Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Никому не требовалось объяснять, что он имеет в виду. Вряд ли сейчас, когда его отец сидел в Азкабане, а по всей стране авроры охотились на Пожирателей, у Нотта было достаточно сил, чтобы сконцентрироваться на положительных воспоминаниях и вызвать полноценного патронуса. Нельзя было сказать, что в Хогвартсе дети приверженцев Волдеморта испытывали на себе какие-то явные негативные последствия подобной охоты — по крайней мере, преподаватели относились к ним так же, как и ко всем остальным, — но ученики знали их по именам, а потому шепот за спиной, враждебные взгляды и даже резкие фразы были вполне распространенным явлением, особенно на фоне продолжающихся исчезновений и смертей волшебников.

— Ладно, только давайте зайдем поглубже в лес, — сказал я.

Мы пошли по дороге в Хогсмид, тщетно пытаясь закрыться капюшонами от пронизывающего ветра. Где-то на полпути Полина решительно свернула и углубилась в чащу. Здесь было тише и спокойнее, чем на открытом пространстве, а ветер шумел где-то высоко в кронах, срывая с ветвей разноцветные листья. Некоторое время мы шли, вороша ногами толстый слой мягкой гниющей листвы, пока не оказались на небольшой поляне, где лежала куча почерневших, давным-давно спиленных стволов. Полина пнула их ногой, проверяя, насколько прочно они лежат, и уселась на самый верхний.

— Ну давай, — сказала она. — Ты первый, как виновник торжества.

— Только не подходите к нему, — предупредил я, отошел подальше от бревен и вызвал патронуса, одновременно с этим переместившись в его сознание, чтобы не рисковать и полностью его контролировать.

Материализовавшись, патронус сразу же покрылся паром, словно капли дождя, касавшиеся его прозрачной малиновой ауры, мгновенно испарялись.

— Обалдеть! — в восторге воскликнула Полина, подаваясь вперед. — Подведи его поближе!

— Лучше не надо, — с опаской возразил Нотт, сжимая в руке палочку. — Пусть стоит, где сейчас.

— Везет же некоторым, — с нескрываемой завистью произнес Пирс, а Луна сказала нечто совершенно неожиданное:

— Он на тебя немного похож.

— На меня? — поразился я, убирая патронуса и приближаясь к бревнам. — В каком это смысле?

Остальные тоже заинтересованно взглянули на Луну. Та с готовностью ответила:

— Такой же неуверенный и настороженный.

Во мне поднялась волна возмущения — с настороженным я бы еще согласился, но неуверенный? — однако само ее появление указывало на то, что Луна была права. Конечно, если б эта характеристика меня никак не касалась, с чего бы мне так реагировать?

— Вообще-то патронус — часть меня, — сказал я, наконец. — И нет ничего странного, если мы с ним похожи.

Кажется, такой ответ вполне удовлетворил Луну. Она соскочила с бревен и встала на то место, с которого я вызывал патронуса. Я не стал садиться и молча наблюдал за тем, как ее серебристая молния превращается в большого зайца, который резво проскакал перед нашим импровизированным зрительным залом и исчез в воздухе у деревьев неподалеку.

— Теперь мы, — Полина спустилась на землю, за ней последовал Пирс. Они разошлись в разные концы поляны, направили друг на друга палочки и хором воскликнули:

— Expecto Patronum!

Яркие молнии, что вырвались из кончиков их палочек, сразу же начали превращаться, и через пару секунд перед нами возникло два тигра: у Полины — крупнее, у Пирса — чуть поменьше. Тигры бросились навстречу друг другу и принялись бесшумно возиться, словно огромные котята, замахиваясь лапами, катаясь по листьям и припадая к земле перед тем, как сделать очередной прыжок. Было видно, что Пирс и Полина далеко не впервые играют со своими патронусами. Наконец, они убрали палочки и с довольным видом подошли к нам.

— Ты, главное, не кисни, — сказал я Нотту, который хмуро смотрел на то место, где только что резвились тигры. — А когда в следующий раз решишь вызвать патронуса, вспомни этот день.

— Чтобы наколдовать кошмар, — ответил Нотт. Все засмеялись.

— В Хогсмид-то пойдем? — спросил Пирс.

— Я пойду, — сказал я.

— Я тоже, мне надо в магазин, — проговорила Луна.

— Тогда двинули, а то я сейчас в сосульку превращусь, — проворчал Нотт и первым зашагал к дороге.

Сказанные Луной слова никак не выходили у меня из головы. "Ведь так оно и есть, — думал я, пока мы молча шли между деревьев. — Сколько я колебался, прежде чем пойти тогда к Дамблдору, или еще раньше, у почты, когда думал, возвращаться ли к Волдеморту или ждать ответа директора…"

— Ты обиделся? — спросила меня Луна, заметив, что я иду один, погруженный в свои мысли.

— Нет, совсем нет, — ответил я. — Ты все правильно сказала — я как раз об этом думал…

— Неуверенный — не значит слабый, — продолжила Луна негромко. — Просто ты не знаешь, чего хочешь, вот и все.

— И это тоже правильно… — вздохнул я, испытывая все большее разочарование в себе. Мы уже почти вышли на дорогу, как вдруг до нашего слуха донесся приглушенный воем ветра топот и плеск луж под ногами. Секунду спустя из серой пелены дождя и редкого крупного снега вынырнула огромная фигура в темно-коричневой шубе, пронеслась мимо нас, разбрызгивая во все стороны грязь и воду, и снова исчезла.

— Что это было? — ошеломленно проговорил Пирс.

— Хагрид, — сказал я.

— А вы заметили — он кого-то нес на руках? — встревожено спросила Луна. Полина кивнула.

— Он из Хогсмида, — сказала она. — Там, наверное, что-то случилось. Пошли скорее.

Мы направились вверх по дороге, не решаясь обсуждать возможные варианты того, что могло стрястись в деревне. Через несколько минут нам повстречались торопившиеся в замок гриффиндорцы во главе с Поттером.

— Гермиона, привет, — заговорила Полина, когда мы поравнялись друг с другом. — Мы видели Хагрида — что произошло?

Гермиона, обнимавшая за плечи плачущую девушку, которую я не узнал под глубоко надвинутым на голову капюшоном, не останавливаясь, ответила:

— Кто-то проклял Кэти Белл.

Девушка начала рыдать еще сильнее. Несколько секунд мы смотрели, как гриффиндорцы уходят вниз по дороге и скрываются за поворотом, потом один за другим развернулись и потащились дальше.

Добравшись до Хогсмида, мы встали посреди перекрестка, где находилось множество лавок и "Три метлы" Розмерты, какое-то время молча глядя себе под ноги или по сторонам, на светящиеся окна магазинов, на редких студентов, которые рискнули покинуть теплые кафе, чтобы зайти куда-нибудь еще, и на местных жителей, старавшихся поскорее добраться до своих домов и отогреться.

— Я в "Кабанью голову", — наконец, произнес я.

— Мне надо в магазин, перья посмотреть, — сказала Луна, кутаясь в мантию.

— А мы — к Розмерте, — сказал Пирс.

Нотт промолчал. Настроение было испорчено; никому не хотелось договариваться о встрече, чтобы вместе проделать обратный путь. Мы разошлись в разные стороны; я отправился в бар Аберфорта, тщетно пытаясь закрыться от ветра и мечтая о большой чашке горячего чая.

В "Кабаньей голове" вновь было пусто — ученики сюда практически не заходили, а завсегдатаи в такую погоду предпочитали, по всей видимости, сидеть дома, перед камином, в теплой, уютной гостиной. Аберфорт чем-то гремел в задней комнате, но выглянул в зал, когда над дверью звякнул колокольчик.

— Привет, — сказал я, стряхнув с мантии налипший снег и негнущейся от холода рукой направив на себя палочку, из которой вырвался поток теплого воздуха.

— Привет, — буркнул Аберфорт и несколько секунд колебался, словно решая, то ли вернуться обратно, то ли выйти ко мне. — Будешь чего?

— Горячий чай, — ответил я и направился было к стойке, но тут колокольчик звякнул вновь, впуская очередного посетителя. Обернувшись, я увидел Нотта. Он сбросил капюшон и застыл в нерешительности, будто не уверенный в том, что ему сюда можно. Конечно, я бы предпочел сейчас посидеть в одиночестве, поразмышлять или перемолвиться парой слов с Аберфортом, но ведь не прогонять же его…

— Пошли туда, — я указал на задвинутый в угол стол, почти неприметный в царившем здесь полумраке.

Аберфорт принес нам два чая, несколько кусочков сахара, и скрылся в подсобном помещении. Некоторое время мы размешивали сахар, грели руки о горячие чашки, а потом Нотт с неожиданной злостью проговорил:

— Да кто она такая, эта Кэти Белл?

— Понятия не имею, — сказал я. — Никогда с ней не общался.

— Может, у нее родители — какие-нибудь министерские шишки?

Я поднял голову, поняв, наконец, что с ним происходит.

— Не знаю. Не думай об этом. У тебя, в конце концов, алиби.

Нотт с недоумением воззрился на меня, а потом возмущенно произнес:

— Считаешь, это смешно?

— Я не смеюсь, — пожал я плечами. — Мало ли кому что в голову взбредет… — Глотнув обжигающего чая, я спросил: