целостности.

Да, ты имеешь и малую Родину детства, и большую Родину юности, но хочется ещё большего, хочется обрести какую-то другую, третью по счёту, Родину. И этой третьей, корневой, Родиной становится божество, которое в древности так и называли: первейший бог Род – основатель рода человеческого.