Читать интересную книгу Золото инков - Лиелайс Артур

Возможно, что правил он совместно с советом племенных вождей, о полномочиях которого нет достоверных сведений, и, может быть, советовался с ним по всем важнейшим вопросам, а его собственная власть выражалась в большом влиянии на этот совет. Есть сведения, что в каждой из четырех провинций инка образовал по три совета: военный совет, совет по судебным вопросам и совет по охране собственности.

Знатные инки – правящая каста – отличались от простых смертных своей одеждой. Они носили роскошные цветные одеяния из тонкой шерсти, украшенные золотом и драгоценными камнями. У инков была особая прическа и тяжелые золотые серьги, оттягивавшие их уши почти до плеч. За это испанцы их впоследствии прозвали длинноухими. Пестрый головной убор был украшен пучками ярких перьев – символом власти и почета. В одеянии сапа инки были и другие отличительные признаки. Голову правителя украшало складчатое цветное покрывало льяуту с красной сеткой и двумя черно-белыми перьями птицы корекенке. Эта редкая птица водилась только в пустынных горных районах, и никто не смел ловить или убивать ее. Каждый правитель, вступая на трон, получал для украшения своего покрывала новую пару перьев – одно перо с правого, другое с левого крыла птицы. После этого птицу отпускали на волю. Пара птиц корекенке считалась символом первого инки Манко Капака и его жены. Никто, за исключением сапа инки, не имел права украшать себя перьями этой птицы.

Представителей правящей касты правитель назначал наместниками (они назывались капак апу) во все четыре провинции. Провинции делились на округа – уну, которые управлялись назначенными правителем чиновниками тукуйрикуки («всевидящие»). Более мелкими территориальными единицами управляли курака – старейшины завоеванных племен. Сапа инка и высшие должностные лица в Куско строго контролировали низших чиновников.

Инки считали, что самой мелкой единицей в их государстве является семья, а не отдельный человек. Индивид существовал только в качестве члена семьи, а семья – только для того, чтобы служить государству. Главная задача созданной инками военизированной системы управления заключалась в том, чтобы обеспечивать производство необходимого количества продовольствия и распределять излишки.

Чтобы добиться этого и организовать труд, всех подданных систематически делили на примерно равные группы. Группы семей объединяли в общины по десять, пятьдесят, сто, пятьсот, тысяче, десять тысяч и даже более семей в каждой – так же, как современная армия разделена на роты, полки, дивизии. Старались сохранить равную численность людей в группах, перемещая лишние семьи в новые области.

Каждой группой руководил специально назначенный чиновник – начальник, подотчетный своему непосредственному начальнику и правителю – инке. Он отвечал за работу и благосостояние членов общины.

Начальник прежде всего исполнял обязанности опекуна, заботился о своих подчиненных, помогал им в беде – построить дом после пожара или землетрясения, запасти материал для изготовления одежды и обуви, заготовить зерно для посева; он же следил за состоянием оросительных устройств и обработкой полей. Ему вменялось в обязанность сообщать о провинностях своих подчиненных и наказывать их. Все подданные жили под строгим надзором и без разрешения не имели права покинуть место своего жительства или выбрать себе профессию.

Численность населения государства инков определить чрезвычайно трудно. Некоторые историки думают, что она составляла шесть миллионов человек, по подсчетам У. Фостера – приблизительно десять миллионов, а один историк даже называет цифру от 16 до 32 миллионов, т. е. больше, чем насчитывается на этой территории сейчас. Столь многочисленное население, проживающее на засушливых, гористых, неплодородных землях, могло обеспечить себя продовольствием лишь очень умело организуя труд земледельцев.

Вся земля в Перу считалась собственностью сапа инки, но фактически ею распоряжалась сельская община. Обработанная земля делилась на три части – поля Солнца, поля инки и общинные поля. Землю коллективно обрабатывали все члены общины, хотя каждой семье тоже выделялся земельный участок. Общий для всех сигнал возвещал начало и конец рабочего дня.

Прежде всего обрабатывались поля Солнца, потом переходили на поля, инки, а затем уже на общинные пашни. Часть урожая с последних предназначалась на содержание вдов, сирот, людей старых, больных и нетрудоспособных, а также на общинные надобности. Кроме того, каждое село часть земель оставляло под паром, а неплодородную землю отводили под пастбища: в собственности общины находились стада лам и альпака.

В горных районах, где главным занятием жителей было скотоводство, пастбища и стада так же, как пашни, разделялись на три части.

Обрабатываемая общинная земля делилась на небольшие участки тупу, которые обеспечивали пропитанием семью – мужа и жену. Когда в семье рождались дети, то мальчику выделяли одну тупу, а девочке половину тупу земли. Время от времени, для сохранения равенства членов общины, происходил передел земли. Кроме тупу, в каждой общине была еще такая единица, как муйя, – в нее входили двор, дом, амбар и огород. Муйю сын наследовал от отца, и она считалась уже частной собственностью.

На земле своей муйи член общины мог вырастить урожай овощей и фруктов, излишки которого шли на обмен. В своем хозяйстве можно было дубить кожи, прясть шерсть, ткать полотно, шить обувь, изготавливать бронзовые орудия труда и глиняную посуду и затем эти товары, являвшиеся личной собственностью, обменивать на другие изделия. Жилище со всем, что в нем находилось, и земельный участок, на котором стоял дом и другие постройки, тоже считались собственностью семьи.

Все продукты и урожай, собранный общиной, делили на три части. Одну часть получали жрецы Солнца, вторая шла на содержание сапа инки, его семьи, двора, чиновников, солдат и строителей, а третья оставалась для нужд общины. Часть, предназначенная для инки, обычно превышала его потребности. Излишки хранились на специальных складах. Их могли распределить среди жителей любого района в случае войны, неурожая, землетрясения, наводнения или засухи. Там же постоянно хранились шерстяные и хлопчатобумажные ткани, золотые, серебряные и медные сосуды.

Каждый мужчина, который обрабатывал и засевал поля, получал свою часть из общинной доли. Если он находился на службе у инки, был занят на государственных работах или участвовал в походе, то свою часть он получал из запасов инки либо от жрецов (если работал на строительстве храма). Перуанцы не знали ни страшной нужды, ни голода и холода на старости лет, ни детского труда, ни других бедствий, которые в наши дни встречаются и в куда более цивилизованных капиталистических странах. Историк Кроу говорил о перуанцах так: «Уровень жизни среднего индейца, несомненно, был очень примитивен. И все же каждый, кто был в силах работать, делал свое дело; ни один больной не оставался без ухода, преступления случались редко, старики и калеки получали все необходимое для жизни, и движущей силой экономики инков было сотрудничество ради общего блага, а не борьба ради наживы».

Нелегко было, конечно, обеспечить пропитанием всех жителей страны, потому что землю обрабатывали весьма примитивными орудиями; население непрерывно увеличивалось, а из-за этого земельный участок, выделяемый членам общины, год от года уменьшался. Все труднее становилось выделять две трети урожая для жрецов и правителя.

Люди в государстве Перу жили под мелочной опекой. Каждый подданный занимал определенное место в жизни: крестьяне были прикованы к земле, ремесленники – к своей профессии. Не было необходимости ни в фантазии, ни в честолюбии, ни в инициативе, нельзя было ни на шаг отступить от заведенного порядка, но в то же время можно было не бояться нищеты и голода.

При издании законов учитывались интересы трудового населения. Законы эти были продуманы так, что даже самая тяжелая, утомительная и неприятная работа, как, например, в рудниках, не наносила вреда здоровью. Людей направляли на работу соответственно их возрасту; юноши в возрасте 16-20 лет собирали и сушили листья кустарника коки и занимались другими легкими работами; самый тяжелый труд приходился на долю взрослых мужчин в возрасте 25-50 лет; людей, достигших пятидесятилетнего возраста, снова направляли на более легкие работы.