Читать интересную книгу Сократ сибирских Афин - Виктор Колупаев

Тут даже император Тит Флавий проснулся на мгновение, услыхав, видать, кодовое слово.

— Нельзя пройти также мимо “аргумента” в пользу конечности мира, который обосновывается тем, что риманова геометрия является геометрией замкнутого, сферического пространства, как например у Ксенофана. Физическое зависит от геометрического — таков смысл этого “аргумента”. Между тем доказано, что геометрия Римана и Ксенофана ничего не доказывает, а лишь отвращает вкладчиков от сдачи в рост своего Места и Пространства. Необходимо отметить, что Эйнштейн не раз высказывал идеалистические, махистские взгляды на сущность научных понятий вообще и геометрических, в частности. Например, в статье “Основы теории относительности” Эйнштейн говорит, что “мир понятий представляет собой свободное творение человеческого духа”, что сущность понятий будто бы в том, что “они облегчают нам обозрение комплексов наших переживаний”. Какие комплексы?! Какие переживания?! Разве что в общественной столовой при взгляде на комплексный обед!

— Перерыв! — нагло крикнул кто-то из зала.

— Обед! А потом на Персию! — поддержали мракобеса, случайно оказавшегося в зале.

Но славный Агатий легко справился с неподготовленным бунтом.

— А в “Эволюции физики” Эйнштейн и такой же иудей Инфельд излагают целую идеалистическую концепцию физических понятий, утверждая, что наука “является созданием разума, с его свободно изобретаемыми идеями и понятиями”. Какой разум?! Какие понятия?! Какие идеи?! Все это еще раз яснее ясного говорит, что Эйнштейн безнадежно запутался в махистской и кантианской философии. В действительности же наука является созданием диалектического и материалистического разума, коллективного разума нас-всех, поскольку мы-все отражаем реальные связи и свойства реального пространства, которое настоятельно рекомендую сдавать нам в рост. А то плохо будет!

— Перерыв на обед! — призвало уже сразу несколько голосов из зала.

Но славный Агатий не сдавался.

— Одной из попыток утверждения конечности мира является также реакционное положение о зависимости “радиуса мира” от времени. Эйнштейн, Ксенофан, Парменид и другие физики и философы идеалистического фронта, заранее предположив мир конечным, объявляют “радиус мира” величиной переменной, зависящей от времени. Эта зависимость выражается ими различным образом: то в виде простого возрастания “радиуса мира” со временем, то в виде его колебания во времени. Научные журналы Британии, Америки и других варварских стран за последние десятилетия буквально наводнились различными теориями и теорийками “разлетающейся”, “пульсирующей” и так далее Вселенной. Одной из последних “сверхоригинальных” идеек варварской науки является теория “взрыва” первоначального сгустка материи, состоящего в “первый момент” из нейтронов, взрыва, в результате которого образовались, мол, в дальнейшем другие элементарные частицы, атомы, материальные тела, включая тело Каллипиги, звезды планеты, целые галактические системы и Самая Передовая в мире партия с Самым Передовым в мире Отцом и Основателем во главе всей Вселенной. А не наоборот ли, господа присяжные мракобесы?!

— Кончай ночевать! — надрывалась группка мракобесов-отщепенцев в зале. — А то на Персию не пойдем!

— Пойдете, как миленькие, только бы найти ее! — пообещал славный Агатий. — Спрашивается, что же привело к образованию этого сгустка нейтронов?! Где, в каком пространстве, лишенном материи, они находились?! И кто же или что же явилось причиной этого неожиданного и страшного взрыва? Кто поджег фитиль?! Никакого членораздельного ответа не дает и не может дать эта “теория”, лишь в новой форме проповедующая вмешательство непостижимых, тайных сил в судьбы нашего мира, то есть, в конце концов, в ту же мистику и чертовщину, что и старые “теории” Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена, Пифагора, Гераклита, Ксенофана, Парменида и им подобных.

— Не завоюем Персию! — пообещала уже половина зала.

— Заставим завоевать! — пообещал славный Агатий. — Отец и Основатель указывал, что “современная варварская наука снабжает поповщину и фидеизм новой аргументацией”. Именно попытками такой аргументации и являются, в частности, всевозможные теории конечности мира, его “сотворимости” и прочее и прочее, а также — и так далее. Объективно классовая роль этих “теорий” всецело сводится к поддержке религии и фидеизма, к поддержке идеологии варваризма, использующей в борьбе против материализма все самые реакционные и консервативные, все враждебные нашему помутненному разуму и псевдонаучному познанию мира средства. Отец и Основатель указывал, что теперь наступил такой исторический момент, когда командующая часть варваров, из страха перед безудержно растущей империей Третьего Рима и сильно крепнущими и процветающими Сибирскими Афинами, поддерживает все отсталое, отмирающее, варварское.

— Пора в буфет! — напомнили из зала.

— Буфет только для президиума симпозиума, — выдал ценную информацию Межеумович, чем на некоторое время поверг зал в недоуменное молчание.

— Как некогда фидеисты, — продолжил славный Агатий, — подхватили положение Птолемея о незаконном расходовании государством Времени и Пространства своих граждан, так ныне цепляются они за положение антинаучной гипотезы о расширении Метагалактики. Как я уже говорил, эта гипотеза разработана видными варварскими астрономами, причем некоторые из них поспешили сделать из нее выводы в пользу идеи сотворения мира. Известно, что эти выводы были с восторгом встречены фидеистами, в особенности Сократом. В своей нашумевшей речи в Ватиканской Академии наук (существует, как ни странно, и такая!) в ноябре такого-то и такого, не установленного еще по расписанию Времен, года папа Пий семнадцатый заявил: “Истинная наука все полнее раскрывает бога, бог как бы ждет за каждой дверью, отпертой наукой”. Он сослался при этом на рассуждения известного варварского астронома, члена Ватиканской же Академии Уайттекера о “возрасте мира”, расчеты которого приводят к выводу, что было время, девять или десять миллиардов лет тому назад, а не два, как было вычислено другими “учеными”, раньше которого космос, если он и существовал, имел форму совершенно отличную от всего, что мы знаем, и эта форма-де составляет последнюю и неприступную грань науки. Варвар Уайттекер утверждает: “Мы определяем это, может быть, не вполне точно, как творение”. По поводу этого заявления папа Пий с неудобопроизносимым порядковым номером воскликнул: “Итак, творение имело место во времени! Итак, имеется творец! Итак, Бог существует!”

Зал опомнился и негодующе зашумел:

— В столовую!

— На Персию!

— В нашей диалектико-материалистической литературе уже неоднократно давалась критика религиозно-мистических толкований “красного смещения” Сейчас важно отметить другую сторону дела. Стремясь “научно” оправдать религиозные воззрения, современные фидеисты согласны допустить, что мир существует многие миллиарды лет, что вначале возникла газово-пылевая материя, а затем — планеты, Каллипига и так далее и тому бесподобное. Они согласны признать любую картину творения мира, отличную от гесиодовской, лишь бы речь шла о творении, о создании мира из ничего!

Зал разразился ругательствами:

— Обед давай! Так твою и так-то!

— Еще немного о приключениях науки у варваров. Проповедуя пифагореизм на новый лад, Эддингтон, британский варвар, пришел к заключению, что “основные законы и константы физики, вроде скорости света в вакууме и процента вложенного в рост Времени, вполне субъективны” и могут быть выведены априори. К таким константам, выведенным из преступных соображений, Эддингтон относит количество протонов во Вселенной. Это количество, в точности равное числу электронов, выражается, по Эддингтону, следующим числом.

Славный Агатий сошел с трибуны, достал из нагрудного кармашка кусочек мела и вывел на передней, широкой и могучей стенке трибуны красивыми цифрами следующую величину:

15 747 724 136 275 002 577 605 653 961 181 565 468 044

717 914 527 116 709 366 271 426 076 185 631 031 296

Затем славный Агатий снова взошел на трибуну и сказал:

— Ни больше и не меньше! Но попытка варваров ограничить количество электронов во Вселенной, а следовательно, и наши доходы этим ничтожным числом лишена всякого научного обоснования.

Бред варваров-идеалистов был, кажется, ясен всем.

Взревев: “В столовую! В ресторан! В Мак-Дональдс!”, зал ринулся выламывать двери.