Читать интересную книгу Деревенский роман (СИ) - Чадова Анелия

Игнат повёл плечом, мол, сущий пустяк. Ещё раз оглядел её спальню. Взор зацепился за моток пряжи на кровати. Он машинально шагнул туда. Цепким взором вперился в то, что когда-то обещало быть его вещью.

— Вы уже начали вязать? — удивленно задал он вопрос, хотя и продолжал хмурить брови.

— Да. Перед сном так отдыхаю. — Улыбка её стала смущённой.

— Отдыхаете? — переспросил он.

Людмила пожала плечами.

— У каждого свой досуг. Меня успокаивает и расслабляет вязание, — призналась она.

— Значит, вы совмещаете приятное с полезным, — добродушно хмыкнул он. — Это хорошо. Что первым решили вязать?

— Свитер. С горлом. Вы не против?

— Нет.

— Кстати, а когда у вас день рождения? — поинтересовалась Людмила.

Они уже покинули пределы её комнаты и медленно шли по коридору. Она впереди, Игнат следом. Его глаза остановились на её лопатках и на идеальной линии позвоночника. Она посчитала его худым, но сама была такой же. Просто удивительно, что при своей худобе она имела довольно аппетитные формы. Это он успел отметить, когда она предстала перед ним в мокром одеянии. Да и сейчас майка выгодно подчёркивала грудь. А вот юбка скрывала и стройные ноги, и округлую попу. Кажется, Людмила не любит выставлять себя напоказ. То ли стесняется, то ли ей это просто не нужно.

— 17 октября, — вспомнил он её вопрос. — Успеете?

— Конечно, — самодовольно ответила она. — К началу осени точно закончу.

— Быстрая, — восхитился Игнат, на что в ответ она только беспечно пожала плечами и польщено улыбнулась.

За рабочим послали Лёшку. Он обрадовался поручению. Вернее, возможности встретиться с дедом. Спросил у мамы разрешения и его позвать. Людмила в очередной раз растерялась, но ответила положительно. Всё равно время близилось к обеду. Рассудив так, она оставила мужчин на улице, а сама пошла в кухню — подогревать еду.

Пашка увлечённо выбивал один из ковров.

Игнат, понаблюдав за ним немного, решил присоединиться к хозяйке дома: вдруг, ей помощь какая-нибудь понадобится?

Выбор блюд был невелик. Со вчерашнего дня остались щи, каша ячневая и жареная рыба. К имеющимся блюдам Людмила решила добавить ещё и салат из свежих овощей. И, конечно же, не забыть о мясной нарезке. С прошлого совместного ужина с мужчинами семьи Захаровых их угощения остались. Сама не знала, почему растягивала их, но почти все продукты, принесённые Игнатом, остались не тронутыми.

Когда она мыла овощи, пришёл Игнат. Сел на стул, обвёл кухню нечитабельным взглядом.

— Чем помочь? — спросил он.

— Если хотите, можете и в этот раз заняться мясной нарезкой, — не стала она отказываться. Почему-то для себя решила, что любой её отказ от хоть незначительной помощи может его обидеть. А ей хотелось дружить с ним и его дядей, а не иметь холодные деловые отношения. Выгодные они союзники. Вернее, заказчики. Нет, односельчане. Она мало с кем общалась в селе. Ещё меньшее число жителей уважала. Вообще они с Ингой называли родной край змеиным гнездом, хотя и любили его.

Игнат кивнул, встал и, помня, что и где лежит, сам всё достал и принялся за работу.

— Я тут подумал, что мы с дедом новоселье так и не устраивали, — заговорил он отстранённо.

Людмила отвлеклась от своего занятия и посмотрела на него заинтересованно.

Он продолжил:

— Можно его устроить в эту субботу. Придёте с пацанами?

Сказать, что она удивилась его приглашению — тактично промолчать. Даже чуть палец не порезала.

— У нас, конечно, пока везде бардак, но сад более менее обустроен. Поставим мангал, пожарим мясо и овощи. Картошку можно запечь — пацанам должно понравиться. Да и хлеб вкусный получается. Алкоголя не будет. Сок купим, — начал он соблазнять её перечнем вкусностей, которыми она и сама хотела побаловать своих мальчишек.

— А кто ещё будет? — осторожно уточнила она. Если незнакомых ей людей будет много — откажется. Ни она, ни её сыновья не смогут чувствовать себя комфортно при большом скоплении незнакомцев.

— Никого, — пожал плечами Игнат. — Здесь мы знаем только вас. Нет, дед уже с половиной населения перезнакомился, но лестно отзывается только о вас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А ваши друзья и родственники? — изумилась Людмила.

— Родственников нет. А друзей позовём, когда полностью ремонт сделаем, — апатично отозвался он.

Ей бы и посочувствовать, что у них с дедом кроме друг друга никого нет, да сама такая же. Родители давно умерли. Бабушек и дедушек тоже нет. Со стороны покойного мужа осталась одна мать. Да только она и знаться с ними не хочет, хотя и живёт здесь же — на другом конце села. Нет, когда был жив Геннадий, она приходила в гости. Внуков несколько раз к себе брала, но её, Людмилу, в качестве невестки так и не приняла. Считала, что её сыночек достоин лучшей женщины. Людмила таковой никогда не была. Бесхребетная серая сирота. К тому же, недалёкого ума, раз даже не смогла получить образование. И ей было всё равно, что это именно её сын не дал Людмиле доучиться. В смерти Геннадия обвинила её. Мол, довела бедного сыночка до белой горячки. С момента похорон они и не виделись больше. Избегали друг друга. Мальчишки тоже не горели желанием проведывать бабушку. То ли слышали тогда крики старухи, то ли инстинктивно отгородились от неё…

— Придём, — согласилась Людмила.

Молчание было не долгим. Но она успела заметить, что Игнат опять стал хмуриться больше обычного. Почему? Накрутить себя успела, прежде чем он заговорил, и вновь удивил её:

— Знаете, я тут подумал, что при рабочих как-то праздновать не очень хочется. А их звать к себе не хочется. Всё же не тот контингент для детей. Может, вы согласитесь устроить этот праздник у вас? Мы мангал и продукты принесём. С вас только посуда и место в саду.

Он посмотрел на неё выжидающе, но взглядом открытым. Людмила поняла, что он примет любой её ответ и на этот раз не обидится, если получит отказ. Но отказывать не хотелось, потому что ей наоборот будет спокойнее здесь, у себя дома.

Слабо улыбнувшись, она согласно кивнула.

— Овощи у нас есть, — протянула задумчиво. — И торт я испеку в честь такого события. Вы какой любите?

— А вы какой умеете делать? — в свою очередь переспросил Игнат.

— Разные, — неопределённо пожав плечами, ответила Людмила.

— С вишней?

— Договорились.

Дед с Лёшкой приковыляли довольные и улыбчивые. Пашка тоже тут же подсел к ним, чтобы послушать новую увлекательную историю из жизни Леонида Захаровича.

Рабочий, что пришёл вместе с ними, помог с паласом и ретировался — у них по расписанию тоже обед.

Было видно, что прерываться на то, чтобы помочь накрыть на стол мальчишкам не хотелось, но никто из них не проронил ни слова против. Быстро всё расставив, взялись за ложки и принялись есть. Леонид Захарович и в этот раз урчал, как довольный кот, бросая лукавые взгляды на племянника и на хозяйку дома.

Игнат ел спокойно, но с аппетитом. В конце трапезы он поведал деду и мальчишкам об их уговоре с Людмилой насчёт субботы. Все восприняли эту новость с воодушевлением.

***

Пацаны перед сном лежали каждый на своей кровати и бурно обсуждали прожитый день. Особенно предстоящие шашлыки. А ещё совместную рыбалку с Игнатом, о которой они договорились уже перед его уходом. Естественно, они рассматривали вариант с просьбой к Игнату о том, чтобы он помог им с найденным кладом. Правда, пока не решились поднимать тему, рассудив, что сперва нужно лучше узнать нового односельчанина и друга семьи. На первый взгляд он им понравился, пусть и постоянно хмурым ходит. А от его деда они вообще были в восторге. И, что нравилось им ещё больше всего, Игнат и дед не чурались общаться с ними, мелкими пацанами. Они разговаривали на любые темы, помогали и делали подарки. То целый пакет разных колбас принесли, то теперь надумали пожарить шашлыки. Это было лучше всех игрушек в мире. Лучше и вкуснее.

Вообще братья успели заметить, по крайней мере, на их наивный первый взгляд, что Игнат кардинально отличался от их отца. Папка был шумным и вспыльчивым. Он запросто мог вырвать стул из-под мамы и запустить его в стену. Побить все окна в доме или разгромить мамину кухню. И всё это только из-за того, что мать отказывалась давать деньги на очередную бутылку водки. Трезвым он бывал редко. А когда бывал, то был вечно всем недовольным и раздражительным.