У нас была идея сделать из этой машины маленькие детские машинки. Но не сложилось. Машина была привезена в Прагу и, наверное, сгнила на пражской киностудии «Баррандов».
У нас не было средств вывезти ее оттуда. (I, 90)
(2003)
Я снимал «Сибирского цирюльника» не о том, какая Россия была, а о том, какой она должна быть.
В этом смысле картина программная.
Именно поэтому ее четыре года долбают критики, именно поэтому четыре года она не сходит с экрана. Она вошла в программу элитных военных учебных заведений. Она возбудила море эмоций.
Все это значит, что проблема – какой быть России – в настоящее время есть… (XII, 9)
(2009)
Вопрос: Когда появится долгожданный сериал «Сибирский цирюльник»? Вы обещали, что он выйдет на экраны еще четыре года назад?
Вы знаете, к сожалению, почти сразу, как только я объявил, что на телевидении выйдет сериал «Сибирский цирюльник», случилась техническая катастрофа.
Мы до сих пор и пока безуспешно пытаемся ее исправить. Будем надеяться, что у нас все получится. (XV, 41)
(2009)
Интервьюер: «Сибирский цирюльник» можно назвать качественным гламуром или это реалистичный фильм?
Нет, конечно! «Сибирский цирюльник» – не гламур!
А почему Вы так ставите вопрос: либо гламур, либо реалистичный фильм? Гламур – это определенные вкусовые приоритеты, которые лично мне претят. Мне гламур неинтересен. В «Сибирском цирюльнике» есть элемент лоска, офицерской бравады, молодечества. Там есть игра в офицерский шик. Там есть определенная температура и наслаждение от того, что ты носишь форму. От того, что ты такой!
Но это совсем не гламур. Это идеализация того времени, связанная с тем, что мы слышали о нем. (XV, 44)
«Отец», «Мама» (2003)
(2003)
Интервьюер: Смогли бы Вы снять эти фильмы двадцать лет назад?
Нет. Я думаю, что я не дозрел тогда. У меня не возникло бы такого желания, мысли поговорить с родителями и о них двадцать лет назад. Но я рад, что хоть сейчас меня Господь сподобил…
Был к тому же повод – столетие мамы и девяностолетие отца, слава богу, живого. А затем формальная необходимость снимать о них картину переросла в реальное желание узнать о них побольше самому. Все, что я знал про отца, когда стал с ним разговаривать, все это обрело совершенно невероятный эффект для меня.
Вы узнали много нового о родителях?
Не то что узнал…
Думаю, что довольно много для себя сумел сформулировать, понять, почему так, а не иначе. Очень многое из того, что связывает с матерью, не понимаешь, пока ты растешь. И только потом, со временем, ты понимаешь, кем ты стал и кем станут твои дети.
Думаю, что отец не сказал бы того, что говорил мне, любому журналисту, который бы не смог спросить того, что спрашивал я. Как, например, умещаются в одном человеке потрясающие детские стихи, детская психология с абсолютным отсутствием интереса к детям? А он сам – ребенок. И ощутить это, и рассказать мне было очень важно.
Одна журналистка мне сказала, что после просмотра фильма «Отец» по телевидению ночью бросилась звонить отцу в Киев, с которым не разговаривала двенадцать лет.
Вот это самая большая награда, если картина побуждает вспомнить о родителях… Или сравнить своих и чужих родителей, или себя сравнить. Это уже есть духовная работа.
Позвоните родителям… (I, 94)
«12» (2006) (2005)
Мы сняли часть эпизодов < «Утомленных солнцем – 2» > и готовимся продолжить съемки весной.
Пока будет идти подготовка, я надеюсь снять ремейк фильма «Двенадцать разгневанных мужчин» Сидни Люмета. Актерский состав уже подобран. Кроме меня в картине снимутся Олег Меньшиков, Валентин Гафт, Юрий Стоянов, Михаил Ефремов, Алексей Петренко, Александр Адабашьян и Сергей Гармаш.
По сюжету двенадцать присяжных должны решить судьбу другого человека, чеченца. Это попытка поговорить о сегодняшней России и выяснить, что с нами происходит.
Интервьюер: Это будет кино для проката или фестивалей? Для Вас вообще имеет значение касса фильма?
Мне, в общем-то, плевать и на фестивали, и на прокат. Я просто снимаю кино.
Касса, безусловно, имеет для меня значение. Но я тешу себя надеждой, что ее мне всегда обеспечит собственный зритель, который пока еще жив. (XV, 28)
(2006)
Это драматический детектив, я бы даже сказал, триллер, мы делаем эту картину вместе с Первым каналом, это наш совместный проект.
Главное в фильме: у каждого из этих людей есть своя правда, но правд много, а истина одна, вот поиск этой истины – основа нашей картины. (XV, 30)
(2006)
Интервьюер: Сережа Гармаш называл товарищество артистов, которые снимались в «Двенадцати разгневанных мужчинах», клубком друзей…
Да.
У них было время для репетиций, для того, чтобы коснуться друг друга руками, чтобы просто сидеть. Не его сцена, а он сидит. И возникает волшебство! Доверие друг к другу, отсутствие страха показаться некрасивым и стараться выглядеть лучше другого. Уходит зависть, уходит вся накипь, которая в сегодняшнем ритме существует. Люди должны все время ощущать то, что говорят…
Когда выходит эта картина?
Осенью, надеюсь.
Я сказал моему монтажеру, итальянцу: «У меня было все для того, чтобы снять хорошую картину. Если она не получится, то виноват будешь только ты!»
А с кем писали сценарий к этому фильму?
Есть два замечательных парня: Новотоцкий и Моисеенко. Они писали сценарий «Возвращения». Я очень долго искал людей с близким мне чувством юмора. Если ты можешь в течение рабочего дня четыре часа ржать по поводу какого-то полного бреда, накручивая его и продолжая фантазировать, – это дает ощущение братства, из которого выкристаллизовываются потом ситуации, сценарии…
Вообще, группа – это организм. И если в этот организм попадает человек, у которого другое чувство юмора или другая энергетика, то надолго он не задержится. (II, 53)
(2006)
Интервьюер: Когда планируете показать премьеру?
Думаю, выпустим картину ближе к Берлинскому фестивалю.
Рассчитываете попасть в конкурс?
Человек предполагает, а Бог располагает… Если кино получится достойное, почему не поучаствовать?
Готовы к параллелям с первоисточником Сидни Люмета?
Между нашими фильмами почти ничего общего.
Кроме названия?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});