— Мы уже знаем, в каком направлении они пошли, — говорил Маннинг толпе. — Лессингхэм будет командовать основными силами, и вы следуйте за ним. Если он даст вам команду, выполняйте ее. Дело серьезное, и времени для пререканий просто не будет. Некоторые из нас будут искать их с помощью мотопланов, — продолжал он. — Мы будем поддерживать связь по радио. Когда вы обнаружите, где они находятся, мы с мотопланов поглядим сверху и потом, в зависимости от обстановки, решим, что делать дальше.
Маннинг сделал паузу, оценивающе разглядывая лица собравшихся.
— Большинство из вас, как я вижу, уже вооружены. У нас есть несколько свободных станнеров; если они вам нужны, подходите и берите. Но помните: те, кто вооружены станнерами, должны находиться впереди, их задача заключается только в том, чтобы уложить этих лошадей на землю — пусть добивают насмерть те, у кого есть ножи или что-то другое, чем можно прикончить.
В толпе послышались возбужденные голоса. Несколько человек вышли вперед, чтобы взять оружие; Райнасон видел, как другие вытаскивали ножи и топорики; у некоторых были крупнокалиберные лучевые пистолеты. Райнасон наблюдал за всем этим прищуренными глазами; со стороны Маннинга было настоящим свинством собрать такую толпу головорезов, а его открытая поддержка их воинственного настроя была просто опасной. Как только им дадут возможность убивать, что сможет их остановить?
Неожиданно позади толпы послышались крики; люди поднимались волнами и падали, осыпая все вокруг руганью. Райнасон услышал характерные звуки драки — глухие удары кулаков о челюсти. Те, что стояли в передней части толпы, повернули головы назад; некоторые из них начали пробираться к дерущимся.
Из середины толпы раздался крик; ответом ему послужил возбужденный, сердитый шум голосов вокруг дерущихся. Маннинг как-то сразу вдруг оказался среди них, пробивая себе дорогу станнером, размахивая им как дубиной.
— Дайте дорогу, черт бы вас побрал! Дорогу! — выкрикивал он, быстро продвигаясь сквозь толпу. Люди на его пути ворчали, но расступались, чтобы пропустить его. было слышно, что драка все еще продолжается; наконец, Райнасон увидел дерущихся. Их было трое — двое взрослых мужчин и молоденький паренек, совсем еще мальчишка, рыжий, с густым, ярко-красным румянцем. Было очевидно, что он еще новичок в краевых мирах. В тех двоих, что были постарше, безошибочно угадывались типичные бродяги Края, о чем красноречиво свидетельствовала их бледность, вскормленная искусственным светом на борту космолетов и герметичных ночлежек в мирах, где естественные условия не предназначались для жизни под открытым небом.
Тот что покрупнее держал в руке нож с толстым лезвием; в этих местах такие ножи можно было увидеть довольно часто; многие использовали их в качестве топориков. Но с этого ножа капала кровь; у второго мужчины одна рука беспомощно повисла, на ней чуть ниже плеча виднелась довольно большая рана. Он корчился в пыли, осыпая отборными ругательствами того, который держал нож; паренек стоял чуть позади, со страхом и ненавистью в глазах. У него тоже был нож, чуть меньшего размера, но паренек как-то слишком уж неуверенно держал его.
Маннинг решительно встал между дерущимися. Он уже оценил ситуацию, и ему потребовалось совсем немного времени, чтобы прорычать три коротких резких слова, смысл которых сводился к тому, что Маннинг выражал свое нелицеприятное мнение в отношении личности дерущихся. Вооруженный ножом мужчина отступил немного назад и что-то зло пробормотал, но Райнасон не расслышал его слов.
Маннинг хладнокровно поднял станнер и продемонстрировал его в действии. Заряд попал в плечо, мужчина завертелся волчком и отлетел в толпу, сбив нескольких человек. Нож упал на землю; пыль и грязь сразу же покрылась кровью. Наступила мертвая тишина.
Маннинг осмотрелся вокруг, легко поигрывая станнером. Затем спокойно, но так, чтобы его слышали все, обратился к толпе:
— У нас нет права и времени для выяснения отношений между собой, Любой, кто начнет что-либо подобное, будет убит на месте. А теперь уберите мясо. — И, развернувшись, спокойно пошел назад через толпу. Паренек, которому помогали двое из толпы, оттащил раненого в сторону.
Мальхомм продвинулся еще глубже в толпу. Против обыкновения, он был молчалив; обычно он обращался с людьми такого сорта с грубой и веселой общительностью, покрывая их ругательствами со всей щедростью своей души. Но сейчас он стоял, наблюдая за собравшимися здесь людьми с хмурым выражением.
Маннинг пристально смотрел в глаза тех, кто находился в толпе впереди. Он буквально пронизывал их взглядом, который задерживал на каждом по нескольку секунд. Затем, осклабившись, призвал:
— Берегите силы для лошадей, парни. Для них берегите.
Райнасон выехал на место с Маннингом, Стовортом и еще несколькими работниками отряда. Ехать было недалеко, автомобиль сильно трясло на ухабах, поэтому никто не разговаривал. Даже Стоворт ехал молча, оставив на этот раз свою обычную болтовню. Райнасон думал о Маннинге: тому удалось быстро и эффективно подавить стычку, приструнив горячие головы, но это было только временной мерой. Толпа явно рассчитывала на какое-то реальное действо по своим наклонностям и темпераменту, и Маннинг уже успел предложить им на заклание хирлайцев. И если случится, что тревога была ложной, сможет ли он остановить их кровожадный порыв?
Даже больше того — станет ли он вообще останавливать их?
Когда они прибыли на поле, мотопланы были уже готовы, но Мары там не было. Лес Харкорт, который выполнял обязанности радиста, встретил прибывших в радиорубке на краю поля. Он завел их в низкое помещение, наскоро слепленное из бетона, и пододвинул Маннингу для подписи стопку бланков.
— Если что случится, вы за все отвечаете, — сказал Харкорт. — Люди отвечают каждый за себя, но мотопланы являются собственностью компании.
Маннинг нахмурился, всем своим видом выражая безразличие, и начал подписывать бумаги.
— А где Мара? — спросил Райнасон.
— Она уже взяла один мотоплан, — пояснил Харкорт. — Улетела десять минут назад. Экран ее мотоплана в соседней комнате. — Он махнул рукой в сторону двери в задней части радиорубки.
Райнасон направился туда; аппарат был включен, экран демонстрировал то, что было видно по курсу мотоплана Мары. Сейчас он как раз показывал подножья холмов в предгорьях южной части Равнины, где пролетала Мара. Холмы были голые и крутые; торчащие на Равнине скалы за многие годы были отполированы ветрами и пыльными бурями. Мара пролетала над низкой грядой скал, направляясь к пустыне, которая простиралась сразу за ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});