Читать интересную книгу Дикарка - Жан Ануй

Тард. Она сошла с ума. Это был друг дома. Она сама не понимает, что говорит…

Тереза. Расскажи ему еще, как мама, бывало, напьется и блюет, а я за ней убираю…

Тард. Да замолчи ты! Дитя мое… ты меня убиваешь!

Тереза. А он хотел, чтобы я полюбила его мать, — представляешь! Он хотел, чтобы я не плевала каждый вечер на портрет этой улыбающейся дамы… Чтобы я умилялась сказочкам о ее розах… Бедняжка, в этих розах прошла вся ее жизнь… Но это не все, это еще не все… Выложи ему остальное, это будет эффектно под занавес. Скажи ему, что не такая уж это чушь то, что должна была рассказать Жанетта, и мама не раз подбивала меня уступить Госте, чтобы удержать его при себе.

Тард (в сердцах). Ну этого я никогда бы не допустил!

Тереза. Верю, папа. Тогда лучше расскажи ему, как в пятнадцать лет — какое там — в четырнадцать у меня уже был любовник…

Тард. Замолчи, я тебе говорю! Не слушайте ее!

Тереза (кричит). В четырнадцать лет у меня был любовник!

Тард (становясь перед нею). Тереза, хватит!

Тереза (отталкивая его, продолжает кричать Флорану). Слышишь, в четырнадцать лет у меня был любовник! Это был мальчишка, которого я даже толком не знала. Я уступила ему без любви, и не потому что была порочной, а так, по безропотности и покорности, которые ты тоже не поймешь. Я была с ним всего один раз. И забеременела. Когда я это обнаружила, его давно след простыл. А я избавилась от последствий сама… одна, в своей комнате…

Тард (бросаясь к ней). Дочка!

Тереза (отстраняя его, кричит в упор Флорану). Сама… и ползала на четвереньках, истекая кровью…

Тард (снова хватая ее). Дочка, я тебе запрещаю!

Тереза (отталкивая его).…и кусала все, что попадало под руку, чтобы не кричать! Ну вот, видишь! Я сказала, сказала! До сих пор я не говорила никому. Теперь все. Теперь я никогда не осмелюсь поглядеть тебе в глаза. (Бросается в кресло, без сил, закрыв лицо руками.)

Тард (вспылив, с искренним возмущением). Ну ото уж слишком! Слишком. Я старый человек, и жизнь порой хватала меня за горло. Приходилось кое-чем поступаться, иной раз, может, больше чем следует, но рассказывать об этом вот так, при всех, кричать об этом на весь дом, чуть ли не хвастаться этим — ну нет! Никогда! Слышишь, никогда твой отец не позволил бы себе такого!

Пауза.

Флоран (застывший, бледный, каким-то чужим голосом). Что я должен сделать, Тереза?'

Тереза. Не гляди на меня и дай мне уйти, если у тебя осталась хоть капля любви ко мне. (Встает и не оборачиваясь идет к двери.) Идем, папа.

Тард (уходя, Флорану). Я еще раз прошу прощения за эту сцену, которая меня оскорбляет и унижает, но я здесь ни при чем. Вам-то я могу сказать как мужчина мужчине: мало ли что в жизни случается, но делать — это одно, а говорить об этом вслух — другое… (Кланяется и выходит следом за Терезой.)

Гартман (быстро входит). Я только что столкнулся с Терезой — она бежала по лестнице к себе в комнату.

Флоран (по-прежнему устремив невидящий взгляд в пространство, тихо, не шевелясь). Она погибла.

Гартман. И это говорите вы, Флоран? Я с первой минуты знал, что вам предстоит нелегкая любовь. Вы должны положить немало сил, чтобы все понять. Бегите же за ней, удержите, верните ее. Она уезжает, Флоран, надо действовать!

Флоран. Я не знаю, что делать. Я растерялся, Гартман.

Гартман. Вы растерялись? Что же она могла вам сказать?

Флоран. Я ее не понимаю. Ей здесь все причиняет боль. Мой дом, мои книги, даже память о моей матери.

Гартман (пожимает плечами). Неужели вы не догадываетесь, что все это повод, и дело только в вас одном?

Флоран. Она упрекает меня за то, что я не знал нужды, не знал горя и ненависти. Она стыдится своего отца и нарочно привезла его сюда. Она стыдится своей прежней жизни и вызвала сюда эту девицу, чтобы та взвела на нее грязный поклеп.

Гартман. Помните тот вечер в кафе, когда вы мне описывали Терезу? Я тогда сказал вам: какое счастье, что у девушки, которую вы полюбили, не строптивый, не упрямый, не обидчивый характер.

Флоран. Но почему? Вы считаете, что моя любовь недостаточно сильна, чтобы удержать такую девушку?

Гартман. Флоран, вы похожи на тех богачей, которым всегда не хватает мелочи для нищих… Вы щедро отдавали себя своему искусству и радости бытия, и они щедрой рукой возвращали вам… Вы сказали, что слишком большого везения не бывает. Теперь вы убедились в противном. Сейчас вы, наверное, поняли, что такое бремя слишком долгого везения… Вы точно властелин былых времен; вам слишком щедро и притом даром было отпущено то, за что мы, грешные, платим дорогой ценой. Что ж, миритесь с участью властелинов: они чувствовали себя чужаками на земле.

Флоран. Но я люблю ее, Гартман!

Гартман. Вот тут вы совершили промах. Властелин должен любить только свое собственное удовольствие.

Флоран. Тут что-то не так. Мы ее не понимаем, Гартман. Не может быть, чтобы она так страдала только по этой причине.

Гартман (негромко, странным голосом). Может, Флоран. Поверьте мне, я-то хорошо ее понимаю.

Флоран (поднимает голову, встречается взглядом с Гартманом и невольно отшатывается). И вы? Вы тоже собираетесь мне что-то сказать?

Гартман (тихо). Когда я познакомился с вами, Флоран, я был уже пожилым человеком и неловкими пальцами тщетно пытался вызвать отзвук у безответной материи. Я был пожилым человеком, но заблудился в бесплодных поисках небесных голосов, которые вы нашли без всяких усилий, от рождения. (Пауза. С улыбкой.) Я не плакал, не кричал. Я ведь не был вашей возлюбленной… Но чувствовал я почти то же, что она. Я вас ненавидел.

Флоран (шепотом). Но что на вас обоих нашло? Ведь я не виноват.

Гартман (выпрямившись, берет погасшую трубку). Нет, не виноваты. И вот теперь я просто старый антрепренер, я трезво оцениваю свои музыкальные способности и искренне люблю вас. (Чтобы скрыть волнение, начинает выбивать трубку.) Забавно, я не думал, что когда-нибудь выскажу вам это… Но пусть вы хотя бы поймете, что нельзя бросать ее в эту минуту, когда она складывает свой убогий скарб и гибнет, гибнет одна-одиношенька.

Флоран. Гартман! Я боюсь, что она посмотрит на меня тем взглядом, каким смотрела в последний раз. Я знаю, через пять минут будет поздно, но что же мне делать? Скажите, скажите вы, что мне делать…

Гартман смотрит на него, делает уклончивое движение.

(Повернув к нему искаженное лицо, кричит.) Я страдаю!..

Гартман. Может, именно это и нужно. Страдать, если вы способны научиться страданию. (Идет к выходу. На пороге сталкивается с Терезой, одетой к отъезду.)

Тереза (монотонно, без всякого выражения). Вы здесь, Гартман? До свиданья. (Подходит к Флорану.) Прощай, Флоран. (Протягивает ему руку.) Я не хотела сбежать как трусиха. Я не могу глядеть тебе в глаза, видишь… Не вспоминай обо мне слишком дурно.

Флоран (бормочет, не двигаясь с места). Прощай, Тереза… И прости меня. Я не знал…

Пауза.

Тереза (смотрит на него. И вдруг тихо). Ты… плачешь?

Флоран молчит.

Ты?.. Плачешь из-за меня? Значит, ты умеешь плакать?.

Флоран (машинально отирает щеку). Разве я плачу? Прости пожалуйста.

Тереза (после паузы, во время которой она не двигаясь, не отрываясь смотрела на него). Значит, и ты не всегда счастлив, несмотря на красивые вещи, которые тебя окружают?

Флоран. Нет, как видишь.

Тереза. Значит, ты не всегда уверен в себе? Не всегда уверен в том, что всех одариваешь счастьем? Что все силы неба и земли всегда на твоей стороне?

Флоран. Нет, Тереза, с тех пор, как я знаю, что ты несчастлива, я растерялся, я чувствую себя беспомощным, как отец, у которого ребенок молча чахнет от неведомой болезни… Тебе больно, и это моя любовь причиняет тебе боль, тебе больно, а моя любовь не может тебе помочь. Я изо всех сил стараюсь сделать тебя счастливой, но тебе по-прежнему больно, — а ничего другого я не умею… Ты говорила мне о страданиях, которых я не знаю, а понимаешь ли ты то, что чувствую я?