Читать интересную книгу Все девушки любят опаздывать - Ирина Ульянина

— Настурции в конце октября? Пышные?! — не поверила Надя.

— Тут только мясо, здоровенная такая костымага. Замучаешься ждать, пока растает, — некстати возник папарацци. — Но, если хочешь, я его сварю.

— Да это африканские настурции, или как там они называются… — Я сделала Сашке страшные глаза и попросила в телефонную трубку: — Гринечка, любимый, подскажи!

— Я же не ботаник, я в настурциях не разбираюсь, — «подсказало» это прожорливое стихийное бедствие.

— Слышала?.. Он купил, а в название не вникал, потому что не ботаник, — натужно хихикнула я.

— Гриня сам собирается варить мясо? — решила уточнить ушастая Надя.

— Конечно, он вообще отлично готовит. Хотя не знаю, зачем возиться с приготовлением обеда, если нам сегодня предстоит идти в гости. Нас пригласили на день рождения.

— Это у кого сегодня день рождения?

— У тети Таси, папиной двоюродной сестры. Ей исполняется шестьдесят лет…

— Ого, ты уже знакомишь Гриню с родственниками? — удивилась Надя.

— А как иначе? У нас все серьезно. — И тут я заметила, что Саня сунул обледеневший мосол под струю воды, и прикрикнула на него: — Оставь мясо в покое! Вода шумит, я из — за нее ничего не слышу!

Надя замолчала, задумалась, а может, почуяла подвох. Я спохватилась, что грубым тоном с любимыми не разговаривают. Поспешила сгладить оплошность, пролепетала:

— Гринечка, солнышко, мясо мы приготовим завтра, — а Наде сказала: — Не представляю, Надюша, как ты управляешься со своим Красновым? Все мужчины — такие проглоты! Вот мы с Гриней уже и ужинали, и завтракали, и среди ночи перекусывали. Я ничего не хочу, а он опять… э — э — э… голодный…

— То есть он решился уйти из семьи? — спросила Краснова ни к селу ни к городу, изображая степень крайней непонятливости.

— Ну да. Зачем ему семья, когда он любит меня? — выпалила я не моргнув глазом. — Ты же знаешь, какой он…

— Да, твой Гриня — весь из себя… Недавно его встретила — рассекает на «хаммере»…

— Как, уже на «хаммере»? — изумилась я.

— А ты разве не в курсе?

— Разумеется, в курсе, просто он обычно бережет «хаммер». — Я стала путаться во лжи, как будто бежала в юбке со слишком длинным, широким подолом. — Мы ездим на этом вездеходе только за город, нам ведь нравится вместе бывать на природе, свежий воздух благотворно влияет на нервную систему…

— Господи, чего его беречь — железо? Тем более что у Грина денег как говна! — захихикала Надя.

Вот уж не ожидала услышать от Красновой подобную грубость. Обычно она выражается изящнее: шайссе, мерде или на худой конец говорит: шит как американцы… Между тем грубиянка завистливо вздохнула:

— Повезло тебе. Грин — не мужчина, а просто подарок! Гоняет на «хаммере», дарит настурции и сам варит бульон!..

Мне за этой фразой послышались другие слова: «Не заслуживаешь ты, Юльча, подобного невероятного везенья!» И, воспарив от собственной неслыханной удачливости, я выдала Красновой признание:

— Для меня не важно, Наденька, сколько у Грини денег и на каких тачках он гоняет. Для меня важно то, что он осознал свою любовь ко мне. Это случилось не сразу. Гриня долго боролся с чувствами, все лето боролся, — понесло меня «по кочкам». Я врала с такой скоростью, что дыхание перехватывало. Более того, я испытывала колоссальное удовольствие от вранья, у меня от него голова шла кругом. Наверное, подобное ощущают наркоманы, принимая воображаемое за действительное.

Александр громыхнул дверкой духовки, раскрыл мойку, настойчиво обшарил ее и заключил, что в моем хозяйстве нет подходящей вместительной кастрюли для варки мяса. Его выводы интересовали меня в последнюю очередь, но для Красновой в телефонную трубку я томно воскликнула:

— Подожди еще минуточку, милый!

— Извини, что позвонила не вовремя, — окончательно огорчилась подруженция.

Могу себе представить, как я ее разочаровала!.. Замужние постоянно задирают нос перед нами, холостячками, их прет от сознания превосходства и уверенности в светлом завтрашнем дне. И вдруг с моей подачи Краснова узнает, что Гриня — сам Гриня, которому ее Женька в подметки не годится, — пренебрег узами брака.

— Что ты, Наденька, всегда рада тебя слышать!.. Да, а зачем тебе понадобился Кирилл?

— Ах, Кирилл… — вернулась Надя на грешную землю. — Он куда — то пропал. В мастерской не появлялся, в своей квартире — тоже. Его со вчерашнего вечера никто не видел. К тому же он остался должен Евгению некоторую сумму… Может, для некоторых это и не деньги, а для нас!.. — Надежда шумно и возмущенно задышала.

— Не переживай, Надюша, Золотарев обязательно с вами рассчитается, вот увидишь! — обнадежила я подругу. — Он производит впечатление порядочного человека, — заступилась я за незнакомого пьяницу художника.

— Твои бы слова да Богу в уши, — церемонно ответила Краснова. — Беда в том, что и Алла Крымова пропала. Нас с Женей уже истерзали люди из службы безопасности Бориса Лаврентьевича… Это не просто странно, это дурдом какой — то! — в сердцах воскликнула Надя и бросила трубку.

— Что вы там балаболили про Крымова? — сразу навострил уши фотограф.

Я оскорбилась на уничижительное «балаболили» и сказала, что его это не касается. Но сама призадумалась: события приобретали крутой поворот. Похоже, Сашкин «компромат» рос в цене не по дням, а по часам или даже минутам, — ведь он был первым, последним и единственным, запечатлевшим парочку пропавших любовников… Н-да…

— Юленция, в котором часу мы пойдем к твоей тете Тасе? — безмятежно спросил ничего не ведающий папарацци и отправил в рот половинку сваренного вкрутую яйца, смазанного сверху майонезом.

— Что значит — мы? Ты — то тут при чем? — возмутилась я.

— А кто при чем — Гриня? Гриня-а, ау, куда спрятался?! — неуместно заерничал Александр.

Тоже мне, юморист Максим Галкин!..

Я окончательно утвердилась в решении не посвящать фотографа в суть последних происшествий. Однако засмотрелась на это страшилище, раздумывая над тем, возможно ли преобразовать его в прекрасного принца, не снимая при этом собственные очки. Теоретически было бы неплохо появиться на дне рождения тетушки в сопровождении кавалера. Родителям точно было бы приятно, что я пришла не одна, а с поклонником, а то мама из — за моего одиночества испереживалась. Но какой поклонник из жалкого, побитого, обтрепанного Сашки? С таким ничтожеством только милостыню просить…

— Что делать с мясом? Если бы у тебя был топор… — неожиданно прервал он мои размышления.

— Нет у меня топора, отстань! — рявкнула я. — Пусть мясо размораживается в мойке, потом что — нибудь придумаем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});