фамилию. Кирилл, конечно, будет шокирован, но ничего со мной не сделает.
Господи, да он и так не сделает! Я уверена! Уверена ведь?
Багров останавливает машину. Паркуется у больших ворот.
— Выходи, — говорит, отстегивая ремень безопасности.
— Куда мы приехали? — спрашиваю с волнением.
— Посмотришь.
Он покидает салон первым, я иду следом. Здесь людная улица, довольно шумно, волноваться не о чем.
— Куда мы приехали? — повторяю вопрос еще раз.
— Увидишь.
Кирилл аккуратно берет меня под руку, толкает к огромным воротам. Я пока не понимаю, куда мы приехали. То ли в детский садик, то ли в школу. За воротами находится несколько детских площадок и много зеленой растительности. Даже беседка в тени деревьев имеется.
— Ты зачем меня сюда привез? — спрашиваю.
— Помолчи.
Кирилл уверенно шагает к двери, ведущей в большое здание. Я бегло смотрю на табличку, висящую слева от входа.
“Детский дом “Непоседки””
— Ты меня в детский дом привез? — восклицаю, кажется, слишком громко, потому что на меня начинают коситься. — Зачем?
— Молчи и улыбайся.
Кирилл уверенно лавирует в коридорах, из чего я делаю вывод, что он здесь не впервые. Был раньше, но зачем?
Мы останавливаемся у деревянной двери. Кирилл несколько раз стучит и, толкнув ее внутрь, входит.
— Кирилл Викторович?! — женщина, сидящая за столом, тут же поднимается на ноги и идет нам навстречу. — Какими судьбами к нам?
— Здравствуйте, Нора Сергеевна. Да вот… привез подрастающее поколение на экскурсию.
Женщина тут же оценивает меня внимательным взглядом. С головы до ног осматривает и улыбается.
— Тоже хотите сделать доброе дело?
Я молчу и улыбаюсь. Совсем не потому, что Кирилл так сказал, сама ведь не знаю, что говорить. Да и что тут скажешь?
— Идемте, тогда, я вам экскурсию проведу.
Я хочу отказаться, но мне такой возможности не предоставляют. Кирилл толкает меня вперед, и я оказываюсь зажатой между директором детского дома и ним. Она идет впереди, он сзади. Сбежать никак не выйдет, хотя очень хочется. Вначале женщина показывает залы, в которых занимаются дети, затем ведет нас в комнаты, где они живут.
— А это, — она заводит нас в огромное помещение с компьютерами. — Наша гордость. Закупили компьютеры на последние пожертвования. Теперь у нас все самое новое и лучшее.
— Молодцы, — хвалит Кирилл и слушает внимательно.
— Пойдемте к воспитанникам?
Женщина выходит из комнаты, я разворачиваюсь к Кириллу.
— Мы зачем здесь?
— Выбор тебе сделать помогаю.
— Как этому способствует детский дом?
— Увидишь.
Кирилл предельно спокоен и собран. На дверь кивает, и я, фыркнув, выхожу.
После осмотра помещений нас ведут к детям. Не прямо к ним, но на улицу, а там они играют. Когда шли сюда, я как-то внимания не обратила, что дети здесь всех возрастов. И маленькие, по годику-два, и старше, лет по шестнадцать, подростки. Почти взрослые.
Они разделены на группы, каждый занят своим делом. Я сглатываю. Мне здесь не по себе. Все они выглядят неплохо, одеты хорошо, не слишком худые, без следов побоев, да и Нора Сергеевна выглядит добродушно. Улыбается, рассказывает о тех, кто прибыл совсем недавно. Мальчик семнадцати лет. Стоит от группы отдельно, надутый. И две девочки. Близняшки. Им по три. Они плачут, хотя другие дети рядом с ними спокойные.
— Сложно им дается адаптация, но мы стараемся.
— Я уверен, что у вас все получится.
Нора Сергеевна смотрит на меня. Ждет, наверное, что я скажу.
— У вас здесь… уютно, — выдавливаю из себя улыбку.
— Мы почти закрылись, — говорит она. — Благодаря вот, Кириллу Викторовичу и таким, как он, еще держимся на плаву.
— Я дам своей спутнице ваши реквизиты, уверен, она приобщиться к хорошему делу, — убедительно говорит Кирилл. — К сожалению, нам пора.
— Конечно!
Нора Сергеевна спешит нас провести. Идет по центральной аллейке вместе с нами.
— Мама! — слышу громкий вскрик где-то сбоку. — Мамочка…
Я успеваю лишь повернуться, когда ко мне подбегают сразу две девочки. Хватают меня за ноги своими маленькими ручками и плачут. Рыдают, я бы даже сказала. Я же… я просто стою! Как вкопанная. Ни сказать ничего не могу, ни сделать.
— Ох, простите, не смогла их удержать, — извиняется подбежавшая девушка. — В каждом посетителе маму видят.
Пока от меня отдирают девочек, я ничего сказать не могу. Стою, смотрю, как они плачут и тянут свои ручки ко мне и пошевелиться не могу. Все что-то говорят, а у меня перед глазами словно туман. Ничего не вижу. И не слышу тоже. Душа в пятки уходит. Мне так больно за малышек становится. Дети такое проживать не должны. Ни в коем случае. Они все должны расти, как я, в заботе, тепле, любви и уюте. Не так. Не ища маму в каждой прохожей женщине.
— Идем, — Кирилл обхватывает меня за плечи. Ведет к выходу, усаживает в машину.
Только в салоне я вдруг понимаю, что таблетки в моей руке больше нет. Понятия не имею, куда она делась. Вывалилась, видимо, когда от меня детей отдирали.
— Зачем ты меня сюда привез? — спрашиваю потерянным голосом.
— Чтобы ты поняла, что дети — не игрушка и не прихоть. Это огромная ответственность и взваливать ее на себя нужно по готовности.
— Я не собиралась ничего взваливать, — говорю ему правду. — Ты просто… спокойный. Тебе все равно?
— Все равно что?
— Всё… вся эта ситуация. Тебя не цепляет?
— Что именно? То, что тебе нужно выпить таблетку? Нет, не цепляет. Презерватив у меня рвется не впервые. Ничего ужасного не произошло. Экстренная контрацепция выручает. Никто обычно