— Сильный, сильный кот… Что ты готов сделать для меня? А?
— Всё!.. — прохрипел в ответ. Вернее, мне показалось, что прохрипел, на самом же деле всего лишь послал сигнал системам, которые воспроизвели его в динамиках рабочей зоны.
— Скажи отчётливо! — в жутком, пленившем меня голосе возникли жёсткие повелительные нотки. Его хозяйка была чем-то недовольна, и это резало почище когтя по коже. — Не односложно!
— Я… готов… для тебя… на всё… кошка!
— Молодец, хороший мальчик! Вот тебе поцелуйчик! — от последнего слова скрутило чередой глубочайших оргазмов, жаль только, столь же болезненных, как и вообще всё, что происходило на столе. А так… Век бы внимал это чарующее созвучие!.. — Теперь то же, но для стаи. Что ты готов сделать для стаи? Готов ли ты убить, разорвать глотку врагу? Для стаи?
— Да!.. Я готов… убивать… для стаи… по слову… Старшей…
— А умирать, Кошак? Готов ли ты умирать за стаю? За кошек?
— Да!.. Да!.. Да!.. Это… это… правильно и естественно… мужчина должен… умирать… за своих… женщин…
— Республика, Кошак. Ты готов умереть за Республику Ноч? По слову Высшей?
— Я… готов… умереть… за своих… женщин… за фракцию… которая для меня — Республика… Абстракция — не мой конёк…
— Хорошо. Всё — правда. Поля не врут, — в голосе рыжей сквозило ненапускное облегчение. Она словно груз с плеч сбросила… Стоп! Её голос! Он больше не врывался в сознание, даря чудовищное, непредставимое возбуждение и… удовольствие — как награду. Теперь это был просто голос: до боли знакомый и нереально уставший.
— Ты молодец, девочка, всё сделала правильно, — немного снисходительно, но неизменно ободряюще заметила Сайне Викера.
— Молодец?! Я — молодец?! — взорвалась вдруг рыжая. Усталости в голосе как не бывало. — Я его через такие режимы пропустила! Словно через мясорубку! Да ни один… нормальный не выдержал бы… такого!
— Он мальчик сильный, рыжая. Ты сама знаешь, что нужно всегда по грани проводить. Это — была его грань, — теперь к ободрению в голосе наставницы примешалась толика гордости.
— Грань?! Вик, я своего мальчика только что… чуть дураком не сделала. Сама. Своими руками. Я — республиканка! Я же должна его… меня с детства учили… оберегать и защищать…
— Так, кошка, не балуй. Это кот. Не простой мальчик. Есть разница. И он о-очень хороший кот. Сильный, — такое редко бывало, но Викера едва ли не мурчала в этом месте. — Такого на раз не сломаешь. Он даже за гранью выдержит — вопрос лишь, сколько. И он — наш. Понимаешь, девочка?
— Но Вик…
— И ты тоже прошла свою проверку. Слишком уж ты с ним заигралась, а ведь вы не в твоём поместье, это боевое подразделение. Тут иногда приходится жертвовать личными чувствами и хотелками. Ты получила свой урок, снежка. Вы все — чересчур эмоциональны. Такая ситуация — отличная пилюля от бессмысленных мечтаний. Хотя я тебя хорошо понимаю… Тут бы самой не съехать… Такой сильный кот! Настоящий боец! Я с ним на любую операцию пойду, в любом деле прикрою — куда бы Экспансия его ни вынесла. Привалило же счастье на старости лет… Кто бы знал…
Первой до меня добралась и начала тормошить Милена. Пользуясь повышенными возможностями, какие давал телу лёгкий экзоскелет, кошка буквально сгребла меня с кушетки и водрузила на ноги. Под руку легло усиленное республиканской техникой плечо, давая столь необходимую дезориентированному телу опору. В этот момент розовая муть перед глазами спала, открывая вид на дверную мембрану, а оттуда… уже во весь опор неслась Эйди. По-моему, девочка что-то кричала, волосы милахи разметались за спиной гигантским шлейфом, вся миниатюрная фигурка распласталась в движении. Следующий миг впечатал в себя сразу два события. Во-первых, меня, ещё плохо стоящего на ногах, Старшая выпростала перед собой, точно щит — удерживая руками за талию. Во-вторых, шальная от эмоций Ди вдруг взметнулась в длинном прыжке… который завершился аккурат на мне. Валькирия повисла, что та прищепка, намертво вцепившись руками и ногами в многострадальный торс. Губы обожгло острым поцелуем… и тут эта бестия в одно движение приняла меня в себя. Время остановилось. Восприятие натурально взорвалось лавиной непередаваемых ощущений, погрёбших под собой жалкие ростки здравого смысла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Похоже, пыточный агрегат оставил по себе не только ощущение полной дезориентации — он породил и какую-то гипертрофированную чувствительность в разбуженной полями нервной системе. И милаха об этом знала! Потому и поспешила первой занять вожделенное место. Что могу сказать? Она молодец. Как плохо мне было несколькими минутами ранее, так же хорошо стало с появлением в объятиях этой безалаберной метиллии. Кошка ведь не просто так висела… устроила мне настоящее светопреставление собственным лоном. Сдавливала, проталкивала, вибрировала… Обилие нахлынувших эмоций не позволило мне выговорить ни слова. Я задохнулся, утонул в ощущениях, и только благодарно стонал. Впрочем, этого милахе оказалось достаточно, чтобы испытать сытое довольство эффектом своего экстравагантного появления. А остальные сёстры, сейчас столпившиеся в дверях, и подавно всё понимали.
— Пошли, милый, в другое место. Здесь не очень уместно наслаждаться, — проник в сознание шепоток Милены.
Так мы и пошли, не меняя позы: Ди на мне, я аккуратно переставляю ноги, а Ми направляет и корректирует. Ненадолго задержались в душевой зоне, где провели необходимые гигиенические процедуры — почти не прерывая процесса. Ну а завершилось наше странное путешествие в рабочей зоне, наподобие той, что запомнилась мне по Штабу. Здесь меня аккуратно усадили на разложенную по центру комнаты циновку. Оказывается, кошки неплохо подготовились к нашему рандеву! Следом прошла ротация и среди действующих лиц. Нет, я так и остался основным виновником торжества, а вот девчонки поменялись. Теперь спину мне подпирала Миска, основную же тяжесть «работы» по адаптации приняла на себя Сайна.
— Кошак, прости, — потерянно замурчала рыжая. — Я…
— Молчи! — прикрикнул на неё, накрывая пальцем милый ротик. — Я слышал ваш с Вик разговор. Не скажу, что всё понял… не в том состоянии был… но суть уловил. Поверь, это далеко не самое страшное, что мне приходилось испытывать ради своих женщин. Сейчас я хотя бы доподлинно знал, что всё это преходяще, что всё закончится, как только выйдет отпущенный срок, и мы снова станем единым целым… На Земле у меня не было роскоши подобного знания… Вот где была пытка, растянувшаяся на месяцы! Нет, кошка, раз надо — значит надо. Мне одно отрадно в случившемся: ты не получила удовольствия от моих мучений. Никто из стаи не получил… Никто ведь?
— Кошак! — чуть ли не одновременно вскинулись остальные сёстры. В их интонациях сквозило праведное возмущение.
— Вот видишь! Так что всё хорошо. Я… как приду в себя окончательно, так и выкину из головы всё случившееся. Только суть на подкорку впитаю. Ощущать себя беспомощным и распятым — это жутко. Понимать, что никогда не выплыть самому, если мне не позволят этого сделать… Это ценный урок, сестра. Спасибо, что именно ты мне его преподала.
— Я боялась… что останется осадок. Боялась потерять твоё доверие. Республиканка должна заботиться о своём мужчине. Это — далеко от заботы. Рада, что ты понимаешь.
— Он вообще-то понятливый, — хмыкнула из-за спины Мисель, с ненапускной нежностью оглаживая ладонями мои предплечья. — Я всегда это знала. Теперь и ты знаешь, рыжая. Ты, кстати, как, милый? Готов?
— К чему? — тупо переспросил я.
— Что ж, пожалуй, поспешила я с выводами… На столе меня почувствовать — готов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я думал, ты это только для поддержки…
— Кот! Такими словами не разбрасываются! — метиллия почти рычала. — Так ты готов? А?
— Кошка. Не хочу, чтобы ты оказалась там, — почти по слогам, стараясь донести свою мысль до исполненной решимости валькирии, вкрадчиво проговорил я. — Что я должен сделать, чтобы ты отказалась от этой… опасной и недальновидной затеи?..
— Это правильная затея, кот! Много ты понимаешь! И я не отступлюсь! Не сейчас!