узенький и почти незаметный лаз в подвал.
— Ось і прийшли, — сообщил он и, подсвечивая намародеренной у немцев зажигалкой, полез внутрь. — Все в порядку, — сообщил он уже изнутри. — Обережно тільки йдіть.
В подвале было довольно сухо. Прохладно, конечно, но всякого горючего добра вокруг хватало, так что костерок для сугреву зажечь можно спокойно: ночью дым не виден, а гарью из развалин и без нас несет порядочно.
Майор подтянул к себе ранец с провизией. Кроме сухпаев, там обнаружились чьи-то бутерброды с маргарином, целых три штуки. Он долго колдовал, пытаясь поделить их на девять человек с помощью штык-ножа от немецкого карабина. Прошлый хозяин хорошо его наточил, видать, колбасу резать любил.
В итоге всем досталось по четвертушке бутерброда, размером чуть больше спичечного коробка, и по добавке совсем крошечной. Ну, и слой маргарина был… одно название, короче. Лично у меня эта порцайка даже до желудка не дошла, где-то по пути рассосалась. Иван Федорович подумал, вытащил банку рыбных консервов, вскрыл и размял содержимое. По пол ложки всем досталось.
Меня, как бездельника, который пулемет не таскал, назначили дежурным, а остальные просто повалились там, где сидели. Ну вот, вроде и прошли совсем немного, километров пять-шесть, а устали будто трое суток на марше.
Чтобы не уснуть, я при скудном костровом освещении начал разбирать бумаги коменданта. Неинтересное сразу летело в огонь: и носить меньше, и польза хоть какая. Накладные, графики, требования, ведомости… Обычная канцелярская ерунда, может, кому и полезная, но не нам. Вот списки прибывших, наскоро составленные. Ладно, это на всякий случай сохраню. Не знаю пока зачем, но потом придумаю.
Вот и личные бумаги. Письма с родины бравому гауптману, аккуратным круглым женским почерком с дописками детской рукой. Здравствуй, папа, мы тебя любим, будь строг к врагам рейха, ждем. Ну, все такое. Недописанное письмо от херра Штраузе: дорогие Марта и Пауль, я тут сражаюсь с большевиками, чтобы они даже не посмели подумать о сопротивлении, собираю посылочку с гостинцами. Вот и фотография с круглощекой фрау в строгом платье и киндером лет пяти, одетом в матросский костюмчик. Это, значит, тоску по ним комендант глушил сивухой во вражеской земле. И ведь на людей похожи. Я не стал больше читать отчеты о тратах на еду и мыло из города Ронненберга, бросил всё кучей в костер. Все равно уже никому не пригодится. А фрау Марта с Павликом получат другое письмо. Не от папки. Ну, и хрен вместо посылки. Это в качестве подарка.
* * *
На смену пришли Махно с Енотом. Сами встали, никто не будил. Пока последний ходил наружу облегчиться, я поразглядывал наколки человека с такой знаменитой фамилией.
— Мохнатый медведь?
— Ага.
— Значит, шнифер ты, — сообразил я — Специалист по сейфам.
— Сидел? — Махно напрягся. — Или из этих, из синих?
— Дружок срок мотал, вот и нахватался, — ушел от ответа я — А звать тебя как?
— Вовой кличут. Смотри, — покачал головой взломщик — Енот поручился за тебя.
— Не родня Нестору?
— Да ну, какое там? Седьмая вода на киселе. Уж поспрашивали в своё время, батя даже фамилию менять хотел, так надоело. С этой стороны я чистый.
В подвал вернулся Енот, молча сел рядом, бросил в костер ножку от стула.
— Махно — мой зять, — вдруг сказал он. — Дочка вийшла заміж за цього варнака. Обіщав, що більше не буде воровать. А будет — так ему яйца откручу, — добавил он почти без акцента. — Да, зятёк? — и отвесил тому подзатыльник. Ладно, тут у нас область семейных тайн и преданий, в такое болото лезть не хочется.
— Обещал, значит, так и будет, — обиженно сказал Вова. Видать, этот разговор ему надоел уже давно. А тесть, наверняка, отмазал где-то непутевого зятя, вот и не забывает напоминать тому, кто он такой на этом свете.
— Короче, не знаю как вы, а я пост сдал — пост принял, — я снял пиджак, постелил на пол поближе к костру, чтобы не замерзнуть. — Следите в оба, немцы после побега облаву могут пустить.
— Треба від собачок суміш зробити, — оживился подпольщик. — Посипемо кругом. Давай, Махно, доставай кисет.
— Что сразу я? — набычился Вова.
— У тебе запасец есть, я точно знаю!
Махно кряхтя достал кисет, но что они там уже делали с ним — я не увидел. Мгновенно заснул.
* * *
Утром, чуть рассвело, Енот отправился по друзьям-товарищам. Я в компанию к нему проситься не стал, два мужика сейчас в этом городе выглядят подозрительнее, чем один. Да и беседовать за подпольные дела без посторонних намного легче.
Ну а мы остались куковать. Майор с утра распотрошил один сухпай. И хоть делить пришлось на семерых против вчерашней восьмерки, пайка почему-то больше не стала. Точно так же рассосалась на пути к желудку. Со свистом и бульканьем. Или это кишки с голодухи марш играют? Я не разобрал. Хорошо, хоть вода была: фляги с немцев все догадались снять, а в подвернувшемся по дороге колодце еще и освежили.
На разведку послали, кого бы выдумали? Правильно, мастера этого дела, лейтенанта Быкова. То, что у него говор неместный, это не очень страшным оказалось. Населения в ближней перспективе не наблюдалось.
После такого радостного известия наш командир прислушался к советам опытного товарища и выпустил вместе с Андреем еще одного человека, артиллерийского старшину Гаврилова, на предмет пошарить в развалинах и найти там склад с теплой сухой одеждой подходящих размеров, добротной обувью по сезону, ну, и пожрать чего-нибудь на сдачу. Почему именно старшину? Так его от ветра меньше других качало по причине молодости и краткости пребывания в санаторных условиях.
Добытчики вернулись часа через два, как пишут в школьных сочинениях, усталые, но довольные. Наш отряд в один миг стал богаче на почти целое ватное стеганое одеяло (зеленого цвета), красное женское пальто демисезонное драповое с воротником из кошки и подушку перьевую, немного распотрошенную. Добро было отсыревшим, слегка пованивало сдохшей в углу тряпкой, а одна пола пальто и вовсе покрылась плесневым налетом, но кто же обращает внимание на такие мелочи? Сейчас подсохнет это дело и ночью будет не так холодно.