Читать интересную книгу Блокнот Бенто - Джон Бёрджер

Беременная женщина, похожая на польку, уже первая в очереди, Установленный для кассиров план – сканировать тридцать пять предметов в минуту! Выполнить его никому не под силу. Как следствие, всем им снимают баллы за производительность, Беременная женщина, собираясь заплатить, угрюмо глядит на свою кредитную карту.

Тут она поднимает глаза и явно замечает кого-то знакомого в очереди позади меня. Может, они приехали вместе. Может, договорились приехать сегодня в одно и то же время и вместе заняться покупками.

Повинуясь непонятной скромности, я не оглядываюсь посмотреть, кого она увидела. Мне кажется, что это не мужчина. Думаю, это женщина, Такой вывод я делаю, понаблюдав за тем, как полька поднимает голову, откидывает назад волосы и улыбается.

Какое-то время она продолжает улыбаться.

Ее улыбка выражает незамутненное счастье, Оно лучами исходит от лица и одновременно поглощает. Подобно всякому неожиданному счастью, его невозможно было предвидеть.

В ее улыбке содержатся забытые обещания, которые на миг вернулись, чтобы сделаться настоящими.

Возможно, я преувеличиваю, описывая сквозящее в ее улыбке обещание или ангар, пропахший воровством? Нет, И то, и другое существует, Существует в одном и том же месте, в один и тот же момент.

Желание, порожденное удовольствием, при прочих равных условиях (caeterisparibus) сильнее, чем желание, порожденное страданием.

(Этика. Часть IV, теорема XVIII)

Каждую весну, когда начинают расцветать ирисы, я ловлю себя на том, что рисую их – словно подчиняясь какому-то приказу, Ни один другой цветок не отличается подобной требовательностью. Возможно, это связано с тем, как они раскрывают свои лепестки, на которых уже что-то напечатано, Ирисы раскрываются, словно книги, В то же время они – миниатюрнейшая тектоническая квинтэссенция архитектуры. Мне вспоминается мечеть Сулеймана в Стамбуле. Ирисы напоминают пророчества – поразительные и спокойные одновременно.

… все вещи в природе вечно проистекают из строгой необходимости и отличаются истинным совершенством. Нужно, однако, добавить следующее: теория конечных причин полностью переворачивает природу. Ибо, согласно ей, то, что на самом деле является причиной, объявляется следствием, и наоборот; таким образом, то, что в природе было первым, становится последним, а то, что было высшим и наиболее совершенным, представляется несовершенным.

(Этика. Часть I, приложение)

Поехали прокатимся, Бенто?

Я бы не стал напрямую сравнивать мотоцикл и телескоп, для которого ты шлифовал линзы, и все-таки между ними есть нечто общее: и тот, и другой необходимо точно направлять, и тот, и другой уменьшают расстояния, и тот, и другой создают туннель внимания и ощущение скорости.

Когда отрываешься от телескопа, даже если смотрел на береговую линию или неподвижную звезду, возникает впечатление, будто твое зрение замедляется. В туннеле скорости присутствует еще и своего рода тишина, и, когда слезаешь с мотоцикла или отводишь глаз от окуляра, к тебе возвращаются все медленные повторяющиеся звуки обыденной жизни, и эта тишина проходит.

… дела у человечества наверняка шли бы куда лучше, если бы способность людей молчать не уступала их способности говорить.

(Этика. Часть III,теорема 2, схолия)

К брелоку, на котором висит ключ от моего мотоцикла, я привесил маленький сувенир – черную черепаху, Эту модель мотоцикла (Honda CBR 1100), когда ее только начали выпускать, называли «Черный дрозд». Черепаха со своей непреклонной медлительностью и стремительный полет дрозда.

Меня много лет чрезвычайно занимает определенное сходство между актом вождения мотоцикла и актом рисования. Это сходство занимает меня, потому что я знаю – оно может раскрыть один секрет. Какой? Секрет связи между перемещением и ведением. Смотреть означает сближаться.

Вставь ключ в зажигание, перекинь ногу через седло, застегни ремешок шлема, натяни перчатки, поверни ручку заслонки, нажми стартер, откинь подножку левой ногой.

Помню времена, когда мотоциклы заводились только педалью. Рывок правой ногой вниз, еще один, налегай всем телом, как можно сильнее, Цилиндры вдыхают, кашляют, не заводятся, Когда они наконец оживают, вспыхнув, ощущение такое, будто ты оседлал поющий хор.

Плавно отпусти сцепление левой рукой, ладонью правой выжми газ, и вперед. Устойчивость.

Ты управляешь мотоциклом с помощью глаз, запястий и наклонов тела, Самые упрямые из этих трех – твои глаза, Мотоцикл следует за тем, на чем они сосредоточены, отклоняется вслед за ними. Он гонится за твоим взглядом, а не за мыслями. Водитель на четырех колесах и представить себе этого не может.

Если пристально смотреть на препятствие, которое хочешь объехать, ты всерьез рискуешь с ним столкнуться, Спокойно окинь взглядом траекторию, идущую вокруг, и мотоцикл устремится по ней.

Замечу особо, что душа обладает не адекватным, а лишь смутным знанием о самой себе, о своем теле и о внешних телах в тех случаях, когда она воспринимает некую вещь как часть общего устройства природы, то есть когда ее деятельность обусловлена извне, случайными обстоятельствами сравнения одного с другим, а не тогда, когда она обусловлена изнутри, то есть когда она пытается постичь несколько вещей одновременно, чтобы понять соответствия, различия и противоречия между ними.

(Этика. Часть II, теорема XXIX)

Наездник и двухколесная машина образуют единую систему, и ее устройство изнутри, ее способность к саморегуляции связаны с законами инерции в физике. Она продолжает двигаться и корректирует саму себя, пока поддерживается определенная кинетическая энергия; нечто подобное происходит при вращении. Однако в отличие от предмета, который, вращаясь, остается на том же месте, эта система следует за постоянно сдвигающейся непрерывной линией, напоминающей контур. Контур чего? Того, что протяженно. Тут требуется именно это слово.

Прежде чем двигаться дальше, давайте вспомним то, что мы уже доказали; все, что бесконечный интеллект способен постичь как нечто, составляющее сущность субстанции, относится к одной-единственной субстанции, и, следовательно, субстанция мыслящая и субстанция протяженная суть одна и та же субстанция, которая всякий раз мыслится то посредством одного атрибута, то посредством другого.

(Этика. Часть II, теорема VII)

Контуры того, что протяженно.

Акт рисования. По природе всякий заданный контур произволен и непостоянен, То, что находится по обе стороны от него, пытается его сместить, притягивая или отталкивая. То, что находится по одну сторону от контура, тычется языком в рот тому, что находится по другую сторону от него, И наоборот, Задача рисующего состоит в том, чтобы показать это, чтобы не только сделать видимыми на бумаге или поверхности рисунка отдельные, узнаваемые вещи, но еще и показать, что протяженное – одна и та же материя, А будучи одной и той же материей, она не дает покоя акту рисования. Если линии рисунка это беспокойство не передают, рисунок остается всего лишь плакатом.

Линии плаката однородны и правильны; линии рисунка лишены покоя и напряжены. Тот, кто делает плакат, повторяет ставший привычным жест. Тот, кто делает рисунок, одинок в бесконечно протяженном. Представь себе траекторию мотоцикла или его след, как будто это линия, нарисованная на земле. Наездник вместе со своим телом сосредоточен на том, чтобы придерживаться этой линии. Пускай мотоцикл следует за его взглядом, задача наездника – удержать на земле себя и его. Для того чтобы с этим справиться, он должен постоянно контролировать две вещи: 1) контакт между поверхностью земли и шинами пары вращающихся колес и 2) импульс сил, вступающих в действие, когда линия и мотоцикл меняют направление. Прямые линии обычно коротки, если только ты не едешь по трассе в одиночку. Держаться вертикально удается редко, Ты почти всегда кренишься под тем или иным углом и в зависимости от этого угла контролируешь действие возникающих сил.

1. Когда твой инструмент рисовальщика вступает в контакт с бумагой, ты оцениваешь, насколько хорошо бумага впитывает влагу, насколько она гладка, насколько упруга, насколько послушна или неподатлива, а после рисуешь в соответствии с этим, меняя давление, длину штрихов, количество туши, твердость угля, количество слюны и т. д, Похожим образом в качестве наездника ты наблюдаешь и оцениваешь поверхность дороги или колеи. Гравий, песок, влажность, опавшие листья, масло, белая краска разметки, грязь, лед – все эти вещи, каждая по-своему, заставляют шины скользить. На других поверхностях шины держатся. Соответственно этому принимаешь решение в какой момент произвести каждое из собственных действий: торможение, ускорение, поворачивание или замедление. Твои реакции таковы, словно ты босой ногой щупаешь колею шин на поверхности, по которой они движутся.