Читать интересную книгу Тайны Сан-Пауло - Афонсо Шмидт

Карола, которая думала о том же, попыталась продолжить мысль своего наставника:

– …если только они, опасаясь воров, не запираются как следует – обычно так и делается в богатых домах.

– Для меня нет закрытых дверей! Ни дверей Бразильского банка, ни даже тюрьмы одиночного заключения! – отпустил Свистун одну из своих шуток.

– Надеюсь, дядя, вы не думаете, что я поверю, будто вы собираетесь участвовать в этом пустяковом деле? Рисковать из-за ерунды… Для таких новичков, как Куика и я, это дело еще подойдет… Но для Жоакима Свистуна!..

Жоаким весь просиял… Марио, видя, как на него подействовали слова девушки, понял, что ахиллесова пята главаря шайки – тщеславие.

Свистун порылся в груде хлама, вытащил оттуда связку ключей и передал их Кароле:

– Возьми. Это отмычки.

Карола тщательно осмотрела инструменты и вернула их учителю:

– Послушайте, дядя, эти отмычки были хороши в ваше время, а сейчас всюду американские замки… Нате!

– Но не на внутренних дверях?

– Я готова поклясться, что и на них…

– Это препятствие легко преодолеть. Расстелите на полу газету и просуньте ее под дверь так, чтобы половина листа находилась по другую сторону. Понятно? Потом возьмите шпильку для волос или пинцет для выдергивания бровей, всуньте в замочную скважину, поверните ключ и вытолкните его. Ключ упадет на газету. Вам останется только потянуть бумагу, и ключ окажется в ваших руках. Операция эта требует времени и терпения…

Каролу это не устраивало:

– Лучше и проще украсть ключ и сделать с него слепок.

– Что ж, если это удастся, считайте, что половина дела сделана.

– А как быть с несгораемым шкафом? Ведь деньги хранятся там?

– Это уж моя забота, – важно ответил Свистун. – Ну, говоря откровенно, я умираю от голода. А вы?…

Они завтракают

Услышав эти слова, Карола встала и осмотрелась. – Увы, здесь нет ничего существенного. Придется немного подождать…

Она взяла свой зонт и направилась к выходу.

– Пойду поищу чего-нибудь, хорошо? – И, открыв дверь, побежала под дождем.

Марио, все еще с полотенцем на шее, вышел из своего угла. Свистун удивился: бывший буфетчик стал совсем другим человеком, он даже улыбался.

– Вы все слышали, Куика?

– Все.

– Согласны?

– Согласен. В моем положении согласишься на все.

Марио подошел к столу, взял корку хлеба, по-братски поделился ею с учителем, и оба они, поджидая девушку, принялись усердно жевать.

А время шло. Часы на церкви пробили два. Хозяин и гость прилегли отдохнуть… Через час они снова услышали барабанную дробь дождевых капель по зонту и тихий, на особый лад, стук. Это возвратилась Карола. Свистун бросился к двери. Девушка вошла веселая, довольная. Она принесла в парусиновой сумке поистине царский завтрак: бутылку вина в соломенной упаковке, молотый кофе, сахар, хлеб, масло, сыр, ветчину, вареные яйца и килограмм винограду. Мужчины восторгались, наблюдая, как она раскладывает на столе покупки. Хозяин дома спросил:

– У вас кредит, а?…

– Какое там!.. У меня было немного мелочи, на которую ничего не купишь… На эти деньги я приобрела билет в кино, села в кресло и по рассеянности поменялась кошельком с соседкой. А когда в зале погас свет и начался сеанс, я пошла к выходу. В это время сеньора обнаружила обман и подняла крик, но было уже поздно. Кошелек я выбросила, а деньги сохранила. Деньги – не улика, на них нет имени владельца. В общем пожива невелика, но ее хватило, чтобы купить все это…

Все трое весело смеялись, представляя себе лицо пострадавшей. Однако соловья баснями не кормят, и они принялись за еду, которая оказалась очень сытной и располагала к откровенной беседе. К концу этого импровизированного пиршества Марио и Карола стали уже настолько близкими друзьями, что девушке пришла в голову счастливая мысль:

– Дядя, в этом Ноевом ковчеге случайно не найдется утюга?

– Утюг-то есть… Он должен быть там, под ящиком…

Но в исправности ли он?…

Карола нашла утюг и воткнула штепсель в розетку. Расстелила на столе несколько тряпок и, попробовав утюг, обрадовалась – он нагревался.

– Что собираетесь делать, дорогая? – спросил Свистун.

– Поглажу одежду сеньора Куики!

– Меня зовут Марио!

– Нет Куика, сеньор! – и она весело засмеялась.

Пока Карола гладила, Марио любовался девичьей гибкостью ее движений. А она, чувствуя его молчаливое и сдержанное восхищение, довольная, улыбалась. Учитель прошелся несколько раз взад и вперед по комнате, потом прилег в углу. Зевнул, потянулся и сказал:

– Когда колокол Церкви одиннадцати тысяч девственниц пробьет пять, разбудите меня.

– Зачем? – полюбопытствовала Карола.

– Затем, чтобы пойти выпить свою чашку кофе в 38-м кафе, где Фирмино и Бигоде принимают меня, как отца родного… Нужно, чтобы я вошел туда ровно в 5.55…

– Я не знала, что эта точность нужна для…

Свистун, засыпая, едва успел ответить:

– Да, чтобы засвидетельствовать, что шарманщик всякий день в это время посещает кафе… Правда, простакам, вроде вас, этого не понять…

И он заснул сном праведника, так и не закончив загадочной фразы.

Часть II

Преступление на улице Бугенвиль

Страница из путеводителя

Откроем путеводитель по Сан-Пауло. Район Жардиндас-Флорес тянется вдоль проспекта, от которого его отделяют кварталы почерневших старых домов. Сведения об этой части Сан-Пауло в путеводителе очень скудны. Поэтому мы прибегнем к помощи старожилов, прихожая местной церкви. Район этот образовался, как здесь обычно бывает, на месте обширного, но убогого поселка, состоявшего из дощатых лачуг, крытых жестью. На краю поселка был большой огород с кое-как сколоченными сарайчиками. Босоногие жители этого поселка доили коров и продавали молоко на соседних улицах. В то время земля была дешева, и ее владельцы, чтобы продать участок, даже по самой низкой цене, давали покупателям в придачу кирпич для первой постройки. В поселке жили по преимуществу разносчики, продавцы газет и лотерейных билетов, жестянщики, лица без определенных занятий. Владелец участка осуществлял функции блюстителя порядка на всей своей территории. Было у него какое-то имя, но все называли его Кровопийцей – попробуйте угадать, почему. Жил он одиноко в лачуге на краю поселка. Высокий и худой, одетый во все черное, в шапке, надвинутой на глаза, он любил обходить свои владения. Ни с кем не говорил, но всегда ворчал что-то себе под нос. Согнувшись, с заложенными за спину руками и бьющейся об икры ног палкой, он переходил от одной лачуги к другой, надзирая за старухами, готовившими обед, за девушками, занятыми стиркой белья и распевавшими над корытами, за ребятишками, игравшими у ворот. Он бранился по поводу разбросанных капустных кочерыжек и банановой кожуры, но особенно гневался при виде помоев, которые образовывали во дворах целые заводи.

Когда смеркалось, он сам жарил себе на обед кусок мяса, купленного в ближайшей лавке, затем выносил к воротам плетеный стул и, усевшись на него, закуривал глиняную трубку с длинным мундштуком. В этот час жители поселка возвращались домой и, проходя мимо хозяина, здоровались с ним:

– Добрый вечер, Кровопийца!..

А тот ворчливо отвечал:

– Проходи!.. Проходи!..

Так продолжалось много лет. Город рос и богател. А хозяин этого участка все не понимал, что сделался миллионером. Однажды вечером он почувствовал боль в животе и так и остался на месте с застывшим, стеклянным взглядом. Сосед, человек с добрым сердцем, позвал аптекаря Перейру. Тот пришел и с едва скрываемой радостью заявил, что Кровопийца сыграл в ящик.

Врач выдал свидетельство о смерти, после чего сосед положил тело на стол, зажег свечи и остался сидеть у двери. Как бедняка, покойника должно было похоронить «Общество попечительства о бедных». Жители поселка, возвращавшиеся позже обыкновенного, по большей части пьяные, останавливались перед лачугой Кровопийцы и подмигивали единственному человеку, который был с покойником:

– Увидите, что он жив… обманывает нас… Только выдает себя за мертвого, чтобы узнать, кто бросает в сточную канаву банановую кожуру.

На следующий день, когда уже ждали катафалк от «Общества», в поселке появились один за другим семь подозрительных субъектов в черном, наглухо застегнутые до самого горла. Вытирая сухие глаза, они назвались племянниками покойного. Четверо, которые пришли раньше, поговорили между собой, завладели трупом и с ожесточением набросились на остальных трех наследников После продолжительных споров и взаимных угроз трое опоздавших бежали с поля боя, растирая те места, где обычно располагаются задние карманы штанов, и злобно выкрикивая непристойности по адресу своих более счастливых соперников.

Вечером, переворошив кучу бумаг и пролив океан крокодиловых слез, четверо племянников взялись за ручки гроба и зашагали по направлению к проспекту, сказав, что несут тело на кладбище.