– Появилась идея?
– Нет, но есть много вопросов и огромное желание получить ответы. – Малышев ускорил шаг и поравнялся со старшиной. – Слышь, Володя… Мы тут слегка с календаря сбились. Не подскажешь, какой нынче день? Вторник или уже среда?
– Шутите, товарищ капитан… – Кушнир ухмыльнулся. – Небось, тоже считаете, что если боксер, то память отбита…
– И мысли не держал. У нас, чтоб ты знал, старшина в группе тоже боксер был. И тоже полутяж. Чемпион Харьковского военного округа. Василий Купченко. Может, слышал?
– Купченко? Нет, не приходилось. Я с Нечипоруком Иваном знаком. Он тоже из Харькова. Спрошу при случае. А что с Василием?
– Погиб старший лейтенант. Недавно… Вечная ему память. Пацана немецкого пожалел и подставился, а у щенка рука не дрогнула. М-да… А мы так замотались, что даже помянуть на девятый день забыли. Вернее, забыли, когда он был… Поэтому и спрашиваю.
– Давно в тылу?
– Без малого почти месяц…
– Тогда понятно, – кивнул главный старшина. – Мы как-то на шлюпке неделю в море дрейфовали. А думали – дней двенадцать… В общем, товарищ капитан, на дворе пятница, восемнадцатое июля. Это я уже сделал поправку на сегодняшнее утро.
Похоже, у старшины все в порядке было не только с памятью. Разговаривая, он еще и считать не забывал. Потому что, ответив Малышеву, еще дважды кивнул головой и поднял руку, давая группе знак, что пора перейти на бег.
Чуть замешкавшись, Андрей снова выровнялся с Корнеевым.
– Слышал? – переспросил почему-то шепотом.
– Не глухой… Хотя, если честно, ушам своим не верю. Был сентябрь – стал июль. Осталось только год выяснить. А то, может, и не сорок четвертый нынче? Впрочем, если бои на румынской территории, то раньше никак не выходит. Ведь на границу с Румынией только в этом году в конце марта вышли.
– Это да… С годом не должно быть расхождения. Но в целом ты убедился, что я прав?
– К сожалению…
– Не понял?
– А ты подумай. Если сейчас июль, то где мы должны находиться? Помнишь, чем занимались в ста километрах западнее Львова?
– Так я и не забывал. Ну и что из этого следует?
– А то, что если мы сейчас выйдем на связь от своего имени, нам никто не поверит. Даже Михаил Иванович. Понимаешь? Это раз. А два – если мы этот июль уже прожили однажды и никакой радиограммы «из будущего» тогда не получали, значит, и теперь ее не отправим…
– Погибнем, что ли? – Андрей насупил брови и тут же снова улыбнулся. – Подожди, Коля. Так это мы что, типа бессмертными стали? Убьют или нет, а мы все равно живые. Там, в предыдущем времени. Вернее, уже в будущем…
– Не знаю… Но лучше не проверять.
– И то верно, – согласился Малышев. – Будем жить, командир. Подумать только – июль… Это значит, что и Машенька моя…
Главный старшина раскинул руки и сделал ими круговое движение, что означало: «Группа, на месте, стой!» Потом поднял сжатую в кулак левую руку на уровень головы: «Внимание. Вызываю командира!»
Впрочем, все эти сигналы дополнительных разъяснений не требовали. В приближающемся рассвете была хорошо видна темнеющая впереди гора. Группа прибыла на место. Именно там – на срезанной, как буханка хлеба, вершине – располагался румынский аэродром.
Отсюда, с востока, обветренная морскими штормами гора осыпалась и вздымалась круто вверх, как стена неприступной крепости. Зато с противоположной, как утверждала карта, она сбегала в долину покато. Что позволяло выезжать наверх даже тяжелогруженым машинам. И съезжать, к примеру, легким советским танкам – тоже…
Глава четвертая
Проводить захват аэродрома Корнеев решил одновременно с двух сторон.
Помимо владеющего необходимыми навыками старшего лейтенанта Гусева в группе Кушнира оказалось еще двое матросов, хорошо знающих горы. Татарин Мустафа Исламбеков – родом из какой-то крымской деревеньки, и Петр Соколюк – из Ивдельского района на Северном Урале. Им троим была поставлена задача скрытно подняться по обрывистому склону горы. Скорее всего, с этой стороны не должно быть постоянного поста. В худшем случае, если незаметно взойти на гору не удастся, отвлекут на себя внимание часовых.
Остальную группу Корнеев решил вести прямо по дороге. Не прячась. Обычной маршевой колонной. Впереди он сам и Малышев с Петровым. Одетые в немецкую форму, они не должны вызывать подозрения. А прикрывшись их спинами, шестеро морских пехотинцев в черных бушлатах и повернутых задом наперед бескозырках, тоже не сразу бросались в глаза, издали вполне напоминая бригаду техников. Почему ночью и в сопровождении офицера СС – это уже другой вопрос. И чтоб задать его, надо сперва позволить странным гостям приблизиться. Хотя бы на расстояние прямой видимости. Что в предрассветной мгле равнялось примерно дюжине шагов. Аккурат на умелый бросок ножом…
Как говорил один из маршалов Наполеона, а может, и сам Буонапартий: «Всякое дело можно считать хорошо продуманным, если предусмотрено хотя бы тридцать процентов возможного развития событий». Примерно в таких пропорциях подполковник Корнеев и готовил захват. Получится скрытно – отлично. Придется пошуметь – не впервой. У нападающих перед спящим противником всегда преимущество внезапности. Как бы хорошо ни была поставлена караульная служба, основной массе солдат необходимо не меньше трех минут, чтобы проснуться, прийти в себя и вступить в бой. Да и то при наличии командиров, способных мгновенно оценить обстановку и отдать подчиненным единственно верные приказы.
Но аэродром охраняли не отборные части ваффен СС и даже не «голубая дивизия», а всего лишь румынские тыловые части, никогда особенно не грешившие дисциплиной и боевой выучкой. Так что взять их «на арапа» у Корнеева были все шансы. Осталось только подождать старшину с летчиками. Еще трое в немецкой форме придадут колонне более убедительный вид. А если Кузьмич обещал успеть вовремя, значит, успеет. И поскольку время операции назначено не было, то задержка в пару минут не считается.
Тем более скалолазам надо куда больше времени, чтобы подняться по крутояру, чем остальным прошагать ровной дорогой.
Корнеев поглядел на часы. Да, солнце не обманывает – самый настоящий июль. Четыре утра, а оно уже замерло на исходной, готовое перевалиться через бруствер горизонта, как только будет подан сигнал.
– Внимание. Группе Гусева нужна фора. Поэтому ждем ровно десять минут. Думаю, к тому времени и старшина подтянется. Разрешаю использовать время для личных нужд.
Корнеев хотел объяснить, что если они все равно идут в открытую, то ничего страшного не случится, если корму-то наверху не спится и он случайно обнаружит их раньше времени. Наоборот, такая беспечность даже на руку. Поскольку работает на легенду. С чего бы немцам вести себя скрытно, находясь в румынском тылу? Но, как часто бывает, судьба внесла свои коррективы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});