Читать интересную книгу Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Суббота, 18 июня. Заседание совета министров. Все мои коллеги единогласно одобрили мои действия. Леон Блюм в «Попюлер» отметил важное значение того, что произошло 17 июня. «Общая декларация, – писал он, – проникнута желанием достигнуть результатов. Она одновременно утверждает серьезность, срочность и тесную связь вопросов, внесенных в ее программу. Тем самым она отвечает чаяниям народов». В «Актюалитэ» от 18 июня сенатор Анри Беранже назвал большой день Лозанны прекрасным «как с международной, так и с французской точки зрения».

Заседание кабинета. Мои коллеги допускали мысль о финансовом, экономическом или политическом соглашении.

Вместе с Пальмадом, Шотаном, Лейгом и Бонкуром (Пенлеве отсутствовал по болезни) мы приступили к обсуждению вопроса о сокращениях. Пальмад изыскивал возможность сэкономить 4300 миллионов. Он предложил разложить 1500 миллионов на военные министерства (800 миллионов на военное министерство, 400 миллионов на министерство морского флота и 300 миллионов на министерство авиации), 1700 миллионов сократить за счет других расходов и 1 миллиард за счет финансовых мероприятий (700 миллионов даст сокращение штатов).

Воскресенье, 19 июня. Первый акт Лозаннской конференции получил одобрение; теперь надо было думать о последующих. Анри Беранже в «Ревю де Пари» от 1 июня высказал превосходные мысли. Не следует ли в самом деле в первую очередь составить таблицу сальдо для каждой страны?

Беседа с Жозефом Кайо. Что касается причитающихся остатков, то он предусматривал справедливое распределение тягот, созданных аннулированием; он советовал выпустить для восстановления Европы международный заем, связанный с Европейским таможенным союзом. Беседовавший со мной Беранже безоговорочно одобрял декларацию. Он вручил мне свою очень важную статью для «Ревю де виван» (июнь 1932 года), с таким выводом: сокращение – да, аннулирование – нет.

Понедельник, 20 июня. После моего возвращения в Лозанну Жермен Мартен информировал меня о ходе дел. Накануне было два рабочих заседания. Приглашающие нации наметили рамки, установив дату 11 февраля 1932 года. «По их мнению, целью конференции будет решающее урегулирование вопросов, затронутых в докладе базельского комитета экспертов, а также разработка мероприятий, необходимых для разрешения прочих экономических и финансовых вопросов, вызвавших или могущих продлить кризис, от которого страдает мир». Англия подчеркнула, что она не может существовать, если международная торговля будет и дальше разваливаться; она приписывала перемещениям капиталов, которые не могут быть оправданы перемещением товаров, расстройство мировой кредитной системы и обращения капиталов. Она требовала, чтобы Германии позволили снова стать страной с высокой покупательной способностью. Она не смела признаться, что ее желание всеобщего аннулирования долгов отвечало запросам банкиров Сити, которые требуют финансовых мероприятий, способных защитить замороженные кредиты Соединенного Королевства в Германии и сделать возможным их выплату.

Согласно плану Юнга, Германия должна ежегодно выплачивать Франции около 2 миллиардов рейхсмарок, из которых 612 миллионов по разделу репараций, признанных эквивалентными коммерческому долгу. Эта сумма в 612 миллионов была установлена по оценке экспертов, в том числе д-ра Шахта, как соответствующая платежеспособности Германии, по самой низкой оценке. Представляется вполне справедливым, несмотря на кризис, требовать уплаты этих бесспорных ежегодных взносов; их пересмотр мог бы быть оправдан лишь при переоценке золотого эквивалента.

Г-н де Лабуле встретился с фон Бюловым, немецким Бертело, статс-секретарем по иностранным делам, племянником бывшего канцлера, который ссылался на свою принадлежность к демократической партии, а сейчас как будто примкнул к левому крылу консерваторов. Фон Бюлов заявил, что он желал бы урегулирования вопроса безопасности. Он также предполагает переговоры между генеральными штабами, но не с генералом фон Шлейхером, более политиком, чем военным, а с генералами фон Хаммерштейном и фон Бломбергом.

Понедельник, 20 июня[134], с 10 утра до часу дня. Беседа с Макдональдом и Ренсименом (Чемберлен болен). Я вновь отклонил аргументы, выдвинутые Макдональдом в пользу аннулирования долгов. По его мнению, проблему нужно рассматривать не с точки зрения платежеспособности, а с точки зрения трансферта. Ренсимен настаивал в том же смысле; трансферты отразились на финансах, промышленности и торговле Великобритании; уплата репараций препятствовала предоставлению займов Центральной Европе. Жермен Мартен доказывал, что передача железнодорожных облигаций никак не повлияла бы на трансферты.

Визит Титулеску. Маринкович жаловался на недостаток девиз у Югославии; страна находится накануне провозглашения моратория на трансферты. Мой сербский коллега уведомил меня, что Бенеш, который бы выиграл от аннулирования, возражает против него из чувства солидарности. Мне кажется, что мое свидание с японским послом не было бесполезным: я обрисовал ему, как осуществляется германский демпинг на Дальнем Востоке; он одобрил французский тезис, и я хочу верить, что это не простая вежливость.

19 часов. Позвонил Поль Бонкур и сообщил, что г-н Гибсон хочет сделать мне срочное сообщение. После визита бельгийского премьер-министра, заявившего о своем согласии с французской точкой зрения, я встретился с Бонкуром, Гибсоном и Норманом Дэвисом в Морже, в гостинице Монблан. Американцы сообщили нам, что накануне, в воскресенье, звонил президент Гувер; он работает над «радикальным» предложением о разоружении, по поводу которого хотел бы сговориться с нами. Я сделал оговорки, объяснив сложность и затруднительность нашего положения. В ходе беседы я узнал, что Соединенные Штаты продолжают возражать против аннулирования репараций и что в английском правительстве мнения по этому вопросу разделились. Соединенные Штаты опасались, как бы во время выборной кампании против них не образовалось Европейской коалиции.

20 июня мы вручили британской делегации ноту, в которой уточняли нашу позицию. «Чистые сальдо» разных наций в рамках Гаагских соглашений достигают, за вычетом процентов по займу Юнга, следующих сумм: Франция – 359,5 миллиона рейхсмарок, Великобритания – 66,9, Италия – 35,7, Бельгия – 68,2, Румыния – 5, Югославия – 68,9, Греция – 3, Португалия – 5,9, Япония – 12,5. Эти цифры показывают неравенство вклада, который аннулирование потребовало бы от каждого, если только не согласятся справедливо их распределить согласно какому-нибудь новому методу, который надлежит выработать. С другой стороны, аннулирование привело бы к тому, что невозмещенный еще остаток расходов, на которые прежние кредиторы должны были пойти для ликвидации всех разрушительных последствий войны, окончательно лег бы на их плечи. Аннулирование поставит Германию в привилегированное экономическое положение, как только будет преодолен нынешний период острого кризиса; оно создаст благоприятные условия для практики демпинга, и Германия сможет употребить значительную часть своих бюджетных ресурсов на производительные расходы. Франция готова обсудить формы платежей, которые не вызывали бы никаких возражений с точки зрения трансфертов, поскольку решение проблемы следует искать в той связи, которая существует между платежами Германии и ее экономическим восстановлением. И, наконец, ни одно из соглашений, достигнутых в Лозанне, не должно выходить за рамки общего урегулирования вопроса межправительственных долгов. Соединенные Штаты довели до сведения, что они категорически против какой бы то ни было формы аннулирования репараций как военных долгов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});