Рене снова посмотрела в зеркало. От слез остались две светлые полоски на щеках, и она протерла лицо влажной фланелевой салфеткой, терла долго и старательно, пока щеки не запылали. Потом принялась за синяки на шее, но внезапно ее взгляд снова замер в зеркале. Синяки оказались и ниже, под лифом, там, где побывали жадные руки Роса. Ее чуть не стошнило при мысли, что у нее на теле могли остаться его пот и слюна. Рене открепила широкую ленту под грудью и спустила платье на пол.
Оставшись в одной сорочке, девушка осмотрела все тело, потом наклонилась вперед, чтобы вымыть грудь и избавиться от следов отвратительных рук и рта. Но была одна отметина на нежной белой коже, которую стереть было невозможно, сколько ни старайся: винного цвета родинка в форме сердечка. Она была повыше левой груди, достаточно высоко, чтобы увидеть даже при самом скромном вырезе. Не одна пара развратных глаз пялилась на эту родинку, гадая, не косметическая ли это уловка, не приклеена ли она для того, чтобы привлечь внимание.
Рене отбросила салфетку и потянулась за халатом, но его не оказалось на полке, возле которой она стояла. Со вздохом она подумала, что он уже лежит возле кровати — Дженни наверняка положила его туда.
В спальне было темно, и Рене задержалась в дверях, давая глазам привыкнуть к темноте. Дрова в камине, который она разожгла, дотлели, осталась только груда золы. Свеча на ночном столике уже коптила, дымок вился к потолку в сине-белом свете луны, лившемся из окна. Вдруг одна из рам распахнулась — задвижка была ветхой и уже не могла выдержать резкого порыва ветра.
Рене вздрогнула, потом босиком, с распущенными по плечам волосами, в нижней короткой сорочке, подошла к окну и закрыла раму. Постояла недолго, все еще не отнимая руку от стекла, вглядываясь в ночной пейзаж. Новый, совершенно неожиданный образ возник в ее воображении: одетый в черное Капитан, летящий на коне по открытому полю, вольный бывать там, где ему захочется. Этот образ увлек ее, и Рене закрыла глаза, представляя, как и она летит вместе с ним, соединив руки у него на груди, прижавшись к его спине лицом и всем телом, а ее серебристые шелковые волосы развеваются на ветру.
Рене посмотрела на светящийся круг луны.
Она хотела — и вполне серьезно — попытаться украсть драгоценности самостоятельно, но Эдгар Винсент не тот человек, который позволит человеку, залезшему к нему в карман, остаться целым и невредимым. Он подарил ей рубины в Лондоне, когда объявили об их помолвке, и в предстоящие две недели Рене разрешалось носить драгоценные камни только в его присутствии. Но Винсент всегда забирал их с собой, когда отправлялся домой, а там прятал их в сейф до следующего раза, когда у него возникнет желание продемонстрировать свою вульгарную показную расточительность.
Что, если легендарный Капитан Старлайт все же украдет драгоценности? Гарнитур стоил более пятидесяти тысяч фунтов — это такая огромная сумма, что они с Финном могли бы увезти Антуана очень далеко. А Рос остался бы с носом со своими лживыми обещаниями и гарантиями свободы.
Рене больше не смотрела на луну. Ее взгляд был прикован к отражению яркого пламени свечи в гардеробной. Она специально оставила дверь приоткрытой, чтобы темная спальня хоть немного освещалась. А теперь щель стала узкой, и она поняла, что кто-то закрыл дверь плотнее, и это не просто невидимый поток воздуха. Кто-то более сильный и зловещий…
Глава 5
— Вы! — Она едва не задохнулась.
— Не пугайтесь, мамзель. Я здесь не затем, чтобы навредить вам.
Трудно было поверить в подобное заявление человека с двумя пистолетами, дула которых вспыхивали в лунном свете. Она призывала на помощь всю свою сообразительность.
— Тогда… Могу ли я спросить, почему вы оказались здесь?
— Я хотел узнать о вас немного больше. Ведь не каждую ночь меня останавливают на дороге и нанимают для грабежа.
— Но… Но как вы меня нашли? — Она взглянула в окно, но не могла припомнить, вилась ли по каменным стенам виноградная лоза и была ли там какая-нибудь решетка, по которой можно влезть. — И как вы сюда вошли?
— Я ехал за каретой, — просто признался он. — А водосточная труба — довольно удобная вещь: она пересекает стену как раз возле вашего окна. А если вас интересует, как я узнал, в какой комнате вы живете, то об этом совсем просто догадаться — в одном окошке вдруг зажегся свет, так что мне, можно сказать, повезло.
Рене охватило странное ощущение. Ее тело вело себя как-то непривычно, казалось, ее кожа стала влажной. Она посмотрела вниз и ужаснулась. Боже, она ведь не завязала ворот ночной рубашки, и ее грудь совершенно открыта, и видна соблазнительная ложбинка… да она вообще почти голая!
— Я не ожидала гостей. И поэтому хотела бы одеться. Я могу это сделать?
— По правде сказать, мне нравится ваш вид. Но если вам так удобнее и вы будете лучше себя чувствовать — пожалуйста.
Одевшись, Рене оглянулась и указала на стволы пистолетов.
— Это так необходимо, месье? Вы, должно быть, заметили, что у меня никакого оружия…
Бандит промолчал, а потом Рене услышала тихий смех, когда он спрятал оружие под плащ.
— Я бы не говорил об этом столь уверенно, мамзель.
Этот низкий хрипловатый смех вызвал в Рене еще неведомое ощущение, словно горячая волна омыла тело. Девушка кивнула в сторону ночного столика.
— Могу ли я снова зажечь свечу?
— Нет.
— Но вы меня видите, а я вас нет.
— Неизбежная необходимость при моей профессии.
Второй раз за эту ночь она спросила:
— Вы не доверяете мне?
— Нет. — После паузы Капитан Старлайт добавил: — А с чего бы мне вам доверять? Как вы полагаете?
— Я вас наняла, чтобы совершить преступление, — медленно проговорила Рене. — Разве я не становлюсь вашей сообщницей в этом случае?
— Сообщницей? Только в том случае, если вы предстанете перед судом и признаетесь, что вы меня наняли. А стоит вам сказать лишь одно слово против меня, то, боюсь, мои объяснения не будут иметь для судей никакого веса.
Рене чувствовала, как начинают дрожать колени.
— Вы не будете возражать, если я сяду?
— Именно это я и собирался вам сейчас предложить.
Единственным доступным местом была кровать, но она стояла в луче лунного света и Рене сразу поняла, что ей будет неловко. Прошуршав юбкой, Рене возвратилась к окну и встала, отметив, что и он изменил позу, не желая высвечивать лицо.
— Итак, месье, вы все взвесили и передумали?
— Именно так поступили вы?
— Нет, — сказала она спокойно. — Я не изменила своего решения. Я очень хочу это сделать и поскорее оставить Англию. Я хочу оказаться как можно дальше от этих берегов.