Ф-1
Ах, как страшно. Змеюкой мороз по спине,Сердце в диком отчаянье бьется.Средь обломков лежат — те, кто был на броне,Автомат не стреляет — плюется…
Раскаленным гвоздем ткнуло в ногу и в бок,Ах ты, дьявол! теперь не подняться.Совершил автомат свой последний плевок,И чечены уже не таятся.
Окружили. Смеются. Достали ножи,Липким ужасом сковано тело…Эй, с повязкой, колечко на память держи,А скоба-то уже отлетела…
До рассвета
Больно нестерпимо!Дайте сигарету!В этот раз не мимо…Только б до рассвета…
Все плывет в тумане,Горьковато-звонком.Вот мой дом, вот мама,Я ещё мальчонка…
От крыльца дорожка,Прямо на полянку.Дедова гармошка,Старая «тальянка»…
…На щеках чужие,Жесткие ладони…Здесь, ребята! Жив я!Отстегните «броник»!
Подожду. Конечно.Только все сильнееХолодом нездешнимПо ладоням веет…
И ногам прохладно…Только б до рассвета,Дотянуть бы надо,И до лазарета…
Утречком подмога,Солнцем обогрета.Не дожил немногоПарень до рассвета…
Те, кто был
Вкусившие смертей,Кричащие ночами,Царапают людейБездонными глазами.
В тугом и злом бреду,Ослепшие без света,Накликают беду,Просящие ответа.
Свой, пепельный туман,Ревущий зев откроет,Рубцы жестоких драмНаполнят сердце гноем.
С далекой стороны,Злой ветер вновь иссушит,Коррозией войныИзъеденные души…
Спасибо, друг…
Спасибо, друг, что ты зашёл,И, как всегда,Я даже не накрою стол,Вот ведь беда!
А помнишь…лет тому назад,В чужих горах,Нас убивали. Помнишь, брат?И видишь в снах?
Как в нас стреляли с трёх сторон,И взвод редел.И нам помочь никто не мог,Иль не хотел…
Метались звёзды трассеровСредь мёртвых тел,И голос ледяных ветровПо-волчьи пел.
Качнулось эхо, окативТугой волной,Смертельной сталью зацепивИ нас с тобой.
Пронзительно, как жажда в зной,Уж сколько лет…Я радуюсь, что ты живой,…а я вот — нет.Снова тревожно, не спится ночами,Чудятся выстрелы, взрывы во мгле,Снова незримая смерть за плечами,И не дает позабыть о себе.
Крик удивленный на грани разрыва,Губы сухие слезой оросив,Лопались вены вдрызг от надрыва,Малый кусок от судьбы откусив.
Мозг воспаленный в жестоком тумане,С тихой мольбою к яркой звезде,Что пережито — останется с нами,Ну, а сердца — на проклятой войне.
Нету от бреда ночного спасенья,В ранах душевных снова саднит,Мечется разум в слепом раздвоенье —И, вроде жив, но как будто убит…
Николай Сундеев
Николай Владимирович Сундеев. Поэт, издатель, журналист. Родился в Молдавии. Работал в прессе, затем — редактором в книжном издательстве. Был членом Союза писателей СССР. В 1992-93 гг. издавал и редактировал первую в Молдавии литературную газету на русском языке «Строка». Автор вышедших в разные годы семи поэтических книг и книги документальной прозы. Стихи печатались в периодике и альманахах ряда стран. Член Международного ПЕН-Клуба. С 1994 года — в США. Живет в Сан-Франциско. Главный редактор еженедельной газеты «Кстати» http://www.kstati.net/
Напряженье
(Конец 80-х, Кишинев)
1.
Прошиты днивибрирующей нитьюнадрывных слухов.Я не верю им.Не верю, что пора кровопролитьясгущается над городом моим.
Но все жнепредсказуемым разбродомгрозит разбухшая, как никогда,вражда не между властью и народом,а межнациональная вражда.
2.
Этой ночью тревожнойдумал: слухи не так уж глупы,и казалась возможнойсмерть от рук разъяренной толпы.
Этой ночью бессоннойвсякий — близкий, далекий ли — звукдля души напряженнойбыл предвестьем неслыханных мук.
Пронеси ее мимо,Боже, дикую эту волну!
…Страх ни с чем не сравнимый —страх за сынаи дочь, и жену…
3.
В чем-то ты уже не тот,и в душе —следы надломов,потому что прожил годв ожидании погромов.
Страшен поворот судьбы —рев национал-стихии,бесноватый клич толпы:«Чемодан — вокзал — Россия!»
Русский — оккупант и зверь,вот и весь их сказ недлинный.
…Вновь стиральною машинойподопрешь входную дверь
на ночь;будет под рукоймолоток — твой друг надежный…
В чем-то тыуже другой,ибо понял: все возможно.
4.
Человек не можетбыть самим собой:человека гложетстрах перед толпой.
Ночь угрозой дышитс четырех сторон.Топот ног он слышит,вопли, стекол звон…
Он в окно слепоесмотрит, в злую тьму.
Нет ему покоя.Жизни нет ему.
5.
Вот он,час испытаний,он уже начался.И потерь, и метанийпролегла полоса.
Нету выбора, нету,нет иного пути:мне пристрелянной этойполосою идти…
Сполохи
…на той войне незнаменитой…
А.ТвардовскийЦикл стихов I
Как отрывался с кровьюя от тебя, страна…Войною в Приднестровьедуша обожжена.
Летя другой орбитой,живя в стране иной,все с той,незнаменитой,не расстаюсь войной.
У отчего порога —безумья торжество…Страшней того урокане знаю ничего.
II
(Дубоссарская развилка, декабрь 1991 г. За три месяца до войны в Приднестровье)
Этот взвод ополченцев-рабочихвзят обманом и смят, и на томставить точку бы,но — пулеметчикна посту милицейском пустом…
Понимал: безнадежное дело —против многих стоять одному,но стрелял он,пока не влетелапуля в грудь. И свалился во тьму…
И повис над сумятицей, в дыме,неожиданный миг тишиныв этой схватке своих со своимина обломках великой страны.
…И прикладами в остервененьестон его забивали глухой,и когда волокли,о ступенибился мертвою он головой.
III
Нет, не детям —и так им давит на темяэтот воздух,в котором металл и дым —о том, какое страшное было время,внукам расскажем своим.
Это будет пропахшая кровьюсказка-быльо жестокой и грязной войне.А дети наши к словам«обстрелы» и «Приднестровье»уже привыкли вполне.
Как мы металисьв узком пространстве нашем,выход ища,и как страх пожирал нас живьем —мы обязательно внукамоб этом расскажем,если до них доживем.
IV
Хороши эти вишни в цвету,хороши эти быстрые птицы,набирающие высоту,чтобы с небом сияющим слиться.
Смута смутой,войною война,а природа свое не упустит:все равно наступает весна,будто нет этой боли и грусти.
Будто ветра веселая прытьобещает нам лучшую долю…Невозможно весну отменить.И теплеет душа поневоле.
V
Пятый месяц под огнемдом родительский, а в нем —папа с мамой… Ночь за ночьюбьют орудия, и с крышчерепицу сносят —в клочьяразорвав ночную тишь.
…Пережив одну войну,на которой так досталось,разве думали — под старостьугодить в еще одну?Неожиданна и злаи бессмысленна вторая —на окраине, у краяДубоссар, где жизнь прошла…
Прорываются сквозь мглувести из недальней дали:в коридоре на полуспят в одежде. Исхудали.Ночь за ночью, день за днемне могу ничем помочь я.День за днеми ночь за ночьюпапа с мамой — под огнем.
VI
Беспорядочно-надсадные,хлещут яростно и злоочереди автоматныепо Садовой и Лазо.
И, безжалостно изранена,ожидает новых беддубоссарская окраина —та, родней которой нет…
VII
(Дубоссары, август 1992 г.)