способ накопления маны, — пробасил претендент. — Преобразование себя в живой артефакт.
Архимаги оживились. По просьбе Эрре-Билала в залу принесли амфору с водой, маг погрузил в нее руки… и начал впитывать собственной кожей! Та слегка посинела, от Эрре-Билала заструился пар, а глаза заслезились… но то были не слезы, то была обычная вода!
— Вот, — сказал он через несколько секунд. — Хватает совсем немного.
Архимаги восхищенно кивали. Они видели потоки маны, что возникали по воле Эрре-Билала, струились по его нади, заполняли чакры. Те пульсировали и раздувались, но явно прекрасно себя чувствовали.
— Я назвал это Пожиранием Маны, — сказал Эрре-Билал. — Единственный минус — теперь я могу потреблять только ману воды. Очень эффективно, без потерь — но только ее. Поэтому, как только вы дадите мне мастера, я буду исполнять илькум на флоте.
— Для чистого гидроманта очень полезно, — оценил Эллильнерари. — И подойдет для тех, кто живет на побережье… если говорить о воде.
— Да, можно ли то же самое делать с маной воздуха, например? — заинтересовался Утухенгаль.
— Можно выбрать любую, — подтвердил Эрре-Билал. — Можно выбрать воздух и впитывать порывы ветра. Можно выбрать ману смерти и поселиться рядом с кладбищем, чтобы близость гробниц подпитывала вас. Я всегда тяготел к гидромантии, и водяная мана была хорошим решением.
— Вот здесь у меня нет возражений, — кивнул Эллильнерари. — Прекрасный Шедевр. Безусловно заслуживает мастера.
Креол слушал с большим интересом. Какая интересная методика!.. Жаль только, что становишься таким ограниченным… Креол знал кучу заклинаний из разных сфер и не собирался приковывать себя к чему-то конкретному.
Может, Шамшуддину подойдет?.. хотя телекинез одновременно и узкая, и широкая специализация. Она не зависит от стихий.
— Кто у нас остался? — донесся до него голос Шуруккаха. — Было три претендента, я правильно помню?
— Я! — вскочил с места Креол. — Я Креол, ученик Халая Джи Беш!
Теперь уже садящийся на место Эрре-Билал взглянул на него с любопытством. Видимо, тоже припомнил вихрастого мальчишку, сына своего учителя.
В отличие от Нинни и Эрре-Билала, происходящих из захудалых родов, Креола тут хорошо знали. Не его самого, конечно, а его славных предков. Отец только в прошлом году покинул ковенант, уйдя в Страну без Возврата, со дня исчезновения деда минуло лишь двенадцать лет, а самые старые помнят и Ур-Намена — прадеда Креола, который тоже был архимагом и скончался незадолго до рождения правнука.
Но именно поэтому Креол готовился к суровому приему. В Гильдии боятся вырождения. Боятся, что маги превратятся в родовую аристократию и перестанут учиться Искусству. Поэтому детей магов испытывают особенно безжалостно, и поэтому Гильдия не одобряет обучение родственников.
Шурукках, впрочем, смотрит на Креола доброжелательно. Он не забыл прошлогоднее Изгнание Соли. Благосклонные лица и у Гишбара с Галливией. А вот магистр Дильмар смотрит косо — у Креола с ним плохие отношения… и даже не с ним, а с его учеником, которого старик зачем-то усыновил. Колючий взгляд и у Менгске — но этот просто завидует. Он, известно, терпеть не может всех, кто хоть немного талантливей его.
— Ну, Креол, сын Креола, чем же ты нас сегодня поразишь? — спросил Шурукках, поглаживая свой шарф с пятью алмазными звездами. — Я помню, помню, как ты еще отроком в одиночку исполнил Мост Серого Льда… лично вручал награду, да… Господа, вам известно, что сей достойный маг еще в двадцать лет был награжден Радужным Жезлом Владык?
— Впечатляет, — сухо сказал Менгске. — А почему ты его не носишь?
— Кстати, правда, — окинул Креола взглядом Шурукках. — Где он у тебя?
Креол задумался. Он понятия не имел, куда закинул эту безделушку. Последний раз он видел ее... чрево Тиамат, кажется, еще в Вороме. Во дворце старого Халая. Возможно, до сих пор валяется где-то там.
— Он лежит там же, где и все остальные мои награды, — уклончиво ответил Креол.
Шурукках кивнул. Это дело Креола — носить ли регалии или хранить в некоем уголке почета.
— Мы здесь не для обсуждения наград, — произнес Эллильнерари. — Продемонстрируй свой Шедевр, подмастерье.
Креол с сомнением огляделся по сторонам. Зала большая, она занимает почти весь шестой этаж, но все-таки у нее есть стены, потолок… и тут полно людей.
— Надо выйти на открытый воздух, — сказал он. — Я должен быть подальше от вас. На пустыре.
— Начинается… — крякнул Менгске.
— Что там у тебя такое, Креол? — спросил Шурукках. — Может, нам уйти за город?
— Может, вообще в пустыню уйдем? — всплеснул руками Утухенгаль. — Чрево Тиамат, он всего лишь подмастерье, что такого он может сотворить? Я выставлю Внутренний Кокон.
— Вы уверены? — пробормотал Креол. — Заклинание вызывает… сопутствующие излучения…
— Мы архимаги, отрок, — вскинул руку Утухенгаль. — Если ты не ухитришься каким-то образом призвать сюда Ктулху, мы справимся с чем угодно.
— Показывай, — кивнул Шурукках.
— Ладно… я вас за язык не тянул…
Креол достал из сумы шелковый мешочек, а из него… даже у архимагов округлились глаза. Ради своего Шедевра Креол забрался в самый сокровенный отцовский сундук.
— Душа Света!.. — не удержался от возгласа Менгске. — Бесценное сокровище!
— Ну… неплохо, что она у него есть, но это не заклинание, — заметил Эллильнерари. — Их очень сложно создавать, но в этом нет ничего нового. Или ты создал ее новым способом?
— Нет, — сказал Креол, кладя Душу Света на пол и отступая подальше.
Он осенил себя символом двуглавого топора и представил, что держит в руках несметные жертвоприношения богам. Что одинокий сикль золота — это целые слитки. Что вот эта статуэтка коровы — огромные стада. Что он покупает некое величайшее благо за все богатства мира.
На мгновение Креол как бы отделил себя от этого мира, отдавая бесконечно великое вокруг него и отрекаясь от обладания чем-либо, чтобы совершить ритуал, подобный отцовской Трансмутации Металлов… только Трансмутации Первостихий.
Пусть большой дождь льет потоком.
А маленький дождь — капля за каплей.
О Свет, стань Тьмой!
О Тьма, стань Светом!
О боги городов, о боги всей земли!
Сжальтесь над нами!
Мардук, Энлиль, Шамаш, Инанна!
В дар принесу вам ладан и мирру,
Золота слитки и скотины бессчетно!
Нет Тьмы, нет Света!
Нет Света, нет Тьмы!
Одно в другом,