Читать интересную книгу Великий китайский файрвол - Джеймс Гриффитс

ложки, разбивали головой кирпичи. На пике цигуномании приверженцы движения подвергали критиков и скептиков травле. Случались и самые настоящие избиения. Сыма Нань, бывший адепт, который затем стал яростным критиком движения, рассказывает, что цигунисты напали на него и избили. Он получил перелом двух позвонков, ушиб трахеи и еще много травм[82]. Настали другие времена, и Сыма Нань нашел свою нишу в качестве борца с лжеучениями. Его поддерживали и китайские власти, и видные скептики с Запада, например Кристофер Хитченс[83]. Доставалось цигун и от других интеллектуалов. Например, один из ведущих членов Академии наук Китая Хэ Цзуосю сравнил движение с японской сектой «Аум Синрикё», которая в 1995 году провела в токийском метро теракт с использованием смертельного газа зарина[84].

Чтобы не попасть под атаку противников цигун, Ли поначалу позиционировал «Фалуньгун» как его более научную разновидность, очищенную от коммерческих притязаний. Хотя Ли неоднократно заявлял, будто адепты «Фалуньгун» приобретают сверхспособности, сам он на публике их не демонстрировал. Это выгодно отличало его от других мастеров цигун, которые злоупотребляли демонстрацией фокусов и чудесных исцелений. Исследователь «Фалуньгун» Дэвид Палмер пишет:

«По заявлениям Ли, задачи его подхода коренным образом отличались от цигун. Цель этой практики заключалась не в том, чтобы оздоровить тело или развить в себе сверхспособности, а в том, чтобы очистить душу и встать на путь духовного спасения»[85].

Чтобы добиться этой цели, одной дыхательной гимнастики было недостаточно. Надо было изучать тексты о «Фалуньгун», в частности, «Чжуань Фалунь». Эта книга, вышедшая в 1994 году, до сих пор считается самой важной работой Ли. Также последователям учения нужно было соблюдать суровый моральный кодекс – нечто среднее между христианством и буддизмом с упором на нравственную чистоту, отпущение грехов и стремление стать просвещенным. Вот что пишет Ли в «Чжуань Фалунь»:

«Небесные тела, Вселенная, жизнь и вообще все сущее создано великим путем Вселенной, Дафа. Жизни, которые отвернулись от Дафа, являются поистине испорченными; человек, который может соответствовать Ему, является по-настоящему хорошим, и к тому же это воздастся ему счастьем и долголетием; совершенствующийся, который сливается с Ним, станет существом, постигшим Дао, – божественным»[86].

Ли постоянно утверждал, что не является главой религиозной организации (а в Китае официально признаны только пять религий, и все они находятся под жестким контролем). Тем не менее только благодаря превращению из оздоровительной практики в религиозное движение «Фалуньгун» (сами последователи, впрочем, все чаще называли учение «Фалунь Дафа») удалось выжить несмотря на все атаки извне. Между тем другие школы цигун потеряли государственную поддержку. Они не могли найти финансирование и публиковать свои материалы, а в результате массово теряли учеников. Но миллионы последователей «Фалуньгун» не сдавались. Все невзгоды, выпадающие на их долю, они считали неотъемлемой частью кармического равновесия, инструментом на пути к просвещению, подобно христианским мученикам, которые знали, что на том свете им воздастся за все страдания.

В начале 1995 года Ли переехал из Китая в США. Возможно, он предчувствовал, что времена для него и его учения настали не самые простые. Несмотря на бесспорный талант оратора и коммерсанта, Ли, как это позднее выяснилось, не хватало тактической жилки. За границей ему было не так просто ориентироваться в ситуации, приходилось во всем полагаться на доверенных лиц. Первым серьезным просчетом стал выход «Фалуньгун» из КНИИЦ в ноябре 1996 года. Говорят, Ли пошел на этот шаг, чтобы не платить институту отчисления с продаж «Чжуань Фалунь» и других своих публикаций. Их продажи в то время взлетели до небес. Чтобы остаться на плаву в разгар кампании по разгрому цигун в прессе, Ли попытался зарегистрировать «Фалуньгун» как общественную организацию, однако из этого ничего не вышло. Теперь у «Фалуньгун» не было ни защитников в правительственных кругах, ни официальной санкции на осуществление деятельности[87].

Как выяснилось позднее, самая серьезная ошибка Ли чуть не стала роковой для созданного им движения.

В середине девяностых критических высказываний в адрес цигун в целом и «Фалуньгун» в частности становилось все больше, и Ли организовал мощную пиар-кампанию. Чем-то это напоминало организованные партией митинги против стран или компаний, оскорбивших чувства китайского народа.

С июня 1996 по апрель 1999 года сторонники «Фалуньгун» провели около 300 мирных демонстраций у редакций газет, офисов телекомпаний и зданий университетов, призывая обидчиков дать опровержение или внести поправки в статьи и сюжеты с критикой движения[88]. Ли и прочие руководители «Фалуньгун» были в таком воодушевлении от этих демонстраций (а другие школы цигун тоже их проводили, с несколько меньшим успехом), что даже не задумывались о возможных ответных действиях. Когда они последовали, ситуация уже зашла слишком далеко.

* * *

В 1999 году Ши Цайдуну было 28 лет. Он учился в аспирантуре при Академии наук Китая[89]. За день до демонстрации у Чжуннаньхай он, как обычно, отправился в зал, где сторонники «Фалуньгун» вместе выполняли упражнения и обсуждали книги Ли Хунчжи. От одной женщины он узнал, что в Тяньцзине, большом городе в полутора часах езды на восток от Пекина, несколько сотен адептов собрались у здания, где находилась редакция журнала, в котором напечатали статью с критикой «Фалуньгун». Демонстрация была мирной, но со временем к ней присоединялись все новые люди. Демонстранты стояли у редакции уже четвертый день. Журнал отказывался выполнять их требования – и в дело вступила полиция. Все закончилось арестом нескольких десятков последователей «Фалуньгун».

Статья была далеко не первой атакой на «Фалуньгун», к тому времени главный труд основателя «Чжуань Фалунь» уже запретили. Ши и другие сторонники «Фалуньгун» были вне себя: случившееся с их товарищами было нарушением конституции. Власти даже не пытались объяснить свои действия. Ши и его соратники решили поступить так, как недовольный народ поступал в Китае веками, – пойти бить челом в самую высшую инстанцию, то есть в резиденцию правительства в Пекине.

Сейчас Ши почти пятьдесят. С 2002 года он живет в США. Рассказ он ведет медленно и размеренно – чувствуется, что далеко не в первый раз. Сначала мы говорили по-китайски. Но у меня возникли проблемы с китайским, а у собеседника не хватило словарного запаса на английском, чтобы объяснить непонятные моменты. Переводить вызвалась жена Ши. Она говорила с легким китайским акцентом и время от времени поправляла мужа, когда тот повторялся или неправильно понимал вопрос.

Ши подошел к блоку правительственных зданий в Чжуннаньхай к 7 утра. Там уже было полно людей. Полицейские с озабоченным видом ходили взад-вперед, явно не зная, что