– В Карлсхорсте. Если, конечно, не переехало.
– Отлично, – повторил Лозовский. – В Берлине во время вашего пребывания будет находиться группа киноработников. Свяжитесь с ними. Это вам поможет, – сказал Лозовский. – Кстати, ваш фотоаппарат в порядке?
– Фотоаппарат? – удивленно переспросил Воронов.
Вернувшись в Москву, он забросил свой «ФЭД» в дальний угол стенного шкафа. – В общем-то в порядке. Вот только с пленкой…
– Пленку получите заграничную, – прервал его Лозовский. – «Кодак». Она гораздо лучше, чем наша. К сожалению. А теперь…
Он снова взял со стола коричневую папку, достал из нее продолговатый узкий листок бумаги и протянул его Воронову:
– Ваше командировочное предписание.
Воронов взял листок и рассеянно посмотрел на него.
Сколько таких командировочных предписаний получал он во время войны! В особенности во второй ее половине. «Звание, имя, отчество, фамилия…» «Направляется в…» «Цель командировки…» «Срок действия…»
Однако, прочитав предписание внимательнее, Воронов удивился.
– Почему тут написано «в качестве фотокорреспондента»? – спросил он Лозовского. – До сих пор я был просто корреспондентом. Кроме того, «место назначения: Берлин – Потсдам». При чем тут Потсдам? Наконец, если я еду в форме, почему не указано мое воинское звание?
– Если вам надо будет его подтвердить, у вас есть офицерское удостоверение.
– А почему…
– Послушайте, товарищ Воронов, вы мне напоминаете одного английского профсоюзного деятеля, из социал-демократов. Я подсчитал, что на конгрессе Профинтерна он задал докладчику одиннадцать вопросов.
– Спасибо за сравнение, Соломон Абрамович, но, согласитесь, все это довольно странно…
– Когда читаешь некоторые литературные произведения, – прищурившись, произнес Лозовский, – вначале кажется, что одна глава не имеет никакого отношения к другой. А к концу все они связываются в один тугой узел. Читали такие?
– Разрешите идти? – вместо ответа хмуро спросил Воронов. Этой военной формулой он как бы подчеркивал, что не забыл армейской дисциплины и хотя и неохотно, но подчиняется приказу.
– Всего наилучшего, – ответил Лозовский. И неожиданно добавил: – Если бы вы знали, как я вам завидую… Нет, нет, только без новых вопросов! Желаю успеха!
Теперь, сидя в кабинете Карпова и осмысливая слова, только что сказанные генералом, Воронов понял, что тогда в Москве, явно недооценил свой разговор с Лозовским. Теперь ему стало ясно, что, несмотря на условия строгой секретности, Лозовский сделал все возможное, чтобы он Воронов, понял, зачем его посылают в Берлин.
Тогда он этого не понял. Он помнил, во что превращена Германия, видел руины Берлина, знал, что на территории этой поверженной страны все еще действуют всевозможные «вервольфы», и просто не мог себе представить что главы великих держав могут встретиться именно здесь.
… – Вот это да! – невольно воскликнул Воронов.
– Что с тобой? – Карпов смотрел на него с удивлением.
– А то, что я такого дурака чуть не свалял! Я ведь в Берлин-то не хотел ехать. Можете себе представить Василий Степанович, не хотел! Всячески уламывал Лозовского, чтобы не посылал. Такое событие мог пропустить! Потом всю жизнь локти бы себе кусал!
– Тебе и в самом деле не сказали, зачем посылают? – недоверчиво спросил Карпов.
– Теперь я понимаю, почему Лозовский сказал эту фразу! – не отвечая на его вопрос, пробормотал Воронов. – Он сказал… Как это он сказал? – Воронов наморщил лоб – Я эти слова тогда мимо ушей пропустил. Словом что в Берлине могут произойти события… Тогда меня: сбило с толку упоминание о Контрольном совете. Значит, я смогу присутствовать на конференции? – спросил Воронов, глядя на генерала широко раскрытыми глазами.
– Ну, это ты хватил! – рассмеялся Карпов. – На конференции будут только члены делегаций, их советники и переводчики.
– А пресса? – упавшим голосом спросил Воронов.
– Насколько я знаю, время от времени будут допускаться кино– и фотокорреспонденты.
Наступило молчание.
– Тогда о чем же я буду писать? – нарушил его Воронов. – Мне ведь с людьми встречаться надо. С американцами, с англичанами…
– Ну и встречайся, – раз у тебя такое задание.
– Где же я буду их ловить? В Берлине или тут, в Бабельсберге? К кому из наших товарищей обращаться, если надо будет посоветоваться? Может быть, к вам, товарищ генерал? Ведь я – простите меня – до сих пор не знаю, какой пост вы теперь занимаете!
– Служу в штабе маршала Жукова. Точнее, под начальством генерала Соколовского.
Воронову было хорошо известно, что Соколовский – заместитель Жукова и начальник его штаба.
– Значит… значит… – неуверенно, точно извиняясь, что отнимает время у генерала, занимающего такой высокий пост, пробормотал Воронов, – вы… заместитель Соколовского?
– Больно ты скор на назначения, – рассмеялся Карпов. – Впрочем, подчинен я действительно Соколовскому.
И во время конференции буду находиться здесь. Вроде офицера связи, если тебе так понятнее. Теперь по поводу других твоих вопросов. Ты помнишь, как поступали в войсках во время операции? Командир имел свой КП и НП.
Так вот, пусть твой наблюдательный пункт будет здесь, в Бабельсберге, как тебе чекисты сказали. Что же касается КП то советую оборудовать его поближе к Карлсхорсту. Комнату тебе подберем. Наши офицеры на две недели потеснятся.
– Но мне же нужно общаться с союзными журналистами. Да и с немцами тоже!
– Тогда оборудуй НП в Потсдаме. Берлин рядом и Бабельсберг под рукой. Найдут тебе комнатку в немецкой семье, из порядочных конечно. Вот тебе и НП или запасной КП, называй как хочешь. Согласуем с политотделом СВАГА и живи.
– О чем же я все-таки буду писать? – в раздумье проговорил Воронов. – О сотрудничестве между союзниками?
– Это уж ты соображай сам. Я в твоих журналистских делах не советчик, у тебя свои командиры есть. Конечно, и о сотрудничестве неплохо…
Последние слова Карпов проговорил не то чтобы с сомнением, но как бы размышляя вслух. Потом медленно произнес:
– О необходимости сотрудничества – так, пожалуй, будет вернее.
Воронов пристально посмотрел на Карпова. От него не укрылась интонация, с которой генерал произнес эту фразу.
– Какие-нибудь нелады? – глядя в упор на своего собеседника, спросил Воронов.
– Сам знаешь, как отношения складывались… – уклончиво ответил Карпов.
– Второй фронт? – поспешно произнес Воронов. – Во время встречи в Торгау мне все время казалось, что они помнят, как заставляли нас драться один на один. Во всяком случае, многие из них чувствовали свою вину перед нами.
– Что ж, – задумчиво произнес Карпов, – чувствовать вину – это, конечно, неплохо. Грудь под пули подставлять – куда опаснее. Мне рассказывали, что на воротах гитлеровских концлагерей висел лозунг: «Каждому – свое». Одному, значит, миром повелевать, а другому в крематории гореть. Нам – кровью расплачиваться, а твоим друзьям в Торгау – чувствовать свою вину. – В тоне Карпова послышалась горечь.
– Конечно, вы правы, Василий Степанович, – сказал Воронов. – Но теперь ведь мир. Хочется верить, что в мирных условиях легче согласовывать свои действия, чем в переменчивой военной обстановке.
– Тогда почему они сразу не ушли в свои зоны? – с неожиданной резкостью, жестко спросил Карпов.
Этот вопрос застал Воронова врасплох.
– В какие зоны? – неуверенно спросил он. – Я совсем недавно читал в «Правде», что союзное командование начало отвод английских и американских войск из советской зоны оккупации.
– Недавно, говоришь? – по-прежнему жестко переспросил Карпов. – А полагалось им это сделать давно! Сразу после победы. Как было ранее договорено и подписано. А они топтались в нашей зоне почти два месяца. Американцы – в Тюрингии, англичане – в Виттенберге.
– Но все же ушли?
– После того как Жуков заявил, что не пропустит в Берлин ни одного из них до тех пор, пока соглашение о зонах не будет выполнено. Думаешь, маршал сам на такую меру решился? Москва ему приказала. Словом, этот вопрос урегулировали. А как с другими? Что будет с Германией? Или, скажем, с Польшей…
Слушая Карпова, Воронов подумал о том, что в специфических международных вопросах генерал разбирается меньше, чем в военных. Во всем, что касалось минувшей войны, его бывший командир по-прежнему оставался для него непререкаемым авторитетом. Но сейчас Воронов почувствовал некоторое превосходство над своим собеседником.
– Вы ялтинские решения читали? – спросил он Карпова.
– Читал, – с едва уловимой иронией ответил генерал.
– Но ведь там все было решено! Германия будет разделена на зоны. Уже разделена, так? В Крыму было достигнуто единодушное согласие и насчет искоренения фашизма. Что же касается Польши, то она получает за счет Германии новые территории на севере и западе. Это тоже было согласовано. Кроме того, в Декларации об освобожденной Европе…