Читать интересную книгу Наваждение - Дуглас Престон

– Куда?

– В горы Шаванганк. Она жила тогда в Нью-Йорке и много ездила. Отчасти по делам «ВНК» – в Бурунди, Индию, Эфиопию. А отчасти просто ради приключений. Помню, однажды я наткнулся на нее, когда она – лет пятнадцать или шестнадцать назад – в отчаянной спешке собиралась не куда-нибудь, а в Нью-Мадрид.

– Нью-Мадрид?

– Нью-Мадрид, штат Миссури. Зачем едет – не рассказывала; мол, я буду смеяться, если узнаю. Ты же помнишь, Алоизий, временами она никого не посвящала в свои тайны.

Д’Агоста украдкой взглянул на Пендергаста: похоже, Хелен обогнала мужа в скрытности и нежелании делиться своими мыслями.

– Жаль, что больше ничем не могу помочь. Если вдруг вспомню фамилию того парня, сообщу тебе.

Пендергаст поднялся.

– Спасибо, Джадсон. Прости, что огорошил правдой. К сожалению, у меня не было времени тебя подготовить.

– Я понимаю.

Доктор проводил их через коридор в переднюю.

– Постой, – начал он и осекся. Маска сдерживаемого гнева спала, на красивом лице отразилась сумятица чувств: неукротимая ярость, страдание, опустошение. – Помнишь, что я сказал? Я тоже хочу… я должен…

– Джадсон, – быстро заговорил Пендергаст, беря его за руку. – Послушай, я понимаю твое горе и гнев, но… В общем, этим делом займусь я.

Джадсон нахмурился, потом яростно дернул головой.

– Я тебя знаю, – мягко, но настойчиво продолжал Пендергаст. – И должен предупредить: не бери правосудие в свои руки. Прошу тебя.

Эстерхази перевел дух и ничего не ответил. Наконец Пендергаст коротко кивнул и вышел в ночь.

Закрыв за гостями дверь, Эстерхази минут пять простоял в темной передней, все еще тяжело дыша. Затем, оправившись от потрясения и гнева, он поспешил к себе в кабинет, подошел к оружейному шкафу, отпер его со второй попытки, от волнения уронив ключ. Коснулся начищенных до блеска винтовок и дрожащими руками снял со стойки «Холланд и Холланд ройял делюкс» с выполненным на заказ оптическим прицелом «Люпольд» серии VX–III. Внимательно оглядев винтовку, он поставил ее на место и тщательно запер шкаф.

Пусть Пендергаст сколько угодно вещает о силе закона, но пора Джадсону взять дело в свои руки. Потому что лучший способ сделать что-то правильно – это сделать все самому.

Глава 13

Новый Орлеан

Пендергаст подогнал «роллс-ройс» к частной парковке на Дофин-стрит, ярко освещенной натриевыми лампами. Охранник с оттопыренными ушами и помятой физиономией закрыл ворота и протянул Пендергасту талон, который тот засунул за солнцезащитный щиток.

– Налево и в самый конец, место тридцать девять, – проревел охранник с сильным местным акцентом, пуча глаза на «роллс-ройс». – Или ладно, ставьте на тридцать второе – там просторнее. За повреждения мы ответственности не несем. Можете, если хотите, поставить у Лассаля на Тулуз-стрит, там у них крытый гараж.

– Благодарю, я предпочитаю здесь.

– Как угодно.

Пендергаст провел автомобиль по тесной стоянке и поставил на указанное место. Они с д’Агостой вышли из машины. Парковка находилась как бы в замкнутом пространстве: со всех сторон ее окружало пестрое сборище старых домов.

Стояла теплая зимняя ночь; несмотря на поздний час, по тротуарам бродили юноши и девушки, прихлебывали пиво из пластиковых стаканов, смеялись, переговаривались, галдели. С улиц доносился приглушенный гул: смесь возгласов, криков, автомобильных гудков, джазовой музыки.

– Обычная ночь во Французском квартале, – сказал Пендергаст, прислонившись к машине. – Через квартал находится Бурбон-стрит – именно там сильнее всего проявляется моральное разложение местных жителей.

Он глубоко вдохнул ночной воздух, и на бледном лице появилась странная полуулыбка.

– Так мы идем? – не выдержал д’Агоста.

– Минутку, Винсент.

Пендергаст закрыл глаза и снова медленно вдохнул, словно пробуя воздух этого места.

Д’Агоста ждал; он напомнил себе, что странности его друга, его непонятные перепады в настроении потребуют терпения, и немалого. Однако дорога из Саванны была долгой и изматывающей – Пендергаст, судя по всему, держал тут такой же «роллс-ройс», как и в Нью-Йорке, – и лейтенант страшно проголодался. К тому же он давно мечтал выпить пива, а бредущие мимо бездельники с запотевшими стаканами не прибавляли хорошего настроения.

Прошла минута. Д’Агоста прокашлялся. Пендергаст открыл глаза.

– Так вы покажете вашу берлогу? – спросил Д’Агоста. – Или хоть то, что от нее осталось?

– Разумеется. – Пендергаст повернулся к нему. – Это одна из старейших частей Дофин-стрит, самый центр Французского квартала – настоящего Французского квартала.

Д’Агоста что-то проворчал. Служитель на другой стороне стоянки поглядывал на них с некоторым подозрением.

– Вот этот, к примеру, прекрасный особняк в неоклассическом стиле, – объяснил Пендергаст, – построил один из самых известных первых архитекторов Нового Орлеана, Джеймс Галлье-старший.

– Здесь, похоже, теперь гостиница, – заметил д’Агоста, глядя на вывеску.

– А вон то великолепное здание – знаменитый дом Ле Претра. Построили его для некоего зубного врача, который приехал сюда из Филадельфии еще во времена испанцев. В тысяча восемьсот тридцать девятом году его купил плантатор по имени Ле Претр за двадцать с лишним тысяч долларов – в ту пору целое состояние. Он принадлежал семье Ле Претр до семидесятых годов прошлого века, но потом семья пришла в упадок. Теперь здесь видимо, дорогие квартиры.

– Верно, – сказал д’Агоста.

Служитель, хмурясь, двинулся к ним.

– А через дорогу, – продолжал Пендергаст, – дом в креольском стиле, где некоторое время проживал Джон Джеймс Одюбон, вместе с супругой, Люси Бейкуэлл. Теперь там небольшой, но интересный музей.

– Простите, – вмешался служитель. Он щурился и от этого стал похож на лягушку. – Здесь слоняться не положено.

– Мои извинения! – Пендергаст сунул руку в карман и выдернул пятидесятидолларовую купюру. – Очень опрометчиво с моей стороны – забыл вас поблагодарить. Я одобряю вашу бдительность.

Служитель расплылся в улыбке и взял банкноту.

– Я вовсе не… Большое вам спасибо, сэр. Можете не спешить.

Улыбаясь и кивая, он направился к своей будке.

Пендергаст, казалось, не спешил уходить. Он слонялся взад-вперед, заложив руки за спину, поглядывая в разные стороны, словно в музее, а лицо его выражало задумчивость, печаль и что-то еще, совсем непонятное.

Д’Агоста старался подавить растущее раздражение.

– Так мы будем искать ваш старый дом? – не выдержал он.

Пендергаст повернулся к нему и пробормотал:

– Уже нашли, дорогой Винсент.

– Где?

– Прямо здесь. Рошнуар стоял на этом месте.

Д’Агоста сглотнул и посмотрел на залитую асфальтом площадку другими глазами.

Налетевший порыв ветра подхватил кучку грязных обрывков, закрутил, завертел. Где-то мяукала кошка.

– Когда дом сгорел, подземный склеп отсюда убрали, фундамент залили, развалины снесли бульдозером. Несколько лет это место пустовало, а потом я сдал его компании, которой принадлежит стоянка.

– Так земля все еще ваша?

– Пендергасты не торгуют недвижимостью.

– А-а.

Пендергаст повернулся.

– Рошнуар стоял чуть в глубине, перед ним был английский парк. Еще раньше это был монастырь – огромное здание с эркерами, башенками, площадкой на крыше. Неоготический стиль, довольно необычный для нашей улицы. Я занимал угловую комнату на втором этаже. – Он махнул рукой в пространство. – Одно окно выходило на дом Одюбона и реку, а другое – на дом Ле Претра. Эти Ле Претры… Часами я смотрел в их окна, словно на сцену: обитатели входили, выходили, скандалили… Весьма поучительный пример скверных семейных отношений.

– А с Хелен вы познакомились в музее Одюбона, что через дорогу? – Д’Агоста пытался перевести разговор в русло, более близкое к их задаче.

Пендергаст кивнул:

– Несколько лет назад я одолжил им первое издание одюбоновских «Птиц Америки» для выставки, и меня пригласили на открытие. Музей всегда мечтал прибрать к рукам этот экземпляр, принадлежавший нашей семье. Его получил еще мой прапрадед – по подписке, от самого Одюбона. – Пендергаст помолчал. В тусклом свете фонарей его лицо казалось призрачно-белым. – Как только я вошел в музей, то сразу заметил на другой стороне зала молодую женщину, которая смотрела на меня.

– Любовь с первого взгляда? – спросил д’Агоста.

На лице Пендергаста опять появилась слабая полуулыбка.

– И сразу как будто весь мир исчез, никого не стало. Она меня буквально сразила: белое платье, а глаза такие голубые… почти синие, с фиолетовыми искорками. Очень необычные, я таких не встречал. Она сразу подошла и представилась, сама взяла меня за руку, я едва успел опомниться. В ней не было ничего напускного… Только ей одной я и мог доверять. Безоговорочно… – сказал Пендергаст дрогнувшим голосом, потом заставил себя встряхнуться. – Не считая вас, мой дорогой Винсент.