— Ты чего? — Она не испугалась ничуть. Неисчерпаемое спокойствие и искреннее сочувствие. — Тебе плохо?
— Показалось. — Открыв глаза, я понял, что действительно показалось. — Так что ты говорила о вас? Кто вы?
— Мы ктраны, — мой ответ удовлетворил её вполне. Она вновь убежала чуть вперед, — жители леса, а братья живут рядом. Люди строят дома, в которых селятся и домовые, гномы обитают в горах, им помогают тролли. Только если тролли иногда и встречаются по слухам, то гномов не видели уже лет с тыщу. — Она остановилась резко, и я налетел на нее, едва не толкнув в спину, — Может быть, они ушли глубоко в недра? — Тонкие пальцы заправили за ухо каштановую прядь. — Вот твоя поляна.
Мы и вправду пришли. Я шагнул дальше, сразу узнал поломанные толпой кусты, взрытую землю, камни, кучно брошенные туда, где потом меня избивала чернь. Кинувшись к хибаре, я в три шага достиг ее, распахнул дверь, зная уже наверняка, что там никого нет. Мне понадобилось еще пара минут на пороге, чтоб осознать это вполне. Голос сел.
— Её нет здесь.
— Я вижу. По-моему, ты тоже увидел это сразу. — Она тронула меня за плечо, заставив оторваться от созерцания полутемной, освещенной косыми лучами прошивающего щелястую стену хижины солнца. — Вы ушли, и больше здесь никого не было.
— Ее напугала толпа… Она прячется в лесу, боится вернуться. Нужно найти ее. — Я в смятении колупал пальцами дверной косяк, неснятая кора отслаивалась длинными лентами, мелкая труха забивалась под ногти.
— Оставь. Ты испугался больше, я вижу это. А она убежала, но у нее была цель.
Это казалось бредом. Это казалось бредом даже на фоне последних моих злоключений — о жизни, которая осталась далеко, за гранью подземных лабиринтов, я даже не вспоминал. Я смотрел, как девушка обходит поляну кругом, трогает скомканные побуревшие уже листья, свезенный множеством ног дерн, вертит головой, отслеживая видимые лишь ей передвижения.
— Идем! — она прошла за избушку, остановилась точно там, где я видел девочку в последний раз.
— Куда? — я перевел взгляд: за яркими, почти белыми, заполненными мелкой, тихо кружащейся пылью полосами света ход в подземелье едва угадывался. Захотелось вдруг шагнуть внутрь, под узкие каменные своды, захлопнуть за собой небрежно сколоченный ряд перекошенных, разбухших от влаги досок. Я шагнул вбок и захлопнул наружную, выбеленную солнцем дверь.
— Ты ведь хочешь узнать, что здесь произошло после того, как тебя увели к обозу? — Девушка угадала мою заминку, не только в голосе, но и во взгляде ее сквозил вопрос.
— Да. Конечно.
— Вот и отлично.
— Постой. — Она замерла, изогнув бровь, рука придерживала отведенную ветвь.
— Как тебя звать-то? — почувствовав головокружение и слабость в ногах, я медленно осел по стенке на землю. Ладони ощутили бодрящую свежесть влажной, не просохшей от росы травы. «Джинсы промокнут», пришла мысль, я отдернул руки, но не смог встать. Зачем? Смысл ускользал. Большой ли, маленький — рассеянное внимание не помогало сконцентрировать волю. Я хотел вернуться домой и не мог, не имел права. Но и уйти с поляны… эта мысль вызывала почти рвотные приступы. Я закрыл глаза, пытаясь собраться с силами.
— Да ты голоден! — она бросилась ко мне, присела, спешно срывая рюкзак с плеч. — Прости, я не подумала. — В голосе ее слышалась неподдельная тревога и озабоченность.
— Зовут. Как тебя зовут? — я разлепил веки, улыбнулся ей, насколько можно светло и ясно, поднял руку, но не решился погладить, успокоить.
— Рокти. — Она держала тёмные жилистые листья, свернутые наподобие долмы. Острый запах зелени спорил по силе с ароматом сочного, я готов был поклясться в этом, мяса, которое было завернуто в них. — Держи. Ешь.
Я вцепился в разваливающийся сверток обеими руками и надкусил смачно. Мясо и впрямь оказалось сочным, свежим. Конечно, я не был так уж голоден. Просто меня придавило. Навалилось все разом, подкосив. Теперь я чувствовал жгучий стыд за свою слабость, проявленную перед этой охотницей.
— А я Никита. Очень приятно и все такое. — Я пытался говорить с набитым ртом, порывался встать и идти в заросли: все одновременно, лишь бы не выдать себя, не показать, как же не хочу я покидать поляну, уходить от избушки. — Ты живешь поблизости? Ах да, я забыл. Ты живешь с кланом. Ктраны, так вы называете себя? Да?
Девушка, опустив ладони на плечи, остановила меня:
— Перестань. — Она сидела на пятках, голые колени придавливали узкие влажные стебли, зеленые глаза с изумрудной искоркой потемнели. — Я не пущу тебя в подземелье.
Я не просто заткнулся. Я едва не подавился. Сразу почувствовав себя в ловушке, прекратил жевать, подобрался, прищурился. Если это был способ привести меня в чувство, он сработал на все сто.
— Я и не собирался… С чего ты взяла. Я должен найти девочку. — Я встал рывком. — Идем. Покажешь мне, что тут стряслось, и вообще.
Она сидела еще секунду, глядя снизу вверх и, кажется, усмехаясь про себя. Я предпочел не заметить этого, шагнул за избушку, вспомнив, поторопился доесть мясо. В руку ткнулся округлый бок фляги.
— Запей. И не лезь вперед, следы затопчешь. — Я сбавил шаг, пропуская охотницу. Проходя мимо, она пребольно стукнула меня по ноге висящей у пояса железякой. Может быть и не специально. — Смотри, вот тут девочка остановилась, подпрыгнула, взобралась на две ветки по стволу вот этого дерева. Ловко взобралась, хотя подошва у нее и плоская, но твердая, кору не свезла, но придавила. Она сидела, держась здесь за вот ту ветку, и смотрела на поляну. Ноги съезжали, у нее неудобная обувь.
— Сандалии. — Голова шла кругом. Все никак не удавалось свинтить с фляги крышку, пальцы скользили, я опустил, наконец, взгляд. Горлышко было плотно заткнуто пробкой.
— Да. Может быть. Она ждала, пока пройдут солдаты, здесь пробежало человек шесть, сапоги одинаковые, ноги только разные. Сидела тихо, как тать, — с этого слова меня передернуло, — но не вытерпела, не дождалась последнего. Начала слезать и потом, когда он услышал шорох — обувка у нее не по деревьям лазить — просто спрыгнула ему на спину, приложив по голове…. чем-то. Не пойму. У нее было с собой что?
— Нет. — Я бросил колупать плотно закупоренную флягу, продел кожаную петлю за ремень, чтоб не потерять, — Ничего не было. Все вещи у меня остались.
— Если что и было, она забрала это с собой. Она придушила солдата, когда тот упал. Наверняка.
— Что?!
— Да. Думаю, да. Смотри, он упал навзничь, пытался встать, потом вдруг вырвал дерн вместе с землей, вскинул руку, дерн отлетел далеко в сторону, потом рука упала обратно, уже безвольно. Здесь… да. Возможно, шнурком его же плаща. — Я сдернул флягу с пояса. Едва не сломав зуб, выдрал затычку, приложился плотно. Глотку припалило яблочным сидром, и это отвлекло меня на миг, позволило прочистить мозги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});