Но в этом правиле есть важное исключение. Обонятельные предпочтения самки мыши меняются на противоположные, когда она беременна. Тогда она предпочитает искать мышей, чей ГКГС похож на ее собственный. В упрощенном варианте это значит, что хотя поиск комплементарности может быть полезным в период спаривания, во время беременности имеет смысл оставаться поближе к родному гнезду, среди родственников, с которыми много общего.
Происходит ли у женщин такой же сдвиг обонятельных предпочтений? Это похоже на правду, так как в разгар гормональной революции, происходящей во время женской беременности, изменение обонятельного и вкусового восприятия очень заметно. Ведекинд изучил, как меняются обонятельные предпочтения у женщин, принимающих противозачаточные таблетки со стероидами, имитирующими гормональное состояние при беременности. Так было установлено, что женщины (как и самки грызунов) начинают предпочитать запах футболок, которые носили мужчины со сходным ГКГС.
Этот эксперимент иллюстрирует более общую концепцию. Многие наши эмоциональные и вкусовые решения гораздо более стереотипны, чем мы думаем. Как правило, этот механизм маскируется подсознанием, и мы не осознаем процесса обдумывания выбора. Но он проходит там, в глубине аппарата, сформировавшегося задолго до того, как мы начали размышлять о подобных вопросах.
Иными словами, решения, основанные на догадках и интуиции, которые часто представляются мистическими, спонтанными и необоснованными, на самом деле управляемы и стереотипны. Из-за технических параметров и ограниченности нашего сознательного восприятия разумнее оставлять «простые» решения на усмотрение рациональной мысли и поручать «сложные» вопросы нашему чутью, сердцу и поту.
Убеждение, знание, доверие
Когда мы принимаем решение, то в дополнение к его осуществлению наш мозг создает убеждение. Мы воспринимаем его как веру или уверенность в своих действиях. Иногда мы покупаем в киоске шоколадку, убежденные, что хотим именно этого. В других случаях мы надеемся, что шоколадка подсластит горечь неправильного выбора. Десерт один и тот же, а впечатление совершенно разное.
Все мы бывали абсолютно уверены в решении, которое впоследствии оказалось ошибочным. И, напротив, во многих ситуациях мы колебались, хотя имели все основания для уверенности. Как устроено чувство веры в правильность решения? Почему некоторые люди всегда чрезвычайно уверены в себе, а другие терзаются сомнениями?
Научное исследование этой веры (или неуверенности) проливает свет на субъективность; оно посвящено не действиям, а личным убеждениям. Впрочем, с практической точки зрения это различие незначительно, поскольку наша уверенность (или неуверенность) в себе и в своих поступках определяет наш образ жизни.
Самый простой способ исследования уверенности – попросить человека поставить точку на линии, один конец которой символизирует абсолютную уверенность, а другой – сомнение в принятом решении. Существует и другой способ: спросить человека, предпочитает ли он назначить твердую цену за сам факт принятия решения или сделать ставку в надежде заработать больше, если решение окажется верным. Когда человек совершенно уверен в своем выборе, он делает ставку (журавль в небе), а если не уверен, то предпочтет фиксированную сумму (синица в руке). Эти два способа измерения уверенности хорошо согласуются друг с другом: те, кто указывает твердую уверенность на линейной модели, так же смело бьются об заклад. Верно и обратное: те, кто сомневается в своих решениях, не склонны делать на них ставки.
Параллель между уверенностью и азартом находит подтверждение в повседневной жизни. Рискованные или неудачные вложения средств в финансовых, профессиональных, политических или семейных вопросах обходятся дорого. Но эта параллель также имеет научные последствия. Когда мы измеряем предрасположенность человека делать ставки на правильность принятых решений, то узнаем нечто новое о восприятии уверенности людьми, которые не могут словами выразить свои убеждения.
Уверенность: изъяны и отличительные свойства
Способ формирования уверенности у каждого человека похож на цифровой отпечаток[32]. У некоторых уверенность выражается во множестве тонких нюансов, а другие проявляют либо крайнее сомнение, либо полную убежденность. Это культурные черты, и способы проявления уверенности в некоторых странах Азии отличаются от принятых на Западе.
Почти каждый из нас сталкивался с неоправданной уверенностью – например, когда мы думаем, что хорошо проявили себя на экзамене, а потом выясняется, что провалили его. Нам знакомы люди, которые очень осторожны в оценке своих знаний и поэтому чувство уверенности у них четкое и надежное. Они знают, когда можно делать ставки, а когда лучше воздержаться от этого. Уверенность – это окно в личное знание.
Надежность убеждений – это индивидуальная особенность, сходная с ростом или цветом глаз. Но в отличие от физических черт мы можем изменять или модифицировать свой образ мыслей. Как черта личности уверенность отражена в анатомической структуре мозга. Люди с более точными системами убеждений имеют больше связей (то есть большую плотность аксонов) в области передней префронтальной коры головного мозга, которая называется «полем Бродмана 10», или 10 ПБ[33]. Кроме того, у людей с точным чувством уверенности 10 ПБ более эффективно связано с другими кортикальными структурами мозга, такими, как угловая извилина и латеральная префронтальная кора.
Разница между людьми с большей и меньшей функциональной плотностью нейронных связей в лобной коре наблюдается лишь в тех случаях, когда человек обращает внимание внутрь себя, например пробует сосредоточиться на своем дыхании. Тогда образуется взаимосвязь между двумя переменными, на первый взгляд имеющих мало общего: нашим чувством уверенности и знанием собственного тела. Общность заключается в том, что они направляют наши мысли внутрь себя. Поэтому умение внимательно наблюдать за состоянием своего тела – естественный способ укрепления уверенности в нашей системе принятия решений.
Для ощущения доверия или недоверия к себе мозг пользуется внешними переменными. К примеру, мы чувствуем неуверенность в себе, если потеем, запинаемся, опускаем взгляд или проявляем другие физические признаки сомнения. Эти признаки, которыми мы пользуемся для оценки уверенности других людей, также позволяют нам оценивать собственную уверенность.
Природа оптимизма
Когда колебания между сомнением и определенностью относятся к результатам наших действий в неизвестном будущем, чувство уверенности делит нас на оптимистов и пессимистов. Оптимисты уверены, что они попадут в любую мишень, победят в любой игре, никогда не потеряют работу, могут заниматься незащищенным сексом и небрежно водить автомобиль, потому что у них есть иммунитет к опасностям. Остается лишь гадать, почему оптимизм так живуч, несмотря на неудачи и постоянные мелкие неприятности. Разгадка этого парадокса – в мозге оптимистов, который склонен к избирательной забывчивости. Каждый понедельник, как и каждый Новый год, сулит им огромные надежды; каждая любовь – это любовь всей жизни, и в этом году мы обязательно выиграем чемпионат. Эти утверждения игнорируют множество прошедших понедельников и массу случившихся разочарований. Неужели мы настолько слепы перед лицом очевидных вещей? Какие механизмы нашего мозга порождают эту неувядающую склонность к оптимизму? И что нам делать с ним, если мы сознаем, что он основан на иллюзии?
Одна из самых распространенных моделей человеческого обучения, которая теперь препоручается главным образом искусственному интеллекту, – ошибка предсказания. Это простая интуитивная процедура. Первая ее предпосылка состоит в том, что каждое задуманное действие, от самого обычного до самого сложного, основано на внутренней модели, своеобразной мысленной прелюдии к тому, что должно случиться. К примеру, если мы здороваемся с кем-то в лифте, то предполагаем получить в ответ доброжелательную реакцию. Если реакция оказывается не такой, как мы ожидаем, – несоразмерно пылкой или холодной, – это удивляет нас.
Ошибка предсказания показывает различие между ожидаемым и фактически наблюдаемым. Она кодируется нейронными контурами базальных ядер, которые вырабатывают дофамин: нейротрансмиттер, наряду с другими функциями, передающий сигналы удивления в различные структуры мозга. Дофаминергический сигнал отмечает диссонанс между тем, что было предсказано, и тем, что в итоге обнаружилось. Он создает питательную почву для обучения, так как структуры, насыщенные дофамином, становятся пластичными и предрасположенными к изменениям. Без дофамина нейронные контуры обычно застывшие и не очень пластичные.
Цикличное обновление наших надежд по понедельникам и в канун Нового года толкает нас на взлом этой системы обучения. Если мозг не сигнализирует о диссонансе, о том, что реальность оказывается хуже, чем мы ожидали, наши надежды рождаются без остановки. Бывает ли такое? Если да, то как это происходит? Можно ли считать это тайным даром оптимистов?