Читать интересную книгу Культура и быт - Валериан Плетнев

А посмотрите, с какой удивительной тупостью посмеиваются над нами наши друзья, когда мы в работе нашей в области искусства ставим вопросы в плоскость подчинения художественного творчества научно осознанным приемам и методам и критикуем священную интуицию, «душевные переживания» и т. п.!

Быть может, с легкой руки тов. Троцкого, перестанут быть пугающими в наших устах и те добродетели, о которых ныне говорит т. Троцкий, а именно:

«Критика, активность, коллективное творчество».

За последнее время зачастую слова «творческая активность», «коллективное творчество», «критическое отношение к буржуазной культуре» и т. п. — вычеркивались из документов, долженствовавших лечь в основу всероссийской культработы. Это — факт.

Мы с глубоким удовлетворением встречаем хотя и запоздалую, но правильную постановку этих добродетелей т. Троцким, в надежде, что и прочие наши друзья последуют его примеру.

С. Третьяков

К уточнению терминологии

Цепь суждений т. Троцкого о пролетарской культуре определилась в следующих положениях:

— Культура есть развернутая и внутренне согласованная система знания и умения во всех областях материального и духовного творчества.

— Диктатура пролетариата не есть производственно-культурная организация нового общества, а революционно-боевой порядок для борьбы за него.

— В период диктатуры пролетариата разрушения занимают больше места, чем новое строительство.

— Наложение пролетариатом отпечатка на культуру не есть еще пролетарская культура.

— Период диктатуры пролетариата должен мыслиться кратковременным и за этот срок развернутая классовая культура не сможет быть построена.

А посему:

— Не надлежит ли, вместо пролетарской культуры, говорить о пролетарском культурничестве, т.-е. о процессе усвоения пролетариатом необходимейших элементов той культуры, которая уже есть?

Такое построение суждений вызвало на первый взгляд основательное подозрение, что обычная блестящая диалектика изменила т. Троцкому.

С одной стороны, не ясно — где кончается ученичество и усвоение старой культуры и где начинается новая? С другой — где разница между старой неподдельной и старой «окрашенной»? В третьих — как можно противопоставлять в плане культурного строительства разрушение созиданию и какое разрушение может быть названо «чистым» разрушением без созидания?

Одновременно т. Троцкий говорит о стиле, что он «выковывается пролетариатом». Стиль есть всегда спутник актуального культурного строительства, стиль есть своеобразная и согласованная система пропорций, совокупность характеристических черт, свидетельствующих о своеобразной стройке самой культуры. Стиль улавливается в плане сравнения и устойчивых отличительных признаков той или иной исторической системы, будет ли то свод здания или свод законов.

Говоря о быте, т. Троцкий, с одной стороны, рассматривает его, как статику общественных связей и обстановки, в которых реально действует индивидуум. Он находит возможным использовать социально-психологическую инерцию, поддерживающую ту или иную бытовую форму, подменяя новое социальное содержание (использование обрядовых форм церковных крестин, брака и т. п. для аналогичных празднеств в плане интересов пролетарского коллектива).

Но, в то же самое время, т. Троцкий говорит, что пролетарский быт должен стать явлением весьма неустойчивым, ибо новые целесообразные формы будут проламывать не успевшую окрепнуть кору быта.

И тут, думается нам, быт мыслится… то как формы общежития, опирающиеся на косную социальную инерцию, то как процесс становления повседневных организационных форм. И тут смешиваются точки зрения идеологическая и тактическая.

Исходя из своих предпосылок,-т. Троцкий приводит нас к тому, что пролетарской культуры быть не может.

Нам же думается, что и невязка и порождаемые выводами сомнения возникают в виду недостаточно внимательного пересмотра т. Троцким тех основных терминов, которыми он оперирует — культура, быт, стиль, искусство, творчество.

О культуре спорят много и горячо, но самый термин «культура» употребляется в самых разнообразных значениях. В определении т. Троцкого опасным местом является определение культуры, как системы, — притом, как системы развернутой. В этом определении не ощущается процесс изобретения и накопления, как раз характерный для всякой культуры. В этом определении культура берется в некоем статическом абстрагированном (система) разрезе, и понятно, почему культура в таком смысле (развернутая система) ощущается т. Троцким лишь к моменту сникания, к закату класса, ее создавшего.

К моменту заката класса мы, конечно, имеем бухгалтерский итог в его отчете, и этот итог именуем культурой.

Трактовка культуры, как некоего итога, имеет свои опасные стороны. Мы не говорим уже об идеалистах, для которых культура есть выявление в преходящих материальных формах вечных идей, движущих человечеством, а посему культура несет на себе знак вечного, знак приближения к абсолюту. Посему, мол, каждая культурная ценность имеет свое непреходящее значение, свой вечный смысл, является питательным средством для душ человеческих.

Но и людям, стоящим, казалось бы, на материалистической точке зрения, не чужды представления о культуре, как о каком-то музее — собрании всех «положительных» завоеваний класса.

Для этих людей культура предшествующей нам эпохи есть некая многоуважаемая куча, в которую свалены и Шекспир, и Уатт, и Лейбниц, и Бетховен, и Пастер, и Лютер, и Рафаэль, и небоскребы, и дифференциальное исчисление, и пользование вилкой и носовым платком.

Для них культура — либо музей, либо рынок, где всякий вновь пришедший может купить для любого употребления, начиная с гуталина и кончая идеей бессмертия.

Нужно отметить, что для носителей этого взгляда на культуру бывает иногда затруднительно утверждать абсолютную ценность и вечную значимость такого рода вещей и методов, которые имеют явно выраженное утилитарное значение, — никто из них, конечно, не решится утверждать бессмертие идеи паровой машины, а тем более вечную ценность определенного типа такой машины, поскольку в производство входят двигатели внутреннего сгорания и электрические, попутно вытесняя устаревающие системы. Но зато в области ценностей, отчетливая утилитарная роль которых утеряна или затуманена выпадением их из реального потребительного оборота (а к таковым отнесем в первую очередь ценности эстетические[2], здесь открывается полный простор для нацепления любых ярлыков «вечного», «прекрасного», «непреходящего».

Диалектическим материалистом является тот, для кого вещь не может мыслиться в себе, но обязательно в известной обстановке, в определенном историческом процессе. Марксистом является тот, кто этот процесс обусловливает основным процессом, социально-производственным, рассматривая все процессы как приспособление человеком окружающей среды для осуществления общественно-классовых задач, а все вещи — как средства и орудия выполнения этих вполне конкретных в каждый данный момент задач.

С учетом этих предпосылок, культурой окажется не вообще развернутая система знаний и навыков, а, во-первых, система (для каждого данного момента) знаний, приемов, навыков и вещей, находящихся в общественно классовом пользовании, в плане осуществления классовых задач, стоящих перед классами данного общества, во-вторых, культура. окажется процессом созидания, накопления, изменения и устранения навыков и приемов по той же линии активного осуществления классовых задач. В третьих, культурой мы сможем назвать уровень материального и духовного опыта, уровень индивидуальной и классовой организованности, усиливающий позицию данного класса. Сюда войдут способы усиления производственной продукции, экономия и плановое распределение индивидуальной и социальной энергии. Обогащение приемов познания и действования. Утончение и уточнение аппарата чувствования.

Мысля культуру, как процесс, мы будем говорить о ее развертывании в качестве «орудия»; делая статическую оценку культуры — будем говорить о ней, как об уровне классовой боеспособности.

Культуру мы мыслим не как систему вещей и знаний, а как систему орудий и методов в действии, не как совокупность навыков вообще, а как целевую установку.

Рост буржуазной культуры идет в двух основных направлениях. С одной стороны, это — изобретение и накопление знаний и приемов по преодолению внешней материальной среды и организации ее в плане классового подчинения (техника в самом широком ее толковании); а с другой стороны — накопление методов и создание навыков, маскирующих эксплоататорское существо буржуазного строя, истолковывающих его в нужном для правящего класса направлении, — сюда относится идеология в самом широком понимании. Философия, искусство, религия — проявили максимум изобретательности для того, чтобы завуалировать действительность порабощения и наживы одних за счет других. Только марксизм с его диалектическим материализмом стащил идеологическое тряпье с плеч дельца и собственника и заменил термины: истина, добро, красота — монистическим термином: целесообразность.