— А разве ты в этом сомневалась? — снисходительно улыбнулась Mapa, стараясь не подать виду, что сама она поражена роскошной обстановкой.
— Да нет, но согласитесь, было время, когда для этого имелись все основания. Давайте-ка лучше я помогу вам раздеться и ослаблю корсет, а то вы бледны, как привидение.
— Я что-то устала. Если бы мне удалось немного поспать, я почувствовала бы себя много лучше. И, пожалуйста, не затягивай больше корсет так туго! У меня целый день болела спина, — пожаловалась Mapa, поворачиваясь к Джэми спиной, чтобы той было удобнее распустить шнуровку.
— Не выдумывайте, я его затянула как обычно. Наверное, вы просто съели слишком много сегодня за завтраком.
Mapa пожала плечами, не желая вступать в спор. Через минуту она уже смогла свободно вздохнуть, так как корсет перестал сжимать ей грудь. Оставшись в нижней рубашке и чулках, она с радостным стоном плюхнулась на кровать и блаженно вытянулась на покрывале.
Ее голова утопала в шелковой пуховой подушке, а взгляд бесцельно блуждал по комнате. Легкая тень вдруг набежала на ее лицо, а в душу закралось сомнение, которое, впрочем, тут же рассеялось, стоило ей залюбоваться зелеными кронами деревьев, виднеющихся за замысловатыми переплетами французских окон. Как ее жизнь могла так круто измениться? Теперь она совершенно не похожа на то относительно спокойное, размеренное существование, которое они вели вместе с Бренданом в Лондоне. Странно, что так все обернулось. Впрочем, если посмотреть беспристрастно на нынешнюю ситуацию, то она не так уж и плоха… Ее отвлекло от размышлений тихое посапывание Пэдди, который молча стоял возле постели.
— Снимай ботинки и иди сюда. — Mapa хлопнула по покрывалу рядом с собой.
Пэдди не заставил долго себя упрашивать и в один миг сбросил ботинки. Он помялся немного, затем прыгнул на постель и прижался к Маре.
— А он не будет против? — прошептал он ей на ухо.
— Кто?
— Дядя Николя. Ведь обычно он с тобой спит, — заявил Пэдди с детской непосредственностью.
— Здесь, в Бомарэ, он больше не будет этого делать, — изо всех сил стараясь не выказать смущения, ответила Mapa, но почувствовала, как ее лицо и шею заливает румянец.
— Почему?
— Не будет, и все. И вообще я не желаю, чтобы ты говорил на эту тему со мной или с кем бы то ни было еще. Тебе понятно, Пэдди?
— Я никому ничего не скажу, — пообещал малыш и улегся головой на плечо Маре. Его глаза стали понемногу слипаться, и, уже засыпая, он добавил: — И все же мне не хотелось бы, чтобы дядя Николя рассердился, увидев меня на своем месте.
— Спи, дурачок. Николя не рассердится, так как никогда не узнает об этом, — прижимая его к себе теснее и закрывая глаза, пробормотала Mapa. Через несколько минут она уже спала крепким сном.
Николя в нерешительности остановился перед входом на семейное кладбище и не сразу толкнул чугунную ажурную калитку, за которой начиналась дорожка, ведущая к могилам. Мать Николя умерла от желтой лихорадки, когда ему было всего двенадцать лет. Двое его братьев родились мертвыми. Николя оглядел мраморный памятник на том месте, где покоился прах Франсуа, затем перешел к самой свежей могиле. Филип де Монтань-Шанталь обрел покой бок о бок со своей первой женой. Какую тайну унес отец с собой в могилу? Николя провел рукой по шершавой поверхности камня, словно стремился на ощупь прочесть таинственный знак, начертанный на нем провидением.
Переводя взгляд с могилы брата на могилу отца, Николя думал о том, кому и зачем понадобилось уложить их обоих в сырую землю. «Кого ты подозревал? — обращал он к отцу мысленный вопрос. — Какая правда, которую ты узнал, стала причиной твоей гибели?»
Николя посмотрел на дом, и его осенила догадка. Бомарэ! Он думал о нем в течение долгих лет бесконечных скитаний в поисках покоя и забвения. В минуты слабости воспоминание о Бомарэ вселяло в него надежду, заставляло не забывать о том, что он не убивал своего брата. Теперь отцовское письмо снимало с него обвинение, но обязывало докопаться до истины.
Кто же мог совершить эти жестокие убийства? Селеста? Она всегда недолюбливала сыновей Даниэлы. Может быть, она надеялась, что ребенок, которого она носила тогда во чреве, окажется мальчиком, и поэтому хотела сделать его наследником Филипа? Но на свет появилась Дамарис. И как только Селеста родила сына, отца не стало. Все сходится, но Селеста не умеет обращаться с оружием и. всегда клялась, что пистолет приводит ее в ужас.
Амариллис, несмотря на свое великолепное воспитание, стреляла без промаха. Но какие у нее могли быть мотивы для убийства? Ведь она была помолвлена с Франсуа, и дело близилось к свадьбе, после которой она не только стала бы хозяйкой Бомарэ, но, присоединив к нему Сандроуз, по праву могла бы считаться самой богатой женщиной в Луизиане. Николя спрашивал себя: не могла ли Амариллис, помня их страстный роман, захотеть убить одного брата, чтобы выйти за другого — своего любовника? Нет, она не способна на такое коварство. По крайней мере хочется верить, что это так.
Если это не Амариллис, тогда кто? Этьен? Николя покачал головой, тут же отвергая это предположение. Этьену не нужно огромное поместье. Он продал свое, чтобы получить деньги и свободу, возможность путешествовать. Он редко задерживался в Бомарэ дольше, чем было необходимо, чтобы отдохнуть и собрать чемоданы для новой поездки. И потом, Этьен человек благородный, он скорее даст отрубить себе руку, чем хоть в мелочи отступит от кодекса чести. Правда, он любит жить красиво и счастлив только тогда, когда его окружает прекрасное. Николя снова бросил взгляд на дом, который нежился в последних лучах закатного солнца и который приводил в восхищение Этьена не меньше, чем его самого. Нет, поверить в то, что это сделал Этьен, невозможно! Так и не придя ни к какому выводу, Николя медленно побрел к дому. Может ли он кому-нибудь здесь доверять? Ведь прошло пятнадцать лет, люди могли измениться за такой огромный срок. — На его губах невольно заиграла насмешливая улыбка при мысли о том, что единственным человеком, на которого он мог положиться вполне, была Mapa О'Флинн. Как бы ее рассмешила эта его мысль, если бы она могла ее подслушать!
Все еще погруженный в размышления, Николя вошел к Маре и обнаружил ее спящей на кровати в обнимку с Пэдди. Он изумился, но подошел поближе, чтобы получше их рассмотреть. До чего же странное создание эта Mapa О'Флинн! Трудно было поверить в то, что она — та самая женщина, которую он когда-то поклялся найти и уничтожить. Особенно невероятным это казалось, когда он сжимал ее в своих объятиях. Николя невольно залюбовался мягкой улыбкой, навеянной приятными сновидениями, которая блуждала по лицу Мары.