Читать интересную книгу Папа - Татьяна Соломатина

– Примерно понимаю. Не до конца. Мне сложно представить, как можно быть одним целым с каким-то человеком, даже с самым близким. И тем более, как можно быть одним целым втроём. Но я честно размышляю над этим и примерно понимаю. Просто ты не такая, как я. А мне мои мама и папа как бы и не очень нужны для счастья. Мне как раз иногда очень недостаёт для счастья, чтобы мои мама и папа были где-то далеко. Разошедшимися друг с другом и со мною по разным домам. Нет-нет, пусть с ними всё будет в порядке. Но далеко от меня.

– Ты разве их не любишь? – ужасалась Вика тихим шёпотом и даже пачкала тюлевую занавеску гримом, прижимая её к губам.

– Почему не люблю? Люблю! Мои мама и папа – отличные люди! – говорила Вике подружка-с-первого-класса. – Когда отдельно мама и отдельно папа. А вместе как соберутся – так давай скандалить. Мама верещит, как свинья недорезанная. Папа отгавкивается, как злобный бездомный кобель. И, к сожалению, мои родители тоже никогда не разведутся. Они живут, понимаешь, ради детей. И никак им не объяснишь, что именно ради меня взять бы им, дуракам, да и развестись! – Подружка-с-первого-класса что-то яростно принималась строчить в своём затрёпанном блокноте круглым почерком вечно первого ученика.

Вика знала, что подружку-с-первого-класса в такие минуты лучше не тревожить, и потому шла снимать перья и втыкать их обратно в вазу, стоящую рядом с клеткой хомяка, кидать тюлевую занавеску в стирку и снимать театральный грим. Да-да, она уже в девять лет была подкована и в терминологии, и в технологии, и грим не смывала, а снимала. Если грим всё время только смывать, то можно пересушить кожу. А кожа и так слишком сильно травмируется самим гримом. У мамы-гримёрши была целая батарея… или даже армия… бутылочек, флакончиков, баночек и прочих ёмкостей со средствами по уходу за кожей. Папа ей всегда привозил их из рейса.

– Я придумала! – вносилась подружка-с-первого-класса в Викину комнату. В Викиной комнате была гримёрка. А сцена – всегда и только в большой. – Придумала, придумала! – вносилась подружка-с-первого-класса в Викину комнату-гримёрку, шлёпалась на кровать под картину «Собаки играют в покер» и, пока Вика снимала грим, зачитывала ей из блокнота свои придумки. Например, как они с Викой сбегают из дома – Вика из своего, а подружка-с-первого-класса – из своего, и вместе путешествуют. И устраиваются в какой-нибудь провинциальный театр. Вика – танцовщицей. Подружка-с-первого-класса – написателем пьес, реприз и текстов. Они обе добиваются успеха, выходят замуж за каких-нибудь подходящих Пикассо, а за Есениных не выходят. Потому что с Пикассо можно просто разойтись по разным домам, даже если это не просто, а с Есениным… В общем, ну их, поэтов. Или застрелится, или повесится, к гадалке не ходи. Добиваются, выходят – и все такие всемирно известные возвращаются в отчие дома и, помахивая боа из шиншиллы, свысока кидают своим родителям:

– Ха! А вы в нас не верили!

Отсмеявшись до слёз, девочки успокаивались и усаживались рядышком на кровати.

– А что такое боа? – уточняла Вика у сильно начитанной подружки-с-первого-класса.

– Ну, боа, оно такое… Им помахивают, и оно из шиншиллы.

Вика силилась себе представить, как бы она помахивала боа из шиншиллы, но у неё ничего не получалось. Потому что она не знала не только что такое боа, но даже что такое шиншилла. Но у подружки-с-первого-класса никогда и ничего не было стыдно спрашивать.

– А что такое шиншилла?

– Не что, а кто! – строго говорила подружка и опять принималась листать свой блокнот. – Шиншилла, шиншилла… Шиншилла, она такая… Такая… Вот! – тыкала она своим погрызенным карандашом в Викиного хомяка Фомку. – Шиншилла она вроде Фомки. Только больше и волосатее. И не в пятнах.

Теперь представлять было гораздо проще. Помахивая боа из большого, волосатого и не пятнистого Фомки, сказать родителям: «Ха! А вы в нас не верили!» – это действительно заманчиво. Правда, Вика боялась, что если помахивать боа из Фомки, то Фомка будет кусаться. А уж как будет кусаться большой Фомка… И к тому же…

– Понимаешь! Я не могу от них сбежать, – печально говорила Вика подружке-с-первого-класса. – Они без меня не смогут. Мы – одно целое. Мама без меня не сможет. И папа без меня не сможет. Особенно папа. Когда мне было всего девять месяцев, мама меня в сумке тащила по штормтрапу на судно. В сумке. По штормтрапу. Потому что папа очень-очень сильно хотел меня видеть и ни дня больше не мог без меня. Не могу я от них убежать, даже для того чтобы стать знаменитой и выйти замуж за Пикассо.

– Что такое штормтрап? – деловито уточняла подружка-с-первого-класса и тут же вскакивала с кровати, чтобы рассмотреть поближе бутылку, на которой было написано иностранными буквами Tequila, а внутри неё была не то маленькая змея, не то здоровенный червяк. – Как ты думаешь, он живой? – интересовалась она у Вики.

– Не знаю.

– А давай выпустим, узнаем!

И девочки неслись на кухню, открывали бутылку первоклассной текилы и выливали её в мойку. Маленькая змея оказывалась неживой, но они всё равно её боялись и не знали, как её оттуда, из мойки, убрать.

– А вдруг она оживёт и ка-а-ак кинется! – предполагала подружка-с-первого-класса. – Или не кинется, а подходишь ты через два часа к мойке, а змеи нет. Она ожила и уползла. И ползает по квартире. А потом… ночью… как в «Пёстрой ленте» у Шерлока Холмса! – делала она большие глаза и зловещим голосом пугала Вику.

– Прекрати! – верещала Вика в ответ.

Некоторое время девочки стояли над мойкой и тыкали змею деревянной палочкой. Она не оживала – и они потеряли к ней интерес.

– Мама придёт, уберёт! – сказала Вика.

– А она тебя не заругает? – уточняла подружка-с-первого-класса, зная, что за такое родители её точно заругали бы. И, в принципе, она была готова пойти ради Вики на подвиг – выкинуть эту змею. Найти какую-то старую тряпку. Надеть зимнюю варежку. И рукой в зимней варежке старой тряпкой схватить эту змею и выкинуть её в мусорное ведро. А потом вынести мусорное ведро на помойку. Хотя для этого надо спуститься с третьего этажа и протопать до самого Привоза – ближе помойки нет, а мусоровозка внеурочно специально за змеёй из бутылки явно не приедет.

– Мама меня никогда ни за что не ругает. Тем более за какую-то дохлую змею.

– За змею, может, и не ругает. А за бутылку ругать не будет?

– Да у неё этих бутылок целый бар!

Вика тащила подружку-с-первого-класса в большую комнату, открывала сервант и показывала, сколько у её мамы бутылок. Бутылок было действительно много, и все они были красивые и в иностранных буквах.

– Папа называет это «культфонд». Не знаю, что это значит.

– Культфонд… – проговаривала подружка-с-первого-класса и хваталась за карандаш и блокнот. – Кстати, ты мне так и не объяснила, что такое штормтрап!

– Я не умею объяснять, я тебе покажу! – и Вика тащила подружку-с-первого-класса на кровать в свою комнату и показывала ей фотографии из альбома. Из того альбома, где были фотографии и Вики, и её мамы-гримёрши, и папы-помполита, и всяких разных моряков, судов и людей, и даже её подружки-с-первого-класса вместе с Викой и хомяком Фомкой.

– Вот! Это папа пересекает экватор!!! – вдруг взвизгивала Вика и начинала рассказывать подружке-с-первого-класса, что такое «пересекать экватор» и почему папа в саже, в соломенной юбке и все другие серьёзные дяди, некоторых из которых Викина подружка-с-первого-класса видела у Вики на дне рождения, – тоже почти голые, а самый главный на судне – капитан – с трезубцем в руках. Викина подружка-с-первого-класса сразу же забывала и про дохлую змею, и про штормтрап, потому что про «пересекать экватор» куда интереснее.

– Папа сто раз пересекал экватор! И папа меня ни разу ни за что не ругал! – гордилась Вика.

Вику действительно никто никогда и ни за что не ругал. Ни мама, ни тем более папа. Да и не за что было её ругать. Большей шкоды, чем освобождённый от текилы червяк, она никогда не делала. А гримом пользовалась с официального маминого разрешения.

Начитанная подружка-с-первого-класса очень любила бывать у Вики дома.

Особенно когда Викин папа приходил из рейса.

Он был такой красивый, такой остроумный, такой обаятельный и смешливый, так умел сделать из любой ерунды вроде носового платка развлечение, что это было удивительно!

Вика и подружка-с-первого-класса с того самого первого класса частенько гуляли вдвоём. Жили они друг от друга в двух кварталах. А гулять вдвоём ходили в Кировский скверик. В Кировском скверике были качели-карусели, и подружка-с-первого-класса как-то задалась целью научиться делать «солнышко». Одни из качелей как раз очень подходили для этой цели. Вика находила мероприятие опасным. Куда опаснее мёртвой змеи из бутылки, но уж такая она была, эта подружка-с-первого-класса – если уж чего решила, то должна была добиться обязательно.