Кроме Эда Гуда никто не заметил, что их почетный гость тоже вскоре покинул веселую компанию и скрылся в доме.
В своей комнате Гледис буквально сорвала с тела одежду. Ей было так жарко, что она больше не могла терпеть. Она хотела как можно скорее встать под прохладный душ.
Ванная комната была облицована светло-желтой плиткой и необычайно роскошно оборудована. Женщина встала в кабину для душа, установила на позолоченном смесителе нужную температуру и запрокинула голову. Поток тепловатой воды обрушился на ее тело.
Гледис наслаждалась каждой каплей и постепенно успокоилась. «Я вела себя как ребенок, — подумала она. — Почему я не хотела поддаться очарованию этого баскетболиста? Он ведь не женат и вообще свободен, и нас влечет друг к другу. В чем же проблема? Хорошо, Фрэнки подшутил надо мной, не сказав, кто он. Но это теперь следует простить и забыть. Завтра все будет по-другому». Гледис была почти счастлива, закрывая кран душа.
Она не слышала, как кто-то осторожно, но энергично постучался в ее дверь. Женщина вышла из ванной в тот момент, когда Фрэнки перестал стучать.
Гледис надела майку, достала из дорожной сумки начатый роман и легла в постель. Она пыталась убедить себя, что устала.
Но вместо того чтобы погрузиться в книгу, мысли ее витали где-то далеко. Взгляд Гледис упал на застекленный эркер и устремился дальше, в темноту, все еще слабо освещавшуюся костром, на котором готовили барбекю. Она оставила открытой дверь на балкон, примыкавший к эркеру, и всматривалась в ночное небо. Когда Гледис увидела первую звезду, у нее было только одно желание: она хотела наконец заснуть.
Эд Гуд заметил движение уголком глаза, но среагировал не сразу. Сначала он допил свой стакан, который как раз поднес к губам. Затем повернул голову и увидел Фрэнки. Тот крался вдоль дома и тряс, проверяя прочность, шпалеры, по которым бугенвиллея вилась до балконов второго этажа.
Эд Гуд вдруг очнулся. Он схватил один из своих фотоаппаратов, заряженный особо чувствительной пленкой, и пошел, как можно незаметнее, к дому. Никто из уже довольно веселой мужской компании не обратил внимания, что он исчез.
Фрэнки также не заметил Эда, когда тот появился внизу, у стены дома. Фрэнки в это время осторожно карабкался вверх по одной из деревянных шпалер.
Фотограф работал без вспышки и вообще без дополнительного освещения, и Фрэнки, конечно, не подозревал, что его восхождение запечатлено навечно.
Даже когда Фрэнки хотел перелезть через балконные перила и вся шпалера сильно закачалась, Эд Гуд не потерял присутствия духа и продолжал снимать.
Фотографу не пришло в голову прижать качающуюся шпалеру к стене и помочь Фрэнки, который мог бы сорваться вниз. Эд Гуд продолжал снимать и был твердо убежден, что это будут бесценные кадры.
Фрэнки справился и без помощи Эда. Но он еще не достиг своей цели. Балкон, на котором он находился, был по соседству с комнатой Гледис. Ему нужно было еще преодолеть красиво украшенную ажурную стенку, разделяющую оба балкона. Лишь тогда он получит шанс поговорить с Гледис.
И это последнее усилие знаменитого баскетболиста запечатлел на пленке Эд Гуд. Затем он вошел в дом и исчез во временной фотолаборатории, которую оборудовали в одной из ванных комнат первого этажа. Поэтому не слышал короткого пронзительного вскрика, который прозвучал на весь дом. Фрэнки умоляюще приложил палец к своим губам.
— Это я, — прошептал Фрэнки, пробираясь через открытую балконную дверь, комнату Гледис. — Не кричи. Я только хочу с тобой поговорить.
Гледис села в постели. Она испугалась, услышав шорох на балконе и увидев темную фигуру в ее комнате. Теперь она поняла, что кричать было глупо.
— Я не кричу, — сказала она. — Я только немного удивлена. Как вам пришло в голову ворваться в чужую комнату, да еще таким способом?
— Я сначала стучался в дверь, но…
— Не говорите глупости! — рассерженно перебила его Гледис. — Если бы вы постучались, то я бы так не испугалась и не закричала.
— Я действительно стучался в твою дверь, но ты не ответила, — уверял Фрэнки, не обращая внимания на ее холодный вид. — Я не хотел, чтобы кто-нибудь увидел меня под твоей дверью, и поэтому предпочел этот, не совсем обычный, путь.
— Не совсем обычный — слишком слабо сказано! — Женщина сдержанно засмеялась. Она уже немного расслабилась.
Фрэнки подошел ближе и бесцеремонно сел на край ее постели. Гледис все еще держала в руках книгу, которую перед сном пыталась читать. Фрэнки медленно вынул книгу из ее рук и нежно взял ее ладони.
Он положил их себе на грудь, и Гледис не сопротивлялась. Она лишь робко смотрела на Фрэнки большими глазами. Потом почувствовала, как его руки обнимают ее за плечи, а его горячие губы прижимаются к ее рту.
Гледис почувствовала себя счастливой. Это было то, о чем она тосковала целый вечер. При первом поцелуе в саду женщина еще сдерживалась, но теперь сбросила все оковы.
Они сплелись в объятиях, как двое утопающих, пытающихся спасти друг друга. Они прерывали свой долгий страстный поцелуй, только чтобы перевести дыхание. Их руки блуждали по телам друг друга, как руки слепых, познающих мир с помощью осязания.
Гледис охватило сначала теплое чувство покоя, когда она поняла, что скоро исполнится ее страстное желание. Но чем более пылкими становились их ласки, тем сильнее разгоралась в ней страсть. Возбуждение накатывалось волна за волной, и уже океан желания бушевал в ее теле.
Гледис помогла Фрэнки стянуть через голову ее майку, и, когда он, увидев ее обнаженной, издал стон, женщина на мгновение замерла, улыбаясь.
Но бьющееся желание торопило ее: она начала лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке, ощущая под пальцами силу его мышц. Он оторвал свой взгляд от ее обольстительной наготы и стал быстро раздеваться. Когда Фрэнки снял плавки, то Гледис увидела, как он возбужден. Она вытянула руку и коснулась его. Мужчина застонал и закрыл на мгновение глаза. Гледис отдернула руку и опустилась на кровать. Его лицо стало вдруг опять спокойным. Она улыбалась, и только широко открытые глаза женщины отражали пламя, бушевавшее в ней.
Фрэнки опустился на колени. Его руки ласкали все ее тело: лицо, плечи, грудь, живот, бедра. Он нежно раздвинул их и в следующее мгновение вошел в нее. Гледис была к этому готова, она хотела этого и все же немного испугалась.
Но это был приятный, доставляющий наслаждение страх, вызванный силой и страстью Фрэнки. В следующее мгновение Гледис всецело отдалась ритму любви, который сейчас же нашли их тела.
Никто не уступал другому в страстности и силе выражения чувств. И когда они были близки к оргазму, никто из них не мог сдерживаться даже на сотую долю секунды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});