Он покачал головой.
–Многие полагают, что женщинам легче достичь этого, потому что жидкость остается в их теле. – Затем он с грустью посмотрел на нее. – Но для людей-духов* это невозможно.
Лидия нахмурилась.
– Это потому, что я англичанка?
–У людей-духов недостаточно сути, чтобы достичь бессмертия, – объяснил он.
Она сжалась, чувствуя себя оскорбленной до глубины души.
– Но ты же считаешь, что моя сущность инь достаточна для тебя.
Он кивнул.
– В моем случае требуется именно то, что есть у тебя. По крайней мере, я надеюсь на это.
Лидия открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но китаец остановил ее одним движением руки.
– Достаточно вопросов, – твердо сказал Ру Шань. – Поверь, что меня не интересует твоя девственность. Я обещаю, что если получу от тебя то, что мне требуется, то не буду препятствовать твоему уходу к драгоценному Максвеллу.
– Ты... – Лидия сдержалась, не сомневаясь, что неправильно расслышала. – Ты вернешь меня Максвеллу? Девственницей?
Он твердо повторил:
– Да. Но сначала ты должна поделиться со мной своей силой инь. – Он выпрямился. – Это не причинит тебе боли, особенно потому, что в тебе чересчур много этой силы. А теперь сядь как следует, – приказал он. – Я и так уже потерял с тобой много времени и больше не собираюсь терпеть никаких задержек.
Она кивнула, ей до смешного нравилась эта сделка. После всего что она передумала о своей участи в заточении у странного китайца, это казалось ей милостью.
– Ты хочешь, чтобы я плакала?
– Не отодвигайся. – Он снова распахнул ее халат, сбросив его с плеч, и тот упал на бедра.
Лидия пыталась не дрожать. Сейчас, поверив, что ее не будут: насиловать, она чувствовала скорее смущение, чем страх. Дракон прижал четыре пальца каждой руки к ее ключицам.
Лидия напряглась. Она ничего не могла с собой поделать, чтобы избавиться от сковавшего ее напряжения.
Он нахмурился.
– Как же твоя сила инь сможет идти свободным потоком, если твое тело застыло, а дыхание сперто в груди?
Лидия не осознавала, что ее дыхание было зажато, но даже теперь, заметив это, все еще не могла дышать свободно. Она мог – ла лишь оставаться в том положении, в котором была, – стоя перед ним на коленях. Ее широко открытые глаза пристально смотрели на него.
– Сейчас я буду совершать движения руками. Медленно. Делай выдох вместе с моими движениями.
С усилием кивнув, она проследила за его пальцами, которые нежно двинулись вниз между ее грудьми, и, словно по волшебству, ее дыхание освободилось.
– Хорошо.
Его руки продвигались дальше, обвели ее груди и вернулись: назад к тому месту, откуда начиналось движение.
– Это один круг, – сказал он мягко. – Мы сделаем семь раз по семь кругов, а затем семь раз по семь кругов в обратном направлении.
– Но зачем? – невольно вырвалось у нее, но он понимающе кивнул и, казалось, был доволен ее вопросом.
– Мы должны очистить твою силу инь до того, как применять ее. – Он начал следующий круг, и Лидия почувствовала, что дышит в одном ритме с его движениями, несмотря на свое недоумение и возрастающее волнение. – Это движение изгоняет вса лишнее из твоего тела и стимулирует выработку твоей жидкости – Ты чувствуешь перемены в своем теле?
Да, она чувствовала, но была слишком подавлена, чтобы признать это. На самом деле она делала все, чтобы не думать о муж – ских руках, которые обводили ее груди, о слегка грубоватой коже на кончиках его пальцев, гладивших ее, о тепле, которое просачивалось в ее тело от этих прикосновений. А больше всего о трепете, который он вызывал в ней. Трепет и ощущение полноты.
– Скажи мне, что ты чувствуешь! – приказал он резким голосом, продолжая совершать плавные движения, совершенно не соответствующие его строгому тону.
Она сглотнула, нервничая из-за того, что ее заставляли говорить вслух о своих ощущениях. Особенно перед чужим человеком.
– Ли Ди! – приказал он, неправильно произнося ее имя.
– Я... – запнулась она. – Я... в этом месте ко мне никто прежде не прикасался.
– Говори, когда я веду руки вниз, – настаивал китаец, однако его голос смягчился.
Она кивнула, приспособив ход своих мыслей к его ритму.
– Я считаю, что это неприлично, – сказала она, закрыв от ужаса глаза. Она имела в виду, что эти ощущения, которые он вызывал в ней, этот трепет были неприличными.
– Почему? – спросил он, словно читая ее мысли. – Твои груди являются частью твоего тела. Почему неприлично сделать их молодыми и здоровыми?
Лидия кусала губы, не зная, что ответить.
– Наверное, ты считаешь неприличным то, что чувствуешь? Скажи, тебе нравятся эти ощущения, и поэтому тебе стыдно?
Она отвернулась. Она знала, что ей не избежать его прикосновений. Кроме того, ей почему-то не хотелось избегать их. Эти поглаживания как-то успокаивали. Но с другой стороны, все, что происходило в ее теле, настораживало и пугало Лидию.
– Посмотри на меня! – приказал он, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. – Это успокаивающие поглаживания. Они должны дарить мир и покой женщине. Ты чувствуешь это?
Лидия кивнула, однако неуверенно.
– Ты чувствуешь нечто большее, чем покой?
Она облизала губы. По напряженному выражению его лица, по пристальному взгляду черных глаз она понимала, что ей нельзя уклоняться от ответа. Поэтому она попыталась объяснить:
– Я не знаю, – сказала она, опустив от стыда глаза. – Мне это... нравится.
Он удовлетворенно улыбнулся, и эта улыбка, смягчив каждую еоточку его лица, неуловимо изменила китайца. Она как бы приподняла строгую маску и явила нежность, которую Лидия не ожидала увидеть в этом человеке.
– Честность – это хорошо. Будь всегда честна со мной. Честность по отношению к себе абсолютно необходима. – Затем он нагнулся вперед, и она почувствовала на своей щеке его дыхание. Его голос стал тише: – Сейчас я буду производить движения в обратном направлении. Смотри мне в глаза и говори, что ты чувствуешь. Не думай ни о чем, думай лишь о моих руках на твоем теле.
Лидия слабо вздрогнула от его слов, но затем выругала себя за эту глупость. Он уже в течение двадцати минут прикасался к ней, зачем же стесняться простых слов? Он прикасался к ее грудям, сказала она себе твердо. И это было...
– Говори же!
Лидия неуверенно кивнула и стала смотреть ему прямо в глаза. Сейчас она смогла как следует рассмотреть их. Радужная оболочка темно-коричневого оттенка окружала черный зрачок. Ей было странно думать о таких вещах, но, когда она не отрывала от него взгляд, в ней возникало все усиливавшееся чувство, будто бы она медленно улетает от него. От центра его глаз.
Затем она начала дышать в такт с его поглаживаниями, выдыхая, когда его руки двигались вниз в этот раз по внешним краям ее грудей, чтобы обвести их снизу. Когда его пальцы доходили до середины грудины, она вдыхала, и он одновременно с этим двигался дальше, сильнее прижимая пальцы к ее коже.